РУССКАЯ ЖЕНА - Татьяна Купер

– Но почему я не могу простить именно ему, а не другим членам семьи, которые тоже внесли свою лепту?

– Ты простила матери и бабушке. Какую ответственность могут нести мертвые? А отец – единственный, с кого еще можно спросить. И он единственный, кого ты любила в семье. Ты его любила, а он тебя оттолкнул и унизил. Стыд от этого унижения преследует тебя до сих пор.

– Зачемя всё время его испытываю?

– Только Бог посылает испытания – ты не можешь. Ты должна подчиниться простой правде – этот человек живет в цепях своего Эго, и тоже не может вырваться из этих цепей. Позволь отцу самому принять решение. Отпусти его. Дай ему свободу!

– Зачем я тогда пишу ему все эти письма?

– Ты пытаешься защитить ту бедную девочку, безропотную и беззащитную, которой ты была. Ты испытываешь чувство вины, что не смогла защитить её тогда, когда он была так бессильна перед ним, и поэтому теперь пытаешься поставить отца на колени, заставляя вымаливать у неё прощения. Ты не хочешь её подвести на этот раз. Ты писала и требовала за нее, заявляя и отстаивая её потребности, нравится это ему или нет.

– А если он никогда не ответит?

– Это не имеет значения, ответит он или нет. Твоя душа должна быть спокойна – ты выполнила свой долг перед этой девочкой, и теперь она пойдёт на поправку.

– Правильное ли я приняла решение, что закрыла перед ним дверь? Был ли это единственный выход?

– Это был единственный выход для тебя.

– Почему?

– Потому что это твой путь, и ты делаешь то, что правильно для твоего пути.

– А какой эффект это решение оказывает на мой путь?

– Оно учит отстоять саму себя, оградить и защитить, поставить рамки и границы.

– Оградить от чего? Зачем нужны рамки и границы?

– Чтобы дать тебе время и возможность залечить раны и полностью исцелиться. Ты еще не готова прорвать свой кокон и вылететь на свободу.

– А если отец никогда не извинится?

– Это уже не твоя ответственность. Это его путь и его решение. Ты дала ему знать о своем решении, а дальше – положись на процесс.

– Означает ли это решение, что я его ненавижу? Ведь я не испытываю никакой ненависти в душе.

– Конечно, не означает. Это только означает, что ты любишь себя и желаешь ему добра.

– Простила ли я его?

– Если в твоей душе мир и покой, значит простила. Это прощение на другом, более высоком уровне. Прощение не означает, что ты должна каждую неделю набирать его номер телефона или спрашивать о здоровье. Прощение означает отпустить человека и дать ему возможность найти свой путь. Прощение – это пожелание высшего блага. Это лучше, чем быть с ним всё время в одной связке, и позволять ему проявлять самые низкие стороны его существа. Только в этом случае это не будет ему во благо. Кто-то должен разорвать эти болезненные цепи. Иногда нужно что-то ампутировать, чтобы сохранить остальные здоровые органы. Так обрезают садовники больные ветки в саду, чтобы не погибло всё растение. Это спасение, а не ненависть. Это великодушие и щедрость, а не отказ в прощении.

Что же произошло пять лет назад, когда отец приехал ко мне? Возможно, ему нужно было от меня только отпущение грехов? Но я не священник, к тому же отпущение грехов не даётся без Раскаяния. Если я прощу его без раскаяния, он так и покинет эту землю грешником, с тяжелой ношей в душе, и я не хочу ему в этом помогать. А, может быть, он подумал, что ему всё сошло с рук, что все его грехи давно отпущены? И поэтому вёл себя так уверенно, нагло и цинично? И эти шутки про английскую пенсию за воспитание исключительной дочери, и затем предложение финансовой сделки. Неужели он почувствовал себя в безопасности до такой степени, что решил состричь купоны с моего прощения?

А что делала всё это время я? Я пыталась быть его матерью и научить его ответственности за свои слова и поступки; его духовным наставником, проповедуя важность покаяния; его прокурором, напоминая ему о всех его грехах и преступлениях; и даже его другом, пригласив к себе домой и пытаясь понять. Я пряталась за всеми этими ролями, чтобыпроложить себе путь к одной-единственной заветной роли, которой так жаждала моя бедная душа – роли дочери. Я боролась за эту роль всеми известными мне средствами, отчаянно цеплялась за неё, как будто от этого зависела моя жизнь, но мне по-прежнему ее никто не предлагал, и она по-прежнему оставалась для меня далеким миражом.

Со своей стороны, отец тоже увиливал и прятался за различными ролями и масками – старого человека, писателя, мужа – только чтобы не играть той одной-единственной роли, которой он так и не разучил, и которая его так пугала – роли Отца. Он молча признал своё поражение, тихо покинув сцену и растворившись в своем неизвестном мне мире. Мне тоже нужно было что-то признать. Наступила пора попрощаться, снять многолетний траур, отпустить погоню за миражом, и больше никогда себя не терзать. По сути, отец был прав, когда сказал: «Зачем ты себя терзаешь?». Ведь я носила траур по роли Дочери на протяжении последних сорока лет, не желая признать, что её время безвозвратно ушло…

– Подскажи, что мне делать с этим желанием?

– Ты не можешь его похоронить, потому что ничто не исчезает – всё превращается в другую форму. Безвозвратно ушло время, когда ты была маленькой девочкой. Но ты больше не можешь быть нежным ростком, пробивающимся из земли – ты на другом этапе своего развития. Теперь ты – большое дерево, которое приносит плоды и поддерживает этими плодами других, утоляя чей-то голод, давая тень и отдых тем, кто устал от зноя жизни. Время дочери ушло! Большое дерево не может быть нежным ростком или маленьким полевымцветком, которое легко затоптать. И ты тоже не можешь. Да ты и не хочешь!

– Чего же я в действительности хочу, когда думаю о роли дочери?

– Ты хочешь защитить тот маленький дикий цветок, которым ты когда-то была. Но он всего лишь мираж, иллюзия, голограмма – в действительности его давно уже нет.

– Значит, я всё еще чувствую себя крохотным незащищенным цветком? Всё опять упирается в защищенность!

– Да, опять. Ведь высокому, сильному дереву не нужно бояться, что его затопчут, сломают или вырвут с корнем. Эта работа непосильна никому. Люди могут забрать твою жизнь, но пока ты дышишь и гордо стоишь во весь рост на земле, никто не возьмёт тебя голыми руками. Ты слышишь? Никто! Бог дал тебе жизненные соки, почву, солнце, воздух. Он дал тебе всё необходимое для жизни. Это и есть твоя защита. Ты просто всегда должна помнить, что ты высокое могучее дерево, а не маленький росток…

– Спасибо. Я больше не хочу быть дочерью…

Отношения с отцом были как многолетняя опухоль, пустившая метастазы, и все мои попытки её излечить оказались безуспешными. Я была также далека от цели, как и сорок лет назад. Взяв хирургический нож, я безжалостно вырезала этот злокачественный нарост, состоящий из миллионов клеток Стыда и Возмущения, и без сожаления выбросила в мусорное ведро. Оставалось только обработать раны эффективными средствами – нежной заботой, любовью и гордостью за себя.

В этот момент я закрыла Книгу Боли навсегда. Это было 25 января – День Татьяны. Как знаменательно! Я сидела над своим дневником, оплакивалаТатьяну вчерашнюю и приветствовала Татьяну сегодняшнюю, которая хоронила свою боль. Заодно я благословляла Татьяну завтрашнюю, которая окончательно оставит весь этот груз позади – тяжелые чемоданы, до отказа набитые камнями прошлых обид. Теперь она будет легко идти по дороге своей судьбы, и ничто больше не будет стеснять её движений. Она полюбит свой путь – ведь каждый шаг будет приносить ей ослепительное чувство радости и свободы, и каждый дюйм ее пути будет освещён светом правды и понимания.

Глава 11.

Любовь к себе

Самая трудная работа осталась позади – я отделила свое от чужого, выбросив это чужое на помойку. Главная опухоль была удалена, хотя метастазы все еще изредка беспокоили – они проявлялись в видей моей негативной реакции на различные события, и побороть эту реакцию оказалось неимоверно трудным занятием. Но мне помогала постоянная осознанность старых образов поведения, которые предстояло заменить на более продуктивные.

Следующим кругом, с которым предстояло разобраться, был Голод. У меня было к нему много вопросов! Почему я испытывала такой голод по любви? И как я его удовлетворяла двадцать пять лет назад? Чем я себя кормила? Что было в моей тарелке? Ах да, отвратительная закуска – салат «а ля стыд», затем главное блюдо – токсичные отношения, на скорую руку приготовленные из чьих-то объедков, плавающие в обильной подливе собственных страданий, и, наконец, огромная порция горького десерта – жалость к себе и обвинения в спины покидающих сцену персонажей. Похоже, не самая питательная диета в мире и к тому же не очень аппетитная. Неудивительно, что меня от неё всю жизнь тошнило!

Но прежде чем перейти на здоровую и полезную диету, мне срочно нужен был полный детокс, вымывающий все побочные эффекты старой диеты. Этот долгий и болезненный процесс занял у меня не месяцы, а годы – именно столько времени понадобилось, чтобы вывести все токсины из организма. Моим главным инструментом детокса стал «Дневник негативных эмоций». Это был самый большой подарок, какой только я могла себе преподнести! Я делала это в знак благодарности своему химически несбалансированному телу и бедному сломанному духу, которые столько лет меня терпели и всё еще тащили по этой земле!