Падший - Павел Корнев

Я на миг заколебался, но лишь на миг.

– Это ничего не значит! – заявил я со всей возможной уверенностью.

Лепрекон пожал плечами.

– Может и так, – не стал спорить он. – Но я точно знаю, чего еще ты боишься.

– И чего же?

Коротышка жестом предложил наклониться, но я заподозрил новую каверзу и не сдвинулся с места. Лепрекона это ничуть не смутило, он вскочил на ноги и небрежным пинком сбросил на пол фарфоровую тарелку. Та стукнулась о ковер и не разбилась.

– Я вижу тебя насквозь! – объявил альбинос, встав передо мной на столе.

– Нет, это я вижу тебя насквозь, – ухмыльнулся я. Через фигуру коротышки и в самом деле проглядывали очертания буфета.

Лепрекон выставил перед собой левую руку и начал загибать пальцы.

– Тебе не хватает смелости сознаться в своих чувствах к девушке. Тебе не хватает мозгов бояться луны. И есть одна вещь, которая пугает тебя до мокрых штанишек.

– И что же это? – поинтересовался я, ожидая в ответ услышать очередную гадость.

– Серебро, – выдохнул коротышка и резко скакнул вперед.

Моя голова дернулась в сторону с такой скоростью, что хрустнули позвонки, но лепрекон оказался быстрее рефлексов. Серебряная вилка зацепила висок и пропорола кожу, на миг от боли перехватило дыхание, в глазах вспыхнули искры.

Отбросив вилку, лепрекон соскочил на пол и кинулся к входной двери. Я одним рывком отшвырнул с дороги стол и ринулся в погоню, тогда коротышка стремительно развернулся и ловким кувырком проскочил под моей рукой. Он сиганул в распахнутое окно, я выбрался на балкон следом и вновь опоздал: альбинос уже перебрался с террасы на опоясывавший здание карниз.

– Драть! – донеслось до меня. – Вот это номер!

Я не стал преследовать беглеца и вернулся в комнату, немного даже сочувствуя постояльцам, в гости к которым сегодня заглянет этот мерзкий выродок. Голову невыносимо ломило, а по щеке струилась кровь, но прежде чем успел промыть рану, послышался стук в дверь. Стучали из смежного номера.

– Лео! – встревоженно позвала Лилиана. – Лео, с тобой все в порядке?

– Да, – ответил я, прикладывая к ране полотенце. – Хотел попить воды и наткнулся на стол. Извини, что разбудил.

– Можно мне войти? – щелкнула Лили со своей стороны запором.

Я замер на месте. Едкие слова лепрекона растравили душу, безумно хотелось забыть о благоразумии и пуститься во все тяжкие, но вместо этого я зажмурился, мысленно досчитал до десяти и только потом ответил:

– Извини, Лили. Я уже лег спать. Увидимся завтра.

– Хорошо, – сказала она и настаивать на своем не стала. Но и засов обратно не задвинула. Сколько ни вслушивался я в тишину, железного скрежета не уловил.

И это обстоятельство напугало куда сильнее удара серебряной вилкой.

Напугало возможностью беспрепятственно попасть в соседний номер, потерять контроль и натворить бед.

Луна? Я не боялся луны. Я боялся себя самого.

Спал с бутылкой водки. Нет, не пил, просто прижимал к рассеченному виску. Царапина поначалу долго кровоточила, а когда затянулась, стало даже хуже – поднялась температура, кожа в месте пореза воспалилась, начался тик. Утром встал с гудящей головой и совершенно разбитый, словно всю ночь не спал, а разгружал вагоны с углем.

Но руки почти не дрожали, а пара порезов при бритье, в отличие от царапины, оставленной серебряным зубцом вилки, затянулась сама собой. Похлопав по щекам спрыснутыми одеколоном ладонями, я почистил зубы, придирчиво оглядел свое отражение и досадливо скривился. От правого уха к глазу протянулся воспаленный порез, лицо осунулось, белки пестрели красными ниточками капилляров.

Впрочем, ничего из ряда вон. Могло быть и хуже.

Особенно угоди вилка в глаз.

«Чертов коротышка»! – выругался я, вернулся в спальню и взял с тумбочки хронометр. На часах оказалось пять минут девятого.

Я без лишней спешки оделся, передвинул на место отброшенный вчера к стене стол и собрал в жестянку патроны, затем поднял с пола чудом уцелевшую тарелку и вернул ее в шкаф. Нож с вилкой кинул в ящик к столовым приборам. От прикосновения к серебру начали зудеть пальцы, но эффект был чисто психологическим – обжечь подобным образом оборотня можно было разве что в его звериной ипостаси. Да и то не факт.

Встав у двери смежного номера, я прислушался; там было тихо. Ни шорохов, ни звука бегущей воды. Я занес руку, намереваясь постучать, но вспомнил, что вчера совсем позабыл позвонить Рамону, и отправился в близлежащую кофейню.

Разгулявшийся ночью ветер принес в город долгожданную прохладу, а солнце еще не успело толком прогреть мостовые, поэтому на улице стояла приятная свежесть. Или просто притерпелся к смогу? Возможно и так.

Спешить с телефонным звонком я не стал, вместо этого изучил нарисованное мелом на грифельной доске меню, сделал заказ и уселся за круглый столик у открытого окна. Вскоре подошел официант, он выставил с подноса пузатый кофейник, запотевший молочник, сахарницу, чайную пару и корзинку свежих плюшек с корицей.

Смешав кофе с молоком по собственному вкусу, я никелированными щипчиками закинул в чашку пару кусочков рафинада, размешал ароматный напиток и сделал длинный глоток. Стало хорошо.

Постепенно хандра оставила меня, я даже развлекался пару минут, созерцая свое искаженное отражение на пузатом боку полированного кофейника. В зависимости от угла обзора физиономия принимала совсем уж уморительные виды.

Позавтракав, я расплатился и вновь попросил разрешения воспользоваться телефонным аппаратом. Несмотря на ранний час, Рамон оказался в конторе.

– Почему вчера не позвонил? – с ходу спросил он.

– А была такая необходимость? – не полез я за словом в карман.

– Нет, – признал мой бывший напарник. – Твоего индуса мы не нашли, но я знаю, кого стоит по этому поводу расспросить.

– И за чем дело стало?

– А сам как думаешь?

– Деньги?

– Деньги.

– Буду у тебя через час, – объявил я, повесил трубку и покинул кофейню.

Вышел на улицу, нисколько не опасаясь слежки, – пока разглядывал отражение на боку кофейника, внимательно изучил немноголюдную в этот час площадь, и никто из редких прохожих подозрений не вызвал. А дворник, что шоркал метлой по брусчатке, подметая тротуар, к этому времени уже закончил работу и поплелся со своей тележкой в соседний переулок.

– Свежая пресса! – поспешил ко мне молодой парень с набитой газетами сумкой на боку. – Раскол во «Всеблагом электричестве»! Эдисон против Теслы! Один съезд – в Нью-Йорке, другой – в Париже! Константинопольский узел! Переговоры в Александрии решат судьбу проливов! Восставший Рио-де-Жанейро в кольце осады! Наступление в Техасе! Ацтеки бегут!