Подарок ко дню рождения - Барбара Вайн

Наконец, нас спасла Джульетта; она подошла и увела его, потащив Шона вдоль колоннады, знакомя с разными мелкими знаменитостями правого толка. Именно Айрис, не я, отметила, что она потрясающе красива в простом белом платье, с высокой прической, из-под гребней которой выбивались золотистые прядки, как у героинь Джейн Остин в фильме, у Эммы или Марианны Дэшвуд.

Мы не собирались оставаться надолго. Айрис ждала нашего третьего ребенка и хотя чувствовала себя прекрасно, но быстро уставала. Однако с подобных вечеринок не всегда просто ускользнуть. Мы уже собрались уходить, и жена шептала, что хочет получить свою десятку немедленно, как к нам вернулся Айвор и представил нам королевского адвоката, жившего по соседству. Его звали Мартин Тренант; Джон Мейджор потом сделал его пэром, когда он вышел в отставку, и я упоминаю о нем потому, что он сыграл небольшую, но важную роль в последующих событиях. Не будет преувеличением сказать, что он спас Айвору жизнь. Просто своим присутствием там, тем, что оказался дома и имел ключ.

Разумеется, тогда я ничего этого и предположить не мог. Мы поговорили – о чем? Об этом районе, полагаю, и о том, что жена Тренанта уехала в Марракеш, и о внезапном похолодании. Потом к нам подошла Никола Росс, как всегда приветливая и экспансивная, раскинув руки, чтобы обнять нас и осыпать бесчисленными «дорогой» и «дорогая». Мартин Тренант испарился, и Никола заговорила о Джульетте, что она хорошенькая для всех, кто умеет видеть, но все равно она, Никола, никогда бы не смогла представить их с Айвором единым целым, ни за что на свете.

В такси по дороге домой мы с Айрис говорили о Шоне Линче, о его явном восхищении Айвором и любви к нему. Это было преклонение перед знаменитостью, но Айрис была уверена, что оно искреннее. То, как он ведет беседу, говорила она, и как выглядит, заставило ее представить Шона Линча в роли телохранителя Айвора, хотя на мой законный вопрос, зачем это нужно ее брату, так и не смогла ответить.

Мы не так уж сильно ошибались, разве только в одном. Айвор не боялся этих людей. Он не испытывал страха ни перед Джульеттой, ни перед Шоном. По-видимому, он отбросил страх сразу после того, как заявил, что будет выделять определенную денежную сумму Линчам. И я тому свидетель, как он преобразился. Он становился все больше похожим на Айвора первых лет работы в парламенте, того Айвора, который подцепил Хиби Фернал при помощи двух коротких фраз и нескольких восторженных взглядов и помчался прыжками вверх по лестнице на призыв сигнала о начале голосования.

Ну, мы ошибались не только в этом. Если мы могли найти объяснение поведению семьи Линч, то Джульетту не понимали совсем. Возможно, мы были не наивными, а циничными.

Моя теща осталась в доме в Рамбурге, и Айвор был очень этим доволен. Он привозил туда Джульетту каждый раз, когда приезжал в свой избирательный округ, а визитов было достаточно. Вспоминая, как мы сами крались по коридорам в темноте во времена нашей помолвки, Айрис спросила брата, что думает «ма» о том, что они спят в одной комнате, когда ночуют у нее дома.

– Я понимаю, ты пытаешься меня разозлить, – ответил надменно Айвор, – но не говори глупости. Мне тридцать шесть лет.

Это не было ответом, но моя жена не стала настаивать. Айвор, как мы знали, хоть он никогда не говорил об этом открыто, ждал назначения на пост министра, а с ним – членства в кабинете министров. Об этом поговаривали. Одна «серьезная» ежедневная газета зашла так далеко, что назвала его подходящим кандидатом на пост министра внутренних дел. Он был молод для такого поста, но не слишком. Казалось, осталось только одно серьезное препятствие: консерваторы продержались у власти почти пятнадцать лет – долгий срок для любой администрации, – и электорат начинал подумывать, не предпочесть ли им лейбористскую партию. Газета «Сан» способствовала этому; она при каждом удобном случае наносила тори удар, откровенно намекая, что от них хотят избавиться. До всеобщих выборов, при нормальном ходе событий, оставалось еще три года, но их могли провести раньше, если недовольство тори продолжит расти. Айвор, скорее всего, пока его статус оставался неизменен, остро ощущал течение времени. В газетах много писали о том, что биологические часы женщин истекают, когда, добиваясь успеха в карьере, они остаются незамужними и бездетными и приближаются к менопаузе. У Айвора были политические часы, и они тикали, приближая его партийный климакс.

В те аморальные времена, когда один тори за другим попадали в неприятные истории и их имена оказывались в грязи из-за лжесвидетельств, взяточничества или всяких сексуальных приключений, Айвор сохранил безупречную репутацию. Он был чист, все считали его безгрешным. Единственной тучей на его горизонте – совсем маленьким облачком, не больше ладони, – было то, что он живет с женщиной, на которой не женат. Конечно, времена изменились, и очень немногие считали такое положение вещей чем-то неприличным. Айвор не был разведен, никогда не был женат, никого не бросил, не оставил за собой несчастной мать-одиночку. Но он жил с женщиной, с которой не состоял в браке. Очевидно, она была милой, доброй и красивой, это невозможно отрицать. Правда, Джульетта была разведена, и все газеты знали, за кем она прежде была замужем. Но это даже нравилось; в этом был налет гламура. В одной газете даже напечатали снимок, где Джульетта болтала с Аароном Хантером, а Айвор стоял рядом. Ни одна газета никогда не писала об их связи с Ллойдом Фриманом, но зачем им было это обнародовать? Актерская карьера Ллойда едва ли была выдающейся. Никто никогда не слышал о нем, и уж конечно, никто, кроме Николы Росс, никогда не связывал их с Айвором.

Их отношения были совершенно пристойными по стандартам 90-х годов XX века, но кое-кто шептался. Некоторые древние тори в Палате лордов задирали свои старые носы и щелкали своими истрепавшимися языками. А в Морнингфорде тот старый военный, который помогал Айвору, сказал ему, что хорошо бы ему жениться.

– До выборов, мой мальчик, понимаешь ли. Это будет хорошо выглядеть.

Моя теща передала это Айрис. Не знаю, откуда она это узнала, но она хорошо знала Джеймса Мейнарда, полковника в отставке, и возможно, это он ей сказал. Луиза Тэшем очень хотела, чтобы Айвор женился, и если его женой суждено стать Джульетте, так тому и быть. И хотя Луизе нравилась избранница ее сына, она бы предпочла дочь ее соседей в Норфолке, женщину, чьих предков знавали предки Тэшемов; но, как заметила моя теща, тут она ничего не может поделать.

– Это звучит как ересь, – заявила Луиза, – но иногда я думаю, что можно многое сказать в защиту браков по сговору, которые приняты в некоторых частях света. В конце концов, мы действительно мудрее вашего поколения, как вы будете мудрее поколения Надин.

Айвор начинал понимать, что оставаться холостяком – не самая лучшая линия поведения. Он был одарен богатым воображением и мог представить себе Джульетту в нелепом шелковом платье и пальто жены тори, в широкополой шляпе, наполовину скрывающей ее красивое лицо, стоящей рядом с ним на вручении премий или сидящей за первым столом через два места от него на каком-нибудь обеде в Торговой палате. Но он был уже не так молод. Айвор много знал о жизни и знал самого себя. Сумеет ли он удовольствоваться одной женщиной в следующие, скажем, сорок лет? А ведь если он женится и ему предстоит долгая карьера на вершине политического древа, ему придется оставаться с этой женщиной и быть ей верным. Или, если он заведет интрижку на стороне, то это потребует массу энергии и времени. «Измена» – это слово он не употреблял. Квартира в Пимлико стала бы реальностью, и даже думать об этом было опасно.

– Всякий раз, когда я размышляю об этом, – сказал он, – я говорю себе: тебе придется трахать одну женщину всю оставшуюся жизнь, и после этого, Роб, я становлюсь трусом. Меня дрожь пробирает. Айрис – моя сестра, и, как тебе известно, я ее обожаю, но я не понимаю, как тебе это удается.

Я улыбнулся, а потом беззвучно, как всегда, рассмеялся, но ничего не ответил.

Глава 18

Он убрал все ее фотографии, кроме одной, той, где она вместе с Джастином стоит на пляже и смеется, обдуваемая ветром. Эту фотографию напечатали в газетах, все остальные снимки исчезли. Однажды, когда Джерри ушел на работу, я нашла их в одном из выдвижных ящиков в туалетном столике Хиби – раньше я обнаружила там снимок Айвора Тэшема, и туда же я положила ее обручальное кольцо, золотой браслет, медальон и, разумеется, жемчуг. Все фотографии по-прежнему были в рамках.

Это признак того, что Джерри начинает ее забывать. Наконец-то. У него ушло на это так много времени. Он уже не говорил о ней, когда оставался со мной наедине у телевизора. Теперь Джерри начал уходить из дома по вечерам, и не только на собрания по сбору пожертвований, ведь он сменил работу после смерти жены, и, если опираться на его выражение, «двинулся дальше». Сейчас он – президент, не меньше, благотворительного фонда, помогающего людям, страдающим от синдрома Марфана[9]. Он получает гораздо больше денег, и я уверена, что в ближайшем будущем он должен переехать со всеми нами из этих трущоб куда-нибудь в более зеленый и дорогой район.