Сердолик – камень счастья - Анна Корнова

я Вас буду Димой называть.

— И, если нетрудно, то на «ты».

— Трудно, но я постараюсь, — улыбнулась Инна.

Знакомство с отцом прошло у Мишкина спокойно. Слава выслушал историю о том, что Инна со своим женихом знакома давно, вместе работали и после поступления в институт отношения поддерживали. Всё вроде бы было понятно, только зачем бросать всё и, как жена декабриста, не пойми куда ехать следом за этим человеком? Слава видел: не было у дочери ни неожиданно вспыхнувшей страсти, ни просто нежных чувств к этому доктору.

— Куда ты собралась, если тебе ещё три года учиться? — не понимал планов Инны отец.

— Папка, я академку оформила. Ты этой зимой дедом станешь.

Ну вот, Слава решил, что разобрался в ситуации: теперь всё понятно — дело молодое, взыграли гормоны, и теперь за этого доктора дочери приходится выходить замуж; такой вот «брак по залёту».

— Так и училась бы до родов, — Слава не хотел, чтобы дочь уезжала.

— Пап, ты не понял, я замуж выхожу. Распишемся в Даниловске, там до декрета поработаю, а дальше видно будет.

— Вячеслав Владимирович, Вы не беспокойтесь. Я приложу все усилия, чтобы Инна закончила институт и стала врачом, — вступил в разговор Мишкин. — Сейчас в Вашей семье сложный период, и Инне предстоит непростое время. Поэтому мы решили взять паузу сейчас. Поверьте, посещать инфекционные больницы или слушать на акушерстве про тяжёлое течение родов не самые приятные занятия для беременной.

Инна хотела возразить, что эпидемиология начнется только через два года, а на четвертом курсе из заразных только дерматология, но промолчала. Она чувствовала усталость и какое-то не свойственное ей безразличие, и ещё очень хотелось спать.

Уже в дверях, прощаясь, Слава поцеловал дочь, попросил почаще звонить, рассказывать, как у неё идут дела, как себя чувствует, и неожиданно добавил:

— Ты бы с Алиной помирилась. Ты замуж выходишь, делить вам теперь нечего, — Слава внимательно посмотрел на дочь и тихо добавил: — всяких Мить ты в своей жизни ещё сотню повстречаешь, а сестёр новых уже не будет.

— Папа, давай мы сами разберемся, — оборвала отца Инна. — И потом, почему не будет? Может ты мне ещё сестричек и братиков нарожаешь.

Слава печально улыбнулся: какие братики-сестрички, с долгами бы разобраться.

Знакомство с родителями Мишкина тоже прошло быстро и гладко. Родные с интересом рассматривали непонятно откуда взявшуюся невесту (сын не ходил по свиданиям, не было никаких поступков, выдающих близким, что у него есть девушка). Сестра Мишкина поинтересовалась, есть ли у Инны жильё в Москве, и узнав, что невеста прописана с отцом в двухкомнатной квартире, облегчённо вздохнула.

Без происшествий добрались до Даниловска. Товарищ Мишкина встретил их на вокзале и сразу повёз на служебную квартиру.

— Ты же не сказал, что с женой приезжаешь, надо было справку о составе семьи предоставить, но я как чувствовал, добился тебе квартиры, а не комнаты.

Квартира оказалась крохотной, кухонька меньше, чем у Риты, прихожая — двоим не развернуться, в комнате обшарпанный платяной шкаф, скрипучая кровать, тумба на трех ножках. Зато за окном открывалась живописная панорама реки и уходящих вдаль полей на другом берегу. Инна вспомнила, что у Мити окна тоже выходили на набережную Москвы-реки, но тотчас же себя одёрнула: она запретила себе это вспоминать! Достала привезённую с собой рамочку с фотографией мамы. Впервые фотография была не спрятана среди страниц книги, а заняла место на тумбочке у кровати.

— Кто это? — Мишкин указал на снимок.

— Моя мама с подругой. Мама справа.

— Весёлая у тебя мама была, сразу видно. Но ты больше на отца похожа, и ты красивее, — для Мишкина никого не было краше его невесты.

В Даниловске у Инны началась совершенно иная жизнь. В больнице на неё смотрели с уважением — специалист из столицы, да ещё и жена заведующего. Инна смущалась, понимая, что её заслуги в такой оценке нет, и старалась доказать, что достойна мнения, сложившегося о ней помимо её воли. Мишкин смотрел на неё с обожанием, подходил, нежно гладил по волосам:

— Мне иногда кажется, что я сплю, — признавался он Инне, — боюсь, что проснусь, а ты исчезнешь. Я помню, тебе весной кто-то из больных ландыши подарил. Ты шла по отделению, солнце в волосах играет, в тонких пальцах букетик держишь, и ты сама нежная, как эти ландыши. Я даже вообразить не мог, что ты согласишься быть моей женой.

Инна напрочь забыла, кто и когда из больных преподнёс ей тот весенний букет, может, права была Рита, когда говорила, что кроме «своего мажора» Инна ничего не замечала.

В маленьком районном городке Инна почувствовала себе прекрасно, сонливость, тошнота и головокружение отступили. Будущая мать, прочитавшая немало на тему беременности, понимала, что с четырнадцатой недели выравнивается гормональный фон, но ей хотелось объяснить своё состояние покоем тихих улочек, речкой за окном, заботой Мишкина.

На второй неделе пребывания в Даниловске Мишкин с Инной подали заявление в загс, а ночью они стали мужем и женой. Дмитрий был осторожен, и ласков, столько нежности никогда до той ночи не выливалось на Инну.

— Мама, — «рассказывала» Инна в своей воображаемой беседе, — как ты правильно мне сказала поехать в Даниловск! Я теперь вспоминаю, в каком отчаянии билась всё это лето, словно это не со мной было. И потом, я твой камушек не носила. Одела, и сразу беды рассеялись. Я теперь понимаю, как мне жить, что делать.

— Тебе хорошо, и слава Богу! — улыбается мама. — Ты только прошлое пореже старайся вспоминать.

Глава 19

Алина привыкла, что, не прикладывая никаких усилий, всегда привлекала внимание парней, а если хотела приложить усилия, то могла очаровать абсолютно любого. Может, потому и запал в её душу Клим, что не подчинился чарам Алининой победоносной красоты. Но предположения, что старый жирный козёл (так Алина про себя называла Агатова) сможет устоять перед ней, девушка не допускала. Заявив Мите, что едет к подруге, и, возможно, вернётся поздно, а может быть, очень поздно, Алина поехала в Метрополь.

С легким волнением перешагнула Алина порог светло-серого зала. Статусная обстановка ресторана её не смутила, ведь она сумела за последний месяц стать здесь завсегдатаем, трепет вызывала встреча, ожидавшаяся весь месяц. В углу зала на полукруглом диване развалился Агатов. Он заметил Алину, кивнул. «Господи, какие поросячьи глазки!» — подумала Алина и, очаровательно улыбаясь, впорхнула в кресло напротив Агатова.

— Добрый вечер, Павел Андреевич! Ещё раз, большое спасибо за приглашение!

— Что-нибудь хотите? — Агатов посмотрел на официанта, и тот моментально оказался рядом.

— Пожалуйста, кофейное мороженое со