Рудольф Нуреев. Я умру полубогом! - Елена Обоймина

По вечерам они обедали в квартире Аровой на улице Леклюз, где Рудольф наслаждался болгарскими блюдами, приготовленными матерью Сони, и проявляемой ею заботой. «Мамушка», — называл он ее. Он все время думал о матери и часто пытался связаться с ней по телефону, хотя Соня не раз предупреждала: своим звонком он может навлечь на себя и на мать опасность.

— Да, знаю, — отвечал Нуреев, — но мне надо, чтобы она поняла: возвращение для меня будет смертью.

Говорят, Брун оказался самой сильной, страстной и мучительной любовью Нуреева. Не только потому, что был бисексуален и имел невесту, но и потому, что в конце концов эта связь стала тяготить Эрика. Немало этому способствовал взрывной, необузданный характер его молодого любовника, который всеми силами старался подчинить себе мягкого, деликатного датчанина.

Близкие друзья хорошо знали доброго по характеру Бруна с его несколько суховатым чувством юмора. Но один из них рассказывает, что тот мог в одну секунду преобразиться, становясь холодным и крайне враждебным, когда чувствовал, что кто-то подбирается к нему слишком близко.

«Алкоголизм был одним из мучительных секретов Эрика, — признает балерина Виолетт Верди. — В пьяном виде у него бывали приступы жестокости, он становился очень саркастичным, ему нравилось причинять боль».

А приступы жестокости бывали все чаще и чаще: по признанию товарищей по сцене, Рудольф во всем превзошел Эрика, который глубоко переживал по этому поводу и чувствовал себя обиженным. У многих сложилось впечатление, что Брун просто завидовал деньгам и славе Нуреева. Он испытывал настоящий стресс, зная, что его друг находится среди зрителей во время спектакля. Иногда у него начинались такие боли в животе, что Рудольфу приходилось заменять его на сцене.

Рудольф Нуреев и Эрик Брун

Болезненное самолюбие не давало Эрику покоя. Например, о совместном с Рудольфом ужине в знаменитом парижском «Максиме» он рассказывал так: «Конечно, в ту же минуту, как мы вошли, все узнали его, и никто не имел понятия, кто я такой».

Расстроенный постоянными разговорами о триумфах своего ученика, Эрик однажды сорвался, обвинив Рудольфа в том, что тот приехал из СССР на Запад только ради того, чтобы… уничтожить Бруна. Услышав это, Рудольф заплакал: «Как ты можешь быть таким жестоким?!»

Между тем он сам причинял Эрику незаслуженные обиды, и главной из них оставалась неразборчивость в его связях, воспринимаемая Вруном не иначе как предательство. Приятели вспоминали, что его «ужасал непомерный физический аппетит Рудольфа на любовников. Эрик был очень разборчивым, в принципе очень целомудренным и не мог смириться с аппетитами Рудольфа». Брун, устав от бесконечных гулянок Рудольфа, жаловался друзьям: «Я не могу быть с ним рядом, мы губим друг друга».

«А вот в личной жизни счастья не было. Его любовники были один корыстолюбивее другого, к тому же изменяли ему направо и налево. Нуреев переживал, расстраивался, искал утешения — ив конце концов заболел СПИДом», — беззастенчиво лгал читателям журнал «Огонек» в 1998 году. Впрочем, только ли о Рудольфе Нурееве он лгал?..

Друзьям Нуреев говорил, что навсегда связал бы свою жизнь с Эриком, если бы тот ему это позволил. На что Эрик отвечал: «Рудольф объявлял меня образцом свободы и независимости — я всегда делал то, что хотел. Ну а то, что происходило между нами в первые годы — взрывы, коллизии, — это не могло продолжаться долго. Если Рудольф хотел, чтобы все было иначе, что ж, мне очень жаль».

В скором времени их бурная связь окончательно угасла. К тому же Рудольф как-то узнал, что в Торонто, где его друг руководил Национальным балетом Канады, у Эрика завязался роман с одной из его учениц, которая в итоге родила от него дочь. На прощание Брун скажет, что Рудольф разрушает все, к чему притрагивается…

Но духовная связь между ними будет длиться до конца жизни, пережив все измены, конфликты и разлуки.

«Мой датский друг Эрик Брун помог мне больше, чем я могу выразить, — признается Нуреев в одном из интервью. — Он мне нужен больше всех».

…В 1986 году наступят последние дни Бруна, и Нуреев, бросив все дела, приедет к нему. Они проговорят допоздна. Но когда Рудольф вернется к другу следующим утром, Эрик уже не сможет разговаривать. Нуреев тяжело переживет смерть Эрика и так никогда не сможет оправиться от этого удара. Вместе с Вруном из его жизни уйдут юная бесшабашность и горячая беспечность.

После ухода Эрика Бруна прозвучат предположения, что он умер от СПИДа. Подтверждением этого будет считаться то обстоятельство, что через два года от СПИДа умрет его любовник Константин Патсалас. Но близкие не согласятся с этим. «Вскрытие показало рак легких, — будут уверять они, — врачи не предполагают ничего другого…»

Так ли это?

«Он видел, как вокруг него умирали от СПИДа его близкие друзья — начиная с Эрика Бруна», — обмолвится, рассказывая о Нурееве, президент «Гранд-опера» Пьер Берже.

Дыма без огня не бывает…

Надеясь уберечь себя и Рудольфа от сплетен, Эрик пригласил его погостить в своем доме. Они разместились в разных спальнях, хотя одно это ровным счетом ничего не подтверждало и ничего не опровергало. В любом случае приходилось соблюдать приличия: вместе с Эриком жила его мать — гарант пристойности всего происходящего в доме.

Эллен Брун, владелица парикмахерской, с первого же взгляда невзлюбила Рудольфа. Может быть, потому, что видела в нем угрозу для репутации Эрика, может быть потому, что ревновала к нему сына. Конечно, она догадывалась, как и все остальные, что ее Эрик и этот «безумный русский» не просто друзья… Эллен болела и уверяла Эрика, что присутствие в доме Рудольфа только ухудшает ее состояние.

«Ситуация была очень скверной, — впоследствии рассказывала Соня Арова. — Ей становилось все хуже и хуже, она хотела, чтобы Рудольф убрался из дома, а Эрик не мог понять, почему она так на этом настаивает. Он чувствовал, что разрывается на части».

В конце концов Рудольф переехал в гостиницу. Но Эллен это не помогло: вскоре после этого ее на «скорой» увезли в больницу, где она и скончалась. При вскрытии у нее обнаружили рак легких. Эрик очень переживал. Он винил себя в том, что пригласил в дом Нуреева вопреки ее желанию.

Рудольф не смог оставить Эрика одного в столь тяжелую для него минуту. Он отменил все выступления и в течение нескольких дней заботился о нем, буквально не отходя ни на шаг…

И все-таки они не могли подолгу находиться рядом друг с другом.

«Эти отношения никогда не были легкими, — поясняла Соня Арова. — Эрик держал себя под полным контролем, а Рудольф подчинялся настроению. Эрик пытался заставить его понять какие-то вещи, а когда не получалось, расстраивался, и у них происходили ссоры. Тогда Эрик шел гулять, а Рудольф выскакивал из квартиры и искал его. Рудольф очень многого хотел от Эрика. Он всегда от него чего-то требовал, а Эрик говорил: «Я отдаю все, что могу, и после этого чувствую себя выжатым».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});