Девушка со шрамом. История неправильного человека - Анна Бергстрем

«Не бал, а ярмарка тщеславия. Похоже, кто-то из вас мусорит анонимными комментариями у меня в интернет-дневнике», – обиженно подмечаю я.

Ну почему все, даже самые волшебные сказки заканчиваются так грустно? Ну почему Готический Бал превратился в тусовку, на которой толпа завистников сплетничает о знакомых, опуская их, насколько хватает фантазии? Ну почему раньше вокруг было столько Ангелов, Рыцарей и Лордов, но под кучей пафосных шмоток и имен находятся до того злые существа, что становится противно…

– Я Хер Майор! Не лезь в мой танк! – не унимается вокалист с, мягко говоря, не готичной наружностью.

– Граф, то есть Такседо Маск, в смысле, Никита! Куда мы попали? Они думают, что это круто?

– Похоже, сегодня людям нет дела до Красоты Печали. Все, что их интересует, – это дешевые понты…

– А как же Готика?

– Да нет больше «Братства» нашей юности. Одно блядство вокруг. Прости меня, все-таки мы живем в реальном мире… Ты только посмотри на это!..

– Я Хер Майор! У меня есть монокль! – хрипит полоумный крикун и нервно циркулирует по сцене, то и дело трогая себя за причинное место.

– Ну как же, неужели все закончилось так грустно?

– Да нет, не совсем. Посмотри-ка, это же Демон, Вампир и Лилит!

У самого дальнего края танцпола стоят завсегдатаи готических мероприятий, печально забившись в угол. В свое время они были образцом стиля и благородства, и все готы равнялись на них. Сейчас эти красавцы грустят в стороне, как три белые вороны в своем прежнем великолепии, а вся тусовка демонстративно игнорирует их. Заметив нас, ребята оживились.

– Мы не виделись целую вечность! Как здорово, что вы здесь! – обрадовался Граф.

Кажется, моему счастью нет предела. Эта внезапная встреча разбудила во мне новые воспоминания, которые уже несколько лет пылились на чердаке моих мыслей. Эти три человека очень много для меня значат. А один из них – особенно. И, окунаясь в прежние флешбеки, я с трудом скрываю свой восторг и такое приятное волнение.

– Да, уж, вот так встреча! А мы как раз хотели поехать на другую вечеринку! – отвечают готы, поблескивая пирсингом в бледных лицах.

– Теперь у нас будет своя вечеринка, – возбужденно шепчу я, жадно всматриваясь в забытые черты лиц своих прежних друзей.

– Отстань от моего танка! Я твой Хер Майор! – вещает вокалист в пьяном угаре, напоминающий продавца арбузов с местного рынка.

– Айн! Цвай! Полицай! – подпевает ему клавишник, с грузинским профилем, похожий на маленькую веселую обезьянку.

– Какой кошмар, – грустно сообщает Демон, сжимая готический крестик своими бледными пальцами, с черным маникюром.

– Это не готика, а цирк, – вздыхает Лилит. Ее накладные ресницы печально вздрагивают, напоминая лепестки черной розы.

– Лучше слушать тишину, чем этот хачовский дуэт, – язвит Вампир, недовольно скрещивая руки в тяжелых перстнях на груди, облаченной в бархатный камзол. А потом бросает на мои губы беглый голодный взгляд, от которого становится жарко, а где-то в висках начинают биться много маленьких сердечек…

Как же он хорош, красавец, утащивший на другую сторону закатов столько девчачьих судеб! Прошло столько лет, но он выглядит прежним. Разве что две аккуратные морщинки в уголках его губ, которыми я всегда так упоенно любовалась, когда он мне улыбался, стали более грубыми. Будто знак того, что человек стал жестче и мудрее.

– Пойдемте лучше отсюда, помечтаем на набережной, как раньше? – предлагаю я.

– Уважаемые Госпожи, Королевы, Маэстро, Говномаги, Хер Майоры и прочие представители нечеловеческой расы, ебали мы вас, счастливо оставаться. В следующий раз пойду с тобой на фрик-пати, – заявляет Никита, разрывая флаер, по которому мы с ним, как раньше, попали в клуб почти бесплатно.

Мы снова очутились на набережной Нескучного сада, где прежде гуляли, удаляясь нашей обособленной, душевной компанией от остальных готов.

– Выросли капризные детки надменной Москвы… – первой прерывает тишину Лилит, делясь однообразными впечатлениями о неудавшейся вечеринке.

– Похоже, теперь стало модно плевать на своих друзей… Все, что осталось от Братства Боли, – это тусовка, где никто никого не любит… – расстраивается Демон и достает сигарету, задумчиво помещая палочку смерти в костяной мундштук.

– Да уж… Раньше мы так часто виделись, то в клубы, то на кладбища ходили, зависали друг у друга в гостях, постоянно были все вместе, а теперь многим просто «Привет!» сказать тебе западло… – пессимистично продолжает Вампир.

Будто прочитав мои мысли, Лилит включает на своем мобильном телефоне очень известную готическую песню, которую обожает каждый поклонник Темной Красоты. Этого душевного трека действительно очень не хватало, чтобы перевести нашу меланхоличную беседу в более романтичное русло.

«Любимая, давай умрем вместе…» – сексуально-грустно шепчет мужской голос…

С каждым аккордом меня охватывает невыразимая нежность, будто призрак надежды касается моих полузакрытых век рукой в бархатной перчатке. Никита, погрузившись в поток мыслей, задумчиво смотрит на спокойную гладь воды Москвы-реки, которая застыла в безмолвии, словно боится потревожить наше трепетное спокойствие неосторожным всплеском. Демон, потушив сигарету, начинает задумчиво теребить свой изящный крестик. А Вампир, заметно оживившись от проникновенных звуков готической мелодии, смотрит на меня глазами, полными желания. Я слышу его тяжелое сердцебиение и таю от его хищной улыбки.

Его маленькие наращенные клычки сверкают в полумраке, как два белоснежных кинжальчика. Разве я когда-нибудь смогу забыть, как этот, обожаемый всеми готессами, сердцеед, сладко прикусывал меня за шею, запуская свои чувственные пальцы в мои волосы? Разве я смогу выбросить из головы романтику свободной любви, которая сносит тебе голову просто потому, что ты сиюминутно обожаешь человека, и вас крепко связывает всего один танец? Нет, детка, я не забуду это никогда… И, вспоминая вкус страстных поцелуев вперемешку с сигаретным дымом и дешевым вином, я незаметно беру своего бывшего мальчика за руку. Демон вздыхает чуть глубже обычного и внимательно смотрит мне в глаза. Совсем как раньше, будто улавливает намек, что я приглашаю его разделить наши, испепеляющие рассудок, ласки в безлюдном местечке какого-нибудь старого кладбища. Мы долго смотрим друг на друга. Наша любимая песня подходит к концу и стихает.

– Ты помнишь? – чуть слышно прерываю я тишину бессвязным вопросом, понятным только для нас двоих.

– Конечно, – чувственно выдыхает Вампир, проводя мне по щеке бархатной подушечкой пальца.

– Навсегда?

– Навсегда… – шепчет готический принц, все так же романтично глядя на меня, но уже бесконечно взрослыми глазами.

И от этого взгляда становится невыносимо больно и горько.

– Не хочу забывать нашу готическую сказку! Это прекрасное время так много для меня значит! – кричу я, еле сдерживая слезы.

Рыдания накрывают стремительной лавиной. Из глаз текут безутешные слезы, будто наружу вырвалось вселенское горе, которое я держала в себе много лет. Эта субкультура в свое время спасла меня от отчаянья и подарила столько бесценных моментов! Как больно выбросить из сердца заветные воспоминания, которые никогда не повторятся… Нет, я никогда не смогу это сделать!

– Знаете, главное, что благодаря готической сказке мы однажды познакомились и сейчас снова вместе. Дружба тоже бессмертна, – признается Никита.

Ребята начинают утешать меня. Вытирают мои слезы, обнимают за плечи.

– Я так люблю вас! Спасибо за то, что вы есть! – шепчу я им.

Я появляюсь дома в задумчивом состоянии. Сегодняшний вечер – самое подходящее время для размышлений. Ни один прожитый миг не повторится дважды. Жизнь, превращающая взгляд в стальной, никогда не станет прежним подростковым счастьем. Из колонок льются пронзительные звуки «Lacrimosa», наполняя полночный покой комнаты светлой грустью.

В моем интернет-дневнике появляется новая запись, дополненная фотографией, сделанной несколько лет назад и отмеченная тегом «Готика»…

Теперь бы снова густо подводить глаза черным, выглядеть как ворона и называться Мертвой Принцессой. Впадать в сладкую печаль, убегая от настоящих потерь, отчаянья и боли. Прятать грустные глаза за прядями темных волос. Многозначительно молчать, когда все вокруг смеются и верить в то, что существуют вампиры. А потом, встретив таких же потерянных, как и сама, смотреть в глаза друг другу, понимая, что вы не одиноки.

Но все проходит. И те, кто вчера слушал с тобой одни и те же пластинки, начинают игнорировать тебя. Люди становятся старше и вырастают из «жизни с привкусом рок-музыки», накапливая кучу комплексов и понтов. Впрочем, бывают и исключения. Кто-то даже спустя миллион веков не променяет тебя ни на кого другого, даже если дружба выйдет из моды.

Благодаря тому, что царство Темной Романтики открыло мне объятья, я узнала, что мир полон прекрасных людей. Среди нас есть существа, не такие, как все, они действительно смертельно больные… Они счастливы тем, что смертельно больны красотой печали, которую рождает полуночный ветер, унося потерянную душу в Темную Страну Чудес. Там мечта заключает тебя в объятья, и, снимая траурную вуаль ночи, ты обнимаешь свет… Из волшебства невозможно вырасти.