Фигурки страсти - Елена Арсеньева

То есть доказать, наверное, можно, но мороки не оберешься.

Писательнице Дмитриевой стало не по себе. Конечно, так развивались бы события в воображаемом, не написанном еще детективе, но кто мешает им совершенно так же развиться в реальности?

Алёна настолько задумалась, что встала столбом посреди улицы. Заторчала она таким образом около небольшого магазинчика индийских вещей, и худая, смуглая, унизанная серебряными и костяными браслетами, обмотанная пестрыми шелками хозяйка уже поглядывала на нее с надеждой, как на потенциальную покупательницу. Однако наша героиня почему-то терпеть не могла всякие индийские штучки-тряпки, в том числе и браслеты, а потому пошла своей дорогой. Но тут зазвонил ее телефон.

– Алёна, извини, – сказала Марина виновато, – кажется, мы забыли в твоей сумке заколки для девчонок. И я никак не могу их волосы заплести так, чтобы не распускались. А тут, в бассейне, нельзя, чтобы волосы в воду падали. Ты не могла бы…

– Конечно, я сейчас вернусь, – сообщила Алёна и побежала назад, роясь на ходу в сумке.

Точно, вот пакет с заколками, приколками, резинками, «крабиками» и прочей атрибутикой, необходимой для создания гладенькой прически из непослушных девчачьих волос.

Она достала пакет, и все это добро вдруг выпало прямо на асфальт!

Экая ж ты криворукая, писательница Дмитриева!

Алёна поспешно подобрала заколки, причем за одной пришлось залезть чуть ли не под колеса красивого алого «Ситроена», припаркованного неподалеку от входа в бассейн, отряхнула коленки и вошла в стеклянную дверь.

В холле не было никого, кроме маленькой дамы за столиком – дежурной.

– Бонжур, – сказала та с дежурной же приветливостью. – Что вам угодно?

Лицо ее показалось Алёне знакомым. Да, наверное, уже видела ее здесь, на этом самом месте.

– Извините, я к своей подруге, – пояснила наша героиня. – Она уже прошла с детьми в бассейн, но забыла заколки для волос. Я их принесла, подруга сейчас выйдет. Я подожду, можно?

– Конечно конечно, – приветливо закивала дама.

Алёна прошлась по холлу, скользя взглядом по фотографиям, которыми были сплошь увешаны стены. Вспомнила, как приезжала сюда вчера вечером с Эсмэ. Хм, довольно неприятно закончилось знакомство с юношей… Она почему-то чувствовала себя перед ним слегка виноватой, хотя, по сути, виноват сам парень. Да ну его в пень, думать еще о нем!

Кстати, Эсмэ упоминал, что на одной из фоток запечатлен и он. Поискать разве знакомую физиономию?

Алёна только начала присматриваться к снимкам, как ее мобильник снова зазвенел.

– Алён, ну ты где? – жалобно спросила Марина. – Мы тут уже замерзли в раздевалке.

– А я тебя в холле жду!

– Ой нет, мы выходить не будем, забеги лучше ты, поможешь мне девок быстро причесать.

– Иду, – откликнулась Алёна. И повернулась к дежурной: – Извините, можно мне пройти в раздевалку? Моя подруга не может выйти, там дети… их нужно причесать…

Дежурная смотрела на нее изумленно и часто моргала. Потом до нее, видимо, дошла суть проблемы, а может, ей все было до лампочки, потому что она опустила голову к бумагам, разложенным на столе, и махнула рукой:

– Конечно, идите.

Алёна сбросила босоножки и побежала к раздевалкам, с удовольствием наступая на теплые, подогретые снизу плиты шершавого кафеля.

Девчонки сразу стали ныть, чтобы она шла с ними купаться, но Алёне совершенно не хотелось плавать, поэтому она только помогла Марине, и через минуту лучшая часть семьи Детур, вся гладенько причесанная, в купальниках, выбежала из раздевалки. А Алёна вернулась в холл.

По пути вспомнила, что хотела задать дежурной кое-какой вопрос. То есть ответ ей был практически известен, однако все же… Конечно, нелепо, что он потащился в бассейн, когда такие дела, но… Иначе как же вообще?

Однако дежурной на месте не оказалось. Алёна обувалась, рассеянно поглядывая на стены. Ни на одной фотографии Эсмэ обнаружить не удалось.

И вдруг она нахмурилась: пять минут назад, когда она ждала тут Марину, фотографий вроде бы было больше. А сейчас вон три пустых пятна, три пустых гвоздя, на которых недавно явно висели снимки в рамочках.

Алёна растерянно оглянулась.

Дежурной за столиком по-прежнему не было.

Почему она сняла фотографии, интересно знать? Ерунда, конечно, но… Почему она сняла их именно сейчас?

А может, не она? Но кто?

И вдруг Алёна вспомнила, где видела эту маленькую женщину. Странно…

Хотя, в общем-то, ничего странного, но…

Или все же странно?

Страннее всего то, что фотографии исчезли. Да вообще куча странностей!

Кстати, получается, все домыслы Алёны насчет Джейби и Жибе – чушь? И лысая узнала о синяке совсем другим путем?

Да нет, синяк – это потом, а маленькая женщина – сначала… Неувязка во времени!

Или они позже снова встретились? А зачем?

Чепуха какая-то…

Может, и правда чепуха, чушь, ерунда?

А может, Алёна вообще ошиблась, и дежурная – вовсе не та женщина? Они тут все маленькие, мадам Аршамбо из Нуайера тому пример. Хорошо бы еще раз посмотреть на дежурную… Наверное, она зашла вон в ту дверь, там, вероятно, какое-нибудь служебное помещение.

Алёна миновала столик и заглянула в приотворенную дверь.

Никакого служебного помещения за нею не оказалось – просто коридор, тоже ведущий к бассейну.

Куда же делась дежурная? На улицу вышла?

В это мгновение раздался странный звук. Словно били в колокол, но не звонко, а как-то глухо.

Алёна оглянулась.

Ах да, звонит телефон, который дежурная оставила на столе!

Ну, сейчас она вернется. Услышит звонок и вернется.

Но женщина не возвращалась. Колокол все бил и бил, причем работал и вибратор, так что телефон начал елозить на столе и двигаться к краю.

Алёна подскочила и успела подхватить маленький черный «Samsung» прежде, чем тот свалился на пол.

Мельком глянула на дисплей. Успела прочесть: «Вызывает 06 45 22…» – и дисплей погас, колокол умолк.

Маленькая женщина так и не появилась.

Алёна положила телефон, отскочила от стола, вышла за дверь, огляделась.

Дежурной не было и здесь. Не было также и алого «Ситроена», под который Алёна лазила, чтобы достать заколки.

Она медленно шла по дорожке, ведущей от бассейна к шоссе.

Ну что ж, мало ли куда автомобиль мог уехать… Хотя все это странно, если не сказать больше!

То есть вообще полная каша. Неужели так все связано? Или, наоборот, ничто ни с чем никак не связано?

Посмотрела на часы, подумала. Достала телефон и написала эсэмэску Марине:

«Решила снова съездить в Талле, не ждите меня, доберусь потом до дому сама, целую, Алёна».

И торопливо зашагала к улице, которая вела на автовокзал.

Дама в развевающихся индийских тряпках снова начала зазывно улыбаться, позванивая браслетами на пороге своего магазинчика, и наша героиня невольно замедлила шаги…

40-е годы XX века, Россия

Из дневников и писем графа Эдуара Талле

Давно не брался за дневник. Столько всего случилось…

Я вернулся домой. Мы с Шарлотт вернулись домой! Во Францию! Встретились с сыном и уехали в Талле, потому что я ушел со службы. Долго стоял в нашем семейном склепе над гробом отца. Наверное, он знал, как я переменился. Теперь мне хотелось жить только делами моего родного дома. Отец всегда этого хотел, но смысл ведь состоял в том, чтобы того же захотел я.

Все минувшие с тех пор годы были посвящены имению.

Я старался не вспоминать ни Китай, ни Россию. Может быть, и следовало спокойнее думать обо всех наших перипетиях, но мне так трудно сдерживаться при воспоминании о тысяче унижений, которые пришлось пережить в последние дни в Петрограде, когда я, почти не веря в успех, хлопотал об отъезде. И я ведь еще не оставлял тогда надежды найти свою коллекцию!

Само собой, ничего я не нашел и не вернул. Я уж упоминал, что у меня сложилось впечатление, будто просьбу мою не особенно-то стремились выполнить.

А недавно произошло нечто, словно бы эхом долетевшее из тех далеких дней.

И мне вспомнилась одна странная встреча в коридоре Чрезвычайной комиссии, где я ждал разрешения на выезд.

Мимо меня, стоящего в углу около комнаты, где выдавали какие-то очередные бумажки с печатями, прошел высокий, очень высокий человек с длинными волосами, причесанными на пробор, с большими, пожелтелыми от табака усами и большими голубыми глазами. При нем были две женщины. Одна – милая и нежная, с покорным выражением красивого лица и косами, окрученными вокруг головы. В России многие женщины стали носить такие прически после революции. Ведь куаферов больше нет, а заплести косы умеет каждая. Впрочем, иные пошли другим путем – просто остригли волосы. Вторая женщина была именно такая: с короткой стрижкой. Черные волосы забраны гребнем на затылке, но несколько прядей разметались и падали на черные глаза.

Я узнал ее! Потому что уже видел тут. Именно ее провели в кабинет к начальнику, когда я пришел сюда в первый раз. Тогда у нее был полумертвый, запуганный вид, а теперь она шла, смеясь, под руку с высоким, усатым человеком и, судя по всему, чувствовала себя здесь как дома, такая небрежная улыбка сияла на ее красивом, точеном лице.