Антисоветская блокада и ее крушение - Валерий Александрович Шишкин

политику на Балтике. Вслед за тем, 6 марта 1920 г., эстонскому представителю в Лондоне был сообщен официальный ответ Форин оффиса: «…в британской военно-морской политике на Балтике перемен не произойдет, и соответственно корабли его величества будут продолжать в ее водах, поскольку разрешат условия и состояние льда, поддерживать связь с портами Балтийских государств».

На Балтике даже после заключения мира с Эстонией в феврале — марте 1920 г. британское Адмиралтейство, по рекомендации Форин оффиса, полагавшего, что «продолжение присутствия кораблей его величества является теперь не менее необходимым, чем прежде», сохраняло основной контингент военно-морских сил, участвовавших в блокаде.

Вместе с тем в марте — апреле 1920 г. Форин оффис и Адмиралтейство пришли к выводу о целесообразности несколько изменить схему военно-морского присутствия британского флота в этом районе. Адмиралтейство полагало, что «поскольку наступательные действия против большевистского флота не должны предприниматься, патрулирование Финского залива будет практически несостоятельным, что, однако, не может служить возражением против визитов время от времени в финские порты». 21 апреля Форин оффис согласился, что такие визиты были бы желательны и известил об этом посланника в Финляндии.{424} Перед началом навигации в Финском заливе британский флот получил наконец приказ не вести наступательных действий против судов Советской России.{425}

Но затем письмо Керзона от 7 мая 1920 г., направленное представителю Великобритании в Ревеле для передачи Г. В. Чичерину, предупреждало Советское правительство, что в случае «агрессии» с его стороны против прибалтийских государств британский флот «получит приказ оказать поддержку государствам, которые подвергнутся нападению». И действительно, 23 мая командующий эскадрой крейсеров получил инструкции Адмиралтейства, смысл которых сводился к тому, чтобы начать наступательные операции против советского флота «в случае его агрессии».{426} На запрос одного из депутатов палаты общин об инструкциях, которыми руководствуются командиры английских кораблей в отношении торговых судов, направляющихся в Советскую Россию, первый лорд Адмиралтейства Крейг ответил 2 июня 1920 г., что «всем судам разрешается свободное следование в Балтийские порты и обратно, за исключением тех, которые подозреваются в перевозке оружия или снаряжения для Советского правительства и его агентов. Такие суда обыскиваются и отправляются для детального осмотра в один из портов».{427} Ясно, что такая инструкция служила основанием для любых насильственных мер против торговых судов и позволяла негласно фактически осуществлять морскую блокаду Петроградского порта. Отмеченное обострение отношений с Англией в связи с провалом наступления войск Пилсудского на Советскую Россию по существу снова вызвало использование военно-морской блокады на Балтике и означало готовность империалистических держав вернуться к политике полной военно-экономической блокады. 4 августа 1920 г. Л. Б. Красин и Л. Б. Каменев были вызваны к Ллойд Джорджу, который заявил им, что «отдан приказ относительно выхода флота, о возобновлении блокады и приступлению к выгрузке амуниции, имеющейся в Данциге… Через три дня будет готов флот».{428}

В ночь на 5 августа после консультации с Ллойд Джорджем первый лорд Адмиралтейства отдал распоряжение командующему военно-морскими силами на Балтике тотчас же отправиться в Гельсингфорс с двумя крейсерами для совещания с британским представителем в Финляндии о положении, вызванном продолжающимся отступлением белопольских войск под ударами Красной Армии. И действительно, английская эскадра покинула Скапа-Флоу и вышла в Балтийское море. В Данциге, помимо того, появились 4 английских военных корабля и французский крейсер.{429}

7 августа ночью командующий британским флотом прибыл в Гельсингфорс. В переговорах с представителями МИД Финляндии рассматривались вопросы об объявлении союзниками войны Советскому правительству и о возобновлении блокады. В то же время стороны вынуждены были признать, что какой-либо непосредственной опасности Финляндии со стороны Советской России не существует.{430} В этот период готовность возобновить участие в военно-морской блокаде на Балтике проявляли и американские представители в странах этого региона. Так, 9 августа 1920 г. представитель США в Риге Юнг телеграфировал госсекретарю Кольби: «Учитывая общую обстановку в Балтийских провинциях, я решительно настаиваю на посылке в балтийские воды американских военных судов, предпочтительно эсминцев».{431} 11 августа государственный департамент ответил, что он запросил морское министерство относительно посылки военных судов, о которых запрашивал Юнг. Однако, поскольку единственным мотивом для такого решения могла быть только «непосредственная опасность» для американских граждан в этом районе, а Юнг вынужден был признать, что ее не существует, реализация этой акции не состоялась.{432}

Зато реальными и враждебными были действия британских военно-морских сил на Балтике.

11 августа 1920 г. лорд Керзон сообщал британскому представителю в Финляндии: «Корабли его величества были посланы в Гельсингфорс в качестве предупреждения Советскому правительству, что правительство его величества намерено в определенных контингентах использовать флот против него». Далее Керзон предложил «посоветовать Финляндскому правительству отклонить предложение Советского правительства» о том, что «Финляндия должна запретить использование ее портов великими державами, вовлеченными в военные операции против Советского правительства». 14 августа посланник Великобритании ответил Керзону, что прибытие английских военных кораблей в Гельсингфорс произвело глубокое впечатление в Петрограде, а их присутствие укрепило позиции Финляндии в переговорах с Советским правительством. В заключение он передавал просьбу правительства Финляндии оставить британские суда в этом районе и дальше.{433} В этих условиях ни о каком свободном торговом мореплавании в Финском заливе не могло быть и речи. Декларированный отказ от мор-ской блокады Балтийского побережья РСФСР не был подкреплен необходимыми мерами, и фактически доступ в Петроградский порт стал открыт лишь глубокой осенью 1920 г., после заключения польско-советского перемирия. Первым иностранным судном, да и то не торговым, а пассажирским, прибывшим в Петроград после почти двухлетней блокады порта, был германский пароход «Рюген», ошвартовавшийся у причала 12 ноября 1920 г.{434} Британские военно-морские суда оставались на Балтике в течение всего 1920 г, и лишь в 1921 г. были окончательно отозваны из района, прилегающего к территориальным водам РСФСР.{435}

Только этот год и можно считать временем ликвидации военно-морской блокады Советской России со стороны Балтики. Да и то посещения Петроградского порта торговыми судами западных стран и в еще большей степени — начало регулярных перевозок груза пароходами под советским флагом стали возможными фактически лишь летом 1921 г. 27 мая 1921 г. произошло знаменательное событие. К опустевшим за время блокады причалам Петроградского порта подошло первое иностранное торговое судно — голландский пароход «Александер-Польдер» с грузом сельди из Ярмута (Англия).{436} Этот день и можно считать фактическим подтверждением полной ликвидации союзной военно-морской блокады в данном районе-В июле 1921 г. возобновили торговое мореплавание десять судов советского Балтийского флота — «Метель», «Аргунь», «Большевик», «Карл Маркс» и др., которые в навигацию этого года сделали всего 13 рейсов