От Кяхты до Кульджи. Путешествие в Центральную Азию и Китай - Владимир Обручев

В следующие семь дней местность изменила свой характер и представляла цепи холмов и скалистых гор, ясно вытянутых в направлении с северовостока на югозапад и разделенных более или менее широкими долинами того же направления. Почва этих долин в первые дни была песчаная, усыпанная щебнем, но затем появились сыпучие пески, расположенные по этим долинам и заросшие саксаулом, типичным деревом песков, которое я впервые, после песков Каракум в Туркмении, встретил здесь в таком количестве в виде целых лесов. Конечно, саксауловый лес мало похож на наши северные леса хвойных или лиственных и деревьев. Деревья саксаула достигают только 4–6 м высоты и рассеяны редко, в 6—10 м друг от друга, а в промежутках — песок и скудные кустики. Саксаул не имеет настоящих листьев; его длинные зеленые нитевидные веточки усажены мелкими листочками вроде чешуек. Ствол и сучья его корявые, С грубой, очень неровной корой; рубить их топором трудно — дерево очень твердое, но ломать легко. Дрова саксаула горят прекрасно, даже свежей рубки, и дают сильный жар и хороший уголь, но на какиенибудь поделки совершенно не годятся.

На этом пути в одной из долин мы пересекли даже речку, не сухое русло, каких в Центр. Азии много, а речку с текучей водой; она была небольшая, шириной в 6–8 м и глубиной в 5—10 см. Но русло было глубоко врезано в третичные и четвертичные отложения широкой долины, дно которой представляло в связи с этим обилие логов и оврагов. На этом пути мы видели три монгольских монастыря, но юрты монголов встречались редко.

Затем мы пересекли скалистый хребет Харанаринула, отделяющий Центр. Монголию от долины Желтой реки. Этот хребет, в той части, которую я видел, при общем простирании с северовостока на югозапад, состоит из гряд, которые тянутся не вдоль хребта, а почти поперек его, с севера на юг, так что пересечение хребта по долинам между этими грядами очень удобное и перевал был почти не заметен.

На южном склоне этого хребта расположена кумирня возле священных пещер Лумбучимбу с высеченными изображениями буддийских божеств. Мои проводники были наняты до этой кумирни. Так как вблизи нее корма для животных не было, то мы остановились у южного подножия хребта в полупереходе на восток, а проводники отправились к пещерам и обещали прислать на следующий день новых, которые должны были провести нас через пески в резиденцию Сантохо в 2–3 днях пути. Но, тщетно прождав этих проводников в течение целого следующего дня, я решил итти в Сантохо без них, прямо по компасу. Мы вдвоем с Цоктоевым завьючили верблюдов, наполнили бочонки водой на два ночлега, на случай потери дороги в песках, и отправились к Желтой реке. Цоктоев вел верблюдов, а я ехал сзади и следил по компасу за направлением пути. Вскоре мы наткнулись на ясную тропу, которая шла от пещер Лумбучимбу на юговосток, к Желтой реке, и оставалось только проверять ее направление и не сворачивать на другие тропы и разветвления.

Так мы шли вдвоем два дня через пески, которые окаймляют широкой полосой Желтую реку, отделяя ее левый берег от гор Харанаринула на окраине Центр. Монголии. Эти пески частью более или менее заросшие кустами и травами, частью голые барханные. Среди них мы видели широкое древнее русло Желтой реки в виде понижения, занятого песками, которые образовались здесь отчасти благодаря развеванию речных наносов, отчасти же из материала, принесенного ветрами из Центр. Монголии.

Два раза мы вдвоем спокойно ночевали в песках — развьючивали верблюдов, ставили палатки. На третий день мы вышли в оазис Шаджинтохой — пояс полей, рощ и селений по левому берегу Желтой реки и повернули по нему на югозапад к резиденции Сантохо, до которой оставалось 7–8 верст.

В резиденции я встретил радушный прием, которым пришлось пользоваться целых две недели. Желтая река преграждала дальнейший путь на юг; изза слабых морозов ледоход очень затянулся, а переправа на лодках была прекращена. Через неделю река замерзла, но изза слабого мороза лед еще целую неделю оставался непрочным. Впрочем, невольная остановка была нам полезна. Из Сучжоу мы шли уже почти 2 месяца с редкими дневками: верблюды и лошади сильно устали и требовали отдыха и подкормки после скудной пищи в пустыне. Моя верховая лошадь так устала, что последние версты перед Сантохо я шел пешком и тянул ее за собой. А впереди был еще длинный путь через Ордос и Шаньси до Сычуани, и отдых был нужен не только животным, но и людям.

Резиденция Сантохо не блещет красотой. Она расположена на равнине левого берега Желтой реки, занятой поселками и пашнями китайцев и небольшими рощами тополя и ивы. Фруктовых деревьев мало изза зимних холодов и ветров. Местность довольно унылая; на северном горизонте за полосой сыпучих песков видны зубчатые цепи Харанаринула, часто скрывающиеся в пыли, на южном, за рекой, — плоские красноватые высоты Арбисо и вдали более высокие горы Орантеши и Катангери. Желтая река отстоит от резиденции в 3 верстах; ее грязножелтая вода, текущая в низких желтых берегах, бедных растительностью, мало украшает пейзаж.

Резиденция состоит из четырех квадратных дворов, окруженных низкими строениями. В первом дворе конюшни, склады и жилища рабочих; во втором — кельи миссионеров, рефекторий, временная небольшая церковь и строившийся большой храм. Третий двор содержит комнаты мужского семинария, а в четвертом помещался детский приют. Подкидыванье новорожденных девочек, даже умерщвление их, было очень распространено в Китае, особенно в голодные годы; детские приюты, учрежденные миссионерами разных религий при резиденциях и миссиях, спасали не мало молодых жизней.

Глава двенадцатая. От Желтой реки до подножия Восточного Куэнлуня

По льду через Желтую реку. Холмы Арбисо. Колодцы и наковальня Чингизхана. Увалы из песчаников. Бугристые пески и их население. Сыпучие пески. Миссия Боробалгасун. Сантан Джимба. Миссия Сяочао. Переснаряжение каравана. Подъем на лёссовое плато, расчлененное на горы. Огромная мощность лёсса.

Характер дороги по лёссу и по долинам рек. Террасы на лёссе. Миссия Саншилипу. Обширная равнина и новый тип пещерных жилищ. Последние переходы по лёссу. Два южных хребта. Происхождение лёсса.

Наконец морозы сковали поверхность Желтой реки, и мои рабочие, пройдя по льду через реку, убедились, что он выдержит верблюдов. Так как мягкие лапы последних скользят на ровной поверхности льда, не скрытой снегом, то для перехода каравана нужно было устроить дорожку — посыпать лед песком из береговых обрывов. Эта работа заняла еще день, и только 3 декабря ст. ст. мой отдохнувший в Сантохо караван покинул гостеприимную миссию. Нас было опять четверо; миссионеры дали в проводники двух китайцев из своей паствы, которые хорошо знали дорогу в Боробалгасун, миссию на южной окраине Ордоса, имеющую постоянные, хотя не частые, сношения с резиденцией епископа.

Миновав Желтую реку, ширина которой доходит здесь до 1200 м, ограниченную невысокими обрывами из слоистого лёсса — древних речных наносов, — мы поднялись на террасу правого берега и вскоре вступили в плоские холмы, которыми оканчивается хребет Арбисо, идущий вдоль этого берега дальше на юг, где холмы переходят в более высокие горы. Холмы состоят из красных третичных песчаников и песчаных мергелей, местами содержащих многочисленные гнезда зернистого, листового и лучистого гипса в виде стяжений самых причудливых форм, выступающих благодаря своей большей твердости на крутых склонах оврагов, которые врезаны в холмы (рис. 77). Ради осмотра этих холмов мы ночевали, отойдя всего 10 верст от миссии.

Рис. 77. Красные песчаники с стяжениями гипса в холмах Арбисо

На следующий день путь продолжал итти по подобным же холмам. К удивлению, в колодцах на дне сухих долин, врезанных в эти холмы, состоящие местами из богатых гипсом пород, вода была пресная. Еще через день на западе, в стороне от дороги, показалась высшая часть хребта, в которой бросалась в глаза плоскоконическая гора Орантеши (наковальня). По монгольскому преданию — это наковальня Чингизхана. В соседних с ней горах, по словам проводников, имеются богатые месторождения серебра, разработка которых запрещена монгольскими властями; во избежание тайного хищничества, вдоль подножия гор расставлены пикеты, т. е. попросту поселены в юртах монголы в качестве стражи.

Холмы, по которым шла дорога, состояли из красных, фиолетовых и зеленых песчаников, глин и мергелей, верхние слои которых были богаты твердыми стяжениями плоскосферической формы, расположенными порознь, попарно, по три и образовавшими на выветрелой поверхности пластов оригинальные выпуклости (рис. 78). В такой же холмистой местности мы затем миновали котловину Олоннохой, в которой монголы насчитывают 106 колодцев, будто бы выкопанных Чингизханом, войска которого стояли здесь во время какогото похода. Вблизи дороги я насчитал только 20 колодцев, большею частью засыпанных песком; глубина их, судя по одному, содержавшему воду, около 10 м.