Лучший экипаж Солнечной. Саботажник. У Билли есть хреновина - Олег Дивов

Вернер хохотнул и ушел дальше спать. За два часа до старта он доложил адмиралу, что все работы по нейтрализации саботирующих и подслушивающих устройств на борту «Тушканчика» успешно завершены. Рашен одобрительно хлопнул Эндрю по плечу и разрешил отдыхать, пока не надоест. Вернер посмотрел на часы и со всех ног бросился к Иве.

– Ох… – только и выдохнул он, увидев, что Ива в халате и на вахту не собирается. – Я так боялся, что ты сейчас уйдешь… Милая! Как же я по тебе скучал!

Ива мягко обняла Эндрю и прижалась лицом к его груди.

– Я тоже, – сказала она. – Но ты напрасно радуешься. Мы пойдем на бустерах, сейчас объявят. Тут уж будет не до любви.

– Сколько у нас времени? – деловито спросил Вернер, расстегивая комбинезон. – Успею рассказать, как я тебя обожаю?

– На языке жестов? – Ива одним движением сбросила халат, и Вернер чуть не прослезился от нахлынувшей вдруг нежности. Эта женщина была не просто красива. Каким–то шестым чувством Эндрю ощутил, что она создана для него. Именно для него. А он – для того, чтобы служить ей, быть ей верным, мечтать о том, чтобы у них были дети, а может быть, даже предложить Иве руку и сердце, как это делалось в старые времена.

Наверное, у него было очень странное выражение лица в этот момент. Во всяком случае, Ива под его взглядом первый раз в жизни смутилась перед мужчиной и прильнула к Эндрю, избрав такой неожиданный способ прикрыть свою наготу.

– Ты что? – спросила она тихонько.

Из груди Эндрю вырвался нервный смешок, и он крепко прижал девушку к себе.

– Прости, – сказал он. – Я просто вдруг понял… Извини. Это так внове для меня. Понимаешь, я никогда раньше ничего подобного не испытывал. Ива, милая… А я ведь люблю тебя.

– Что? – переспросила она.

– Никогда еще и никому такого не говорил, – признался Вернер. – Оказывается, это не так просто. Словно душа нараспашку. И соврать невозможно. Либо ты это чувствуешь, и тогда говоришь, либо нет, и тогда сказать нечего. А мне вот есть что сказать. Я люблю тебя. Я люблю тебя… Вот.

Ива чуть отстранилась от Эндрю и заглянула ему в глаза.

– Можно бестактный вопрос? – поинтересовалась она. – А когда ты это понял?

– С первого взгляда, – честно ответил Вернер. – Помнишь, тогда контроль отражателей барахлил, и я…

– Энди, – сказала Ива. – Пожалуйста, не стригись, а?

– То есть? – удивился перемене темы Вернер.

– Я понимаю, когда ходишь в маске, длинные волосы – не очень удобно, – Ива продолжала гнуть свое. – Но пожалуйста, ты побереги этот свой хвост. Для меня, хорошо?

– Да ладно… – пробормотал обескураженный Вернер.

– Он так тебе идет… Ты такой красивый, Энди. Ты самый красивый на свете. И… Я как тебя в первый раз увидела… Ты мне снился потом каждую ночь. Я… Я тоже люблю тебя. Я очень тебя люблю.

У Вернера перехватило дыхание. Он хотел сказать что–то очень важное, что–то самое главное, но не мог подобрать слов. И нашел, сам того не подозревая, емкую и мужественную фразу.

– Значит, все будет хорошо, – сказал он.

Больше они почти не говорили, но им действительно было хорошо друг с другом, хорошо, как никогда раньше, а потом Ива вдруг заплакала и перепуганный Вернер бросился ее утешать. Но оказалось, что это с ней от радости.

И если бы не приказали всем стоять по местам, Вернер ни за что бы от Ивы не ушел. Но потом он все равно вернулся и часами сидел рядом с ней в ходовой рубке, когда она была на вахте, и ходил за ней, как привязанный, куда бы она ни пошла. Два угловатых чудовища с забралами вместо лиц, они даже по обезображенной усилителями походке легко узнавали друг друга. Им не нужны были надписи на спинах, чтобы расслышать, как под металлом и пластмассой бьется родное сердце.

А усиленная бригада Attack Force беззвучно раздирала пространство на шестикратной.

Маяк на Цербере по–прежнему не подавал ни малейших признаков жизни. Ремонтник шел к маяку самым полным и прибывал на Цербер в расчетное время, через полтора месяца.

Капитан скаута «Хелен Рипли» коммандер Файн докладывал с периферии Солнечной, что последние распоряжения адмирала Успенского принял к сведению. Экипаж «Рипли» завершал подготовку к работе на ближних дистанциях, на скауте шла плановая диагностика сканирующих устройств.

Последний опрос акционеров по ограниченной выборке снова показал, что для роспуска боевого флота Земле скорее всего не хватит пяти–шести процентов голосов.

На Чикагской фондовой бирже акции производителей комплектующих для военных кораблей медленно, но неуклонно шли вверх.

Экспериментальный звездолет «Леонид Горбовски» вернулся на орбитальные верфи из–за фатального сбоя в работе ходового процессора. Капитан Риз дал в Сети открытую пресс–конференцию и пообещал, что «Горбовски» стартует не раньше, чем будет идеально отлажен, а значит – готов со стопроцентной гарантией вернуться домой и открыть для жителей Солнечной новую эру космической экспансии.

На Земле количество лиц, ограниченно дееспособных по инвалидности детства, перевалило отметку в восемь процентов.

Правительство Марса в очередной раз отклонило предложение Совета Директоров продать земным банкам воспроизводства свой генетический материал.

Совет Директоров, в свою очередь, снова отверг законопроект о безвизовом перемещении лиц в пределах Солнечной.

Интерпол перехватил крупнейшую в истории контрабандную партию элитной консервированной спермы.

На территории бывшей Российской Федерации были зафиксированы массовые перемещения кочевых орд.

Правление Соединенных Штатов опубликовало ежегодный годовой отчет и прогноз развития компании на ближайшие пять лет. Один из пунктов – объявление Лондона свободной экономической зоной – был вынесен для обсуждения в Сеть.

На Венере в возрасте девяноста пяти лет умер последний чернокожий гражданин республики.

Адмиралтейство удовлетворило прошение об отставке мастер–навигатора капитана Маргарет фон Фальцфейн.

Адъютант начальника штаба группы F капитан Джозеф Мейер получил смертельную черепно–лицевую травму в результате неосторожного обращения с маской спецкостюма при ускорении в шесть единиц.

Часть 2. Вне Земли

Маяк на Цербере навигационных функций не выполнял и вообще представлял собой ценность исключительно для того, кто его установил. Маяк работал громко хлопающей пробкой или, если хотите, сигнальной затычкой. На обледеневшей железяке, коей являлась десятая планета Солнечной, маяк крепко держался сенсорными щупальцами за единственную полезную вещь, которая там имела место. Он контролировал урановую жилу. И стоило бы какому–нибудь идиоту (а иначе и не назовешь того, кто попрется за ураном в такую даль) к жиле сунуться, как маяк вместо дежурного ОК послал бы в эфир тревожный вопль.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});