Первый и последний. Немецкие истребители на западном фронте 1941-1945 - Галланд Адольф "Dolfo, Keffer"

В тот роковой день. 13 ноября, я вылетел вместе с Питером Герингом в роли ведомого против целого соединения бомбардировщиков "бленхейм", которые летели под сильным истребительным прикрытием. Набрав высоту, мы пропустили мимо себя этот адский товарный поезд, который и слева и справа охватывали английские истребители, но то, что мы сделали потом, было настолько же дерзким, насколько и успешным. Этот юный, полный энтузиазма летчик никогда раньше не встречал сразу столько "спитфайров" и на таком близком расстоянии. Когда мы были всего лишь в 200 метрах от бомбардировщиков, я сказал ему по радио: "Давай нападем, Питер!". Он летел метрах в пятидесяти слева от меня, и после первых же выстрелов его самолет резко спикировал вертикально вниз. Позади него никого не было. Я проследил за его самолетом вплоть до того, как он упал и загорелся. Он умер вместе с осознанным чувством первой победы, вероятно, пуля попала ему в голову.

Мы его похоронили на солдатском кладбище в Абвиле, где уже упокоились вечным сном многие летчики из авиагруппы "Ударная", отдавшие свою жизнь в битве с Англией при обороне побережья Ла-Манша.

Мои представления о новых обязанностях и задачах были смутными и неопределенными. Ведь я не являлся офицером Генерального штаба, да, признаться, и не любил штабную работу. По решению руководства теперь меня собирались сделать одним из тех, кого мы называли штабистами, впрочем, для них мы часто находили более уничижительные и непочтительные выражения. Конечно, я понимал всю несправедливость этих слов, но ведь здесь тормозили мои честолюбивые замыслы, и поэтому я начинал злиться: я хотел сражаться и ругал почем зря командование. Только его! Во всяком случае, у меня было твердое намерение никогда не терять связь с людьми, не становиться просто штабным и не лишать себя удовольствия летать на боевые задания.

ВПЕРЕД ИЛИ НАЗАД?

6 декабря 1941 года наступление армии фон Бока остановилось и замерло на подступах к северо-западным пригородам Москвы. Немецкие солдаты уже добрались до конечных остановок московских трамваев, уже можно было невооруженным взглядом рассмотреть шпили башен русской столицы. Люфтваффе совершило несколько налетов на Москву. Военные объекты внутри столицы находились в пределах досягаемости нашей тяжелой артиллерии. Дипломатический корпус был эвакуирован в Куйбышев, и само правительство уже было готово последовать за ним. На самом деле стратегические цели, поставленные немецким командованием, к началу зимы 1941 года были почти достигнуты — почти, но не полностью. Для того чтобы преодолеть расстояние, отделявшее нас от победы на востоке, нам необходимо было всего лишь несколько дней благоприятной погоды. Сейчас каждый ребенок знает, что русская поздняя осень превращает дороги в болота. Так же как и во времена наполеоновских бед и несчастий, русские зимы по-прежнему очень холодны, и по этой причине для европейской армии является просто невозможным проведение любой крупномасштабной военной операции. Однако жестокие морозы, которые заставили остановиться нашу армию, установились уже в начале декабря, тогда как обычно они не начинаются до Нового года.

Итак, наступательные действия немецкой армии замерли 6 декабря 1941 года, поэтому Советы получили столь необходимую им передышку для того, чтобы провести мобилизацию всех своих неограниченных и бесчисленных ресурсов. Западные союзники активно содействовали этому процессу, посылая все время увеличивавшиеся военные поставки. В то время как в штаб-квартире фюрера надеялись, что следующей весной мы окажемся в состоянии нанести завершающий удар, который чуть было не достиг цели, пока общенародное внимание было приковано к Перл-Харбору и к первым ошеломляющим успехам Японии в ее войне против западных держав в Восточной Азии, еще удавалось скрыть от большей части общества тот факт, что кривая линия немецких побед миновала свой пик и теперь будет постепенно все более и более снижаться. Эта линия двигалась по направлению к своей конечной цели с почти математической точностью, причем угол се падения постоянно становился все круче.

Под Ростовом, в первый раз за все время войны, немецкая передовая линия подалась назад. Сам факт, что на востоке наша миллионная армия находилась в преддверии русской зимы без подходящей одежды и снаряжения, серьезным образом повлиял на взгляды наших руководителей. Гитлер решал этот кризис двумя путями: во-первых, с помощью Геббельса был организован сбор шерстяных вещей и одежды среди населения, что некоторым образом вызвало чувство сплоченности среди немецкого народа, а во-вторых, он лично взял на себя командование всей армией. Фельдмаршал фон Браухич был смещен с этого поста. Фюрер несомненно переоценивал свою значимость и славу среди немецкого народа, если он полагал, что с помощью таких мер сможет упрочить пошатнувшееся и убывающее доверие.

Возможно ему в определенной степени сопутствовал успех, пока внутри армии кризис Браухича не вызвал серьезных последствий, проявлением которых служило не которое напряженное состояние, которое до этого момента могло существовать в более или менее скрытой форме, но неизменно увеличиваясь, оно теперь стало настолько сильным, что в конце концов вышло из-под контроля. Принятие Гитлером на себя высшего командования армией оказало такое же серьезное и неблагоприятное воздействие на военно-воздушные силы. В качестве верховного главнокомандующего всеми вооруженными силами и и роли командующего армией, сосредоточив всю власть в одних руках, он должен был часто сталкиваться с ситуацией, когда требования по координированию действий с разных сторон военного руководства, и в особенности руководства люфтваффе, должны были занять второстепенное положение по отношению к нуждам армии. Данное обстоятельство ускорило процесс понижения роли люфтваффе вплоть до вспомогательного рода войск, процесс, который пошел с момента начала русской кампании.

Непредвиденное удлинение сроков восточной кампании угрожало расстроить в целом стратегию немецкого командования. Гитлер решился вести войну на два фронта только при том условии, что на Востоке может быть достигнута быстрая и полная победа над противником. Когда же наступление немецкой армии выдохлось, то, в свою очередь, это положило конец гитлеровским планам по возобновлению военно-воздушных наступательных действий против Англии после, так сказать, быстрого завершения восточной кампании. Данная неудача не могла быть замаскирована приведением грандиозных и далеко идущих наступательных планов в направлении Кавказа в ходе надвигавшейся весны.

Геринг в роли главнокомандующего военно-воздушными силами, как никто другой, обязан был четко осознавать, что ему никогда не удастся снова захватить превосходство в воздухе на западе с теми силами, которые и так уже сражались на пределе своих возможностей в ходе западной кампании. С данной точки зрения лучше всего можно было бы это охарактеризовать как сжигание последних ресурсов. Кроме того, ни сам уровень немецкой промышленности, ни возможности пополнения людскими резервами никак не соответствовали ведению войны в таких масштабах. Даже если принять немедленные меры, чтобы эффективно приспособить люфтваффе ко все возраставшим требованиям войны, все равно невозможно предсказать, своевременен ли сам по себе эффект изменений, проводимых с целью предотвратить всеобщую катастрофу.

При таком положении дел в конце 1941 года я занял свой пост командующего истребительной авиацией. В тот период времени я не осознавал всех тонкостей обстановки, так как сейчас я был просто летчиком-истребителем, командиром авиасоединения, полным энергии и энтузиазма. В результате моих встреч с Гитлером, Герингом и другими высокопоставленными политическими и военными лицами я сформулировал свое собственное представление о войне и о ее дальнейшем ходе. Однако все мои мысли как бы замирали по краям происходящих событий. Я был целиком поглощен ежедневными сражениями с английскими ВВС.