Час гончей (СИ) - Мэри Блум

на коленях, возвращая контроль над телом. Потом медленно поднялся на ноги, пошатываясь, будто потерявшись в пространстве. С пальцев Рогозина сорвалось темное облачко и удивительно пластично сложилось в стрелку, напоминая этому бедолаге, где выход. В полной тишине посетитель вылетел прочь, словно опасаясь, что следующий раз наступит прямо сейчас.

— Вот такой сложный клиент… — сказал Филипп. — Был.

— Это нам не клиент, — отозвался я, — клиенты еще придут. И чтобы они пришли поскорее, собери список всех клиентов Клики и разошли им наше коммерческое предложение. И непрозрачно намекни, что лучшим следует выбирать лучших, а не всяких Кликунов…

Чтобы у них остались только вот такие клиенты, а все остальные пусть идут к нам. Спасибо Клике — о нас они уже знают.

— И сделай попафоснее, на бумаге с золотым гербом, как они любят. А если будут приходить еще такие же господа, — я кивнул на чисто протертый коленями паркет, — можешь их смело отсюда вышвыривать.

— Я не могу вышвыривать дворян, — заметил мой управляющий.

— А ты говори, что делаешь это по приказу своего мессира. Так что со всеми жалобами и вопросами пусть обращаются ко мне.

Возможно, где-то кто-то и терпит хамское отношение — но не здесь и не я.

Еще некоторое время я провел в агентстве, обсуждая дела, а когда закончил и вышел, в кармане задергался смартфон.

— Я сейчас на съемках для одного журнала, — сообщила позвонившая мне Ника, заметно недовольная, словно только что с кем-то ругалась. — Так вот, они говорят снять твою брошь. А по договору я могу сниматься в любых украшениях…

— И что, все украшения просят снять?

— Нет, только это. Ты бы не мог подъехать и объяснить, что я ее не снимаю? Меня не очень хотят тут слушать.

— Диктуй адрес, — сказал я.

Просто поражаюсь, сколько же в столице экстремалов. На этих-то что потестить?

Однако эти экстремалы оказались не настолько экстремальными, и как только я зашел в дверь студии, где проходили съемки, внутри тут же повисла тишина. Глаза всего персонала ошеломленно вытаращились на меня — они, видимо, даже и не думали, что к броши прилагался еще и целый мессир.

Я даже слова не успел сказать, как ко мне подлетел мужчина в кепке с логотипом известного глянца, судя по всему, бывший тут за главного.

— Мессир, — выдохнул он, нервно оглядывая меня, — мы так извиняемся… Такое нелепое недоразумение… Это все мой ассистент виноват…

Конечно, какой начальник без подчиненного, на которого можно переложить ошибку. Его ассистенты кучкой сжались в углу, как бараны, которых готовят на заклание. Вот что значит репутация — спасибо всем, кто писал в интернете, что я страшнее Гончей.

В другом конце студии сидела Ника с довольной улыбкой в стиле «сами напросились». Грациозную фигурку плотно, как вторая кожа, облегало роскошное золотое платье, а на изящных плечах лежала тонкая белоснежная вуаль — похоже, икона столичного стиля вводила новый модный тренд. Хотя ее снимки в последнее время стали менее откровенными, поклонников у нее только прибавилось — ибо личная жизнь звезды стала гораздо интереснее. Сразу за балериной на мягком раскладном стуле, как группа поддержки, внезапно обнаружилась Уля с пушистым белым комком на коленях, который взяла и сюда. Она с улыбкой послала мне воздушный поцелуй.

Я вновь повернулся к застывшему рядом мужчине.

— Из-за своего недоразумения вы оторвали меня от дел. Мне мало просто извинений.

— Может, мы что-то можем сделать? — пробормотал он, вытирая капли пота, выступившего под кепкой.

Конечно, можете — то, что не хотели, когда заставляли Нику снять мою брошь.

— Мне нужен рекламный разворот, — сказал я.

По заведенной в империи традиции конфликты колдунов пресса не освещает, а вот рекламу продает им охотно — причем настолько, что все рекламные блоки у них зарезервированы на квартал вперед. Так и заявили Рогозину, когда тот звонил.

— Но там уже все запланировано, — пролепетал хозяин кепки.

— И обложка этого номера, — добавил я.

— Но… — обомлел он.

— Но вы же сами хотите, чтобы я вас извинил. К тому же на обложке вместе со мной будет и госпожа Люберецкая.

Чтобы реклама была не только информативной, но еще и красивой.

— Ник, ты согласна? — позвал я.

— Согласна! — отозвалась она, оторвавшись от тихого разговора с Улей. — А на что? — а потом просто махнула рукой. — Согласна…

— Вы и госпожа Люберецкая, — задумчиво протянул обладатель кепки, оказавшийся одним из редакторов издания. — А это может быть интересно…

Его ассистенты, сообразив, что никого убивать не будут, смотрели на меня теперь не со страхом, а с явной завистью.

— Если боятся, значит, уважают, — вспомнились вдруг слова отца. — Все остальное чушь…

Да, его боялись, но никто ему не завидовал — потому что никто не хотел оказаться на его месте. Мне же уважение представляется несколько иначе — и реклама должна выставить меня в таком свете, чтобы на месте мессира Павловского захотели оказаться все. Весь мой вид должен вызывать у людей зависть — а значит, рядом должно быть в два раз больше красоты.

— Будет еще и вторая девушка, — я кивнул на пока еще ничего не подозревающую Улю.

Мой собеседник внимательно оглядел ее, словно мысленно примеряя для обложки.

— Две девушки и вы… — пробормотал он, вполне довольный увиденным. — А отличная идея! Только с главредом переговорю… Пару минут, мессир, — пообещал он и, подхватив смартфон, выскочил в соседнее помещение.

Я же подошел к девушкам.

— Ника позвала посмотреть на фотосессию, — опередила мой вопрос Ульяна, поглаживая мелкого паршивца на своих коленях. — Ты же не против?

— Только рад.

— А на что я согласилась? — уточнила моя балерина.

— На обложку со мной. И ты, кстати, тоже согласилась, — сказал я Уле.

— Я? — взгляд серых глаз растерянно заметался между мной, Никой и ассистентами, которые суетливо бросились к оборудованию для съемок. — А может, я все-таки не согласилась?

— Согласилась, — с улыбкой кивнул я. — Ради меня.

— Но я не одета для съемок, — Уля продолжала паниковать.

— Мы все подберем, — услужливо вызвалась одна из ассистенток, пока другая с кисточкой в руке подбежала к моей прелестнице.

— Не отвертишься, — шепнул я ей.

Вздохнув, Уля отдала мне своего пушистого паршивца и направилась к зеркалу вслед за гримершей. Вернувшийся редактор воодушевленно размахивал смартфоном и раздавал указания своим подчиненным. Вскоре под осветительные приборы вытащили бархатное кресло, которое занял я, а две мои красавицы встали по обе стороны от меня, положив руки мне на плечи — Ника в золотом наряде, а Уля в белоснежном платье с длинными кружевными рукавами и в том же стиле чулками, кокетливо проглядывающими из-под выреза. Ни паники ни страха в серых глазах больше не было — два волшебных слова «ради меня» сделали свое дело.

— Ради тебя, — жарко шепнула она мне в