Паучий дар - Хардинг Фрэнсис

Над узкими улочками возвышались шестиэтажные здания. Поскольку барьер мешал Миззлпорту расти вширь, город рос вверх. Чтобы разогнать тень, здания красили в яркие цвета: охру, темно-синий, лиловый, лимонно-желтый. А балконы служили горделивыми витринами магазинов, на которых выставляли напоказ соблазнительные фрукты, цветы из ткани и сладкий древесный сок.

– Мне ведь еще повезло с проклятием, да? – Келлен старался храбриться. – Даже если на людях начнет расползаться одежда, стоит мне зайти в комнату, – могло быть и хуже!

– И будет. – Неттл метнула в него мрачный взгляд. – Келлен, насколько далеко может зайти расплетательство?

– Откуда мне знать?

– Ты говоришь, что иногда видишь нити, когда снимаешь перчатки, – настаивала Неттл. – Где ты их видишь?

Келлену не слишком нравился ход ее мыслей.

– Везде, – ответил он. – В воздухе. Они связывают предметы. – Он сглотнул. – А иногда людей.

* * *

Час спустя Келлен с Неттл, прижатые к поручням толпой пассажиров, уже стояли на нижней палубе одного из маленьких паромов, которые сновали туда-сюда через устье реки. Вода внизу тихо переливалась металлическим блеском в лучах утреннего солнца.

– Что тебе удалось выяснить о площади Ясности? – тихо спросил Келлен, стараясь не обращать внимания на тревогу.

– Там находится представительство Департамента дружеских отношений, – ответила Неттл. – Где выдают специальные паспорта существам из Мари. В основном Книгоношам.

Другие пассажиры, увлеченные живописными видами, оживленно болтали на разных языках. Дешевый паром позволял иностранным туристам, которые останавливались в так называемом Белокаменном квартале Миззлпорта, совершить экскурсию по устью реки и посмотреть на величественные постройки, так что у них создавалось впечатление, будто они видели весь Рэддиш.

Миззлпорт был повернут к воде своей дерзкой, эффектной стороной. На берегу возвышались увенчанные пушками форты, которые защищали устье, таможня, похожая на маленький замок, и три огромных торговых дома из полосатого серо-голубого камня. Все это было лишь декорацией на потеху иностранцам. Канцелярия обычно не утруждала себя постройкой огромных помпезных зданий там, где можно было обойтись маленькими и практичными. Но чужеземные гости ожидали чего-то подобного и невысоко ценили город, в котором не на что посмотреть.

– Вот он, – пробормотала иностранка, стоявшая позади Келлена, и указала на маленький остров впереди, на котором одиноко белела колонна. На колонне поблескивал металлический комар размером с человека, жужжавший, стоило подуть ветру. Туристов это зрелище завораживало, и не зря: статуя была задумана как послание для чужаков.

Несколько веков назад, когда вражеский флот взял Миззлпорт в осаду, неизвестный горожанин проклял иностранного адмирала. Проклятие обратило его в гигантского комара, которого немедленно прихлопнули перепуганные подчиненные, после чего армада в смятении отступила.

«Вы можете прийти по суше и по морю, – сообщала статуя иностранцам, – но помните, что и самый могущественный из вас может пасть жертвой самого слабого из нас. Великий монарх, даже если ты облачишься в доспехи из железа или стали, окружишь себя верными стражниками и спрячешься за спинами сильнейших воинов, ничто из этого тебя не защитит».

* * *

Паром пристал к берегу рядом с таможней. В толпе раздавались нетерпеливые шепотки, пока чистильщики и чиновники с раздражающей дотошностью осматривали судно, желая убедиться, что ни к корпусу, ни к якорному канату не прицепилось ничего сверхъестественного. Пассажиров, сошедших с трапа, тоже обмахнули железными щетками и проверили. Некоторые туристы возмущались, но большинство пребывали в восторге от новизны.

– Площадь Ясности находится где-то за Залом исключительности, – негромко сказала Неттл.

Они пошли за толпой вдоль набережной, потом свернули в тенистую аллею и наконец попали в общественную приемную Главного зала. Он был бессмысленно велик и оттого неуютен; под огромной сводчатой крышей гудело неразборчивое эхо сотен голосов. За столами вдоль стен чиновники Канцелярии продавали пронумерованные билеты, ставили печати на документы и отвечали на вопросы. Посреди зала стоял ведьмин камень высотой с человека – кусок скалы, в котором волны и ветер проточили гладкое отверстие. Время от времени кто-нибудь просовывал в него деньги или предметы, дабы удостовериться, что они то, чем кажутся.

– Смотри! – Неттл схватила Келлена за руку и ткнула пальцем в существо, которое прокладывало дорогу в толпе. Та, словно чуя его чужеродность, рефлекторно расступалась.

Росту в нем было почти два метра, и мозг Келлена упорно настаивал, что это человек, – точно так же, как он настаивал, что Марь – скучный лес, в котором нет ничего интересного. Существо действительно напоминало человека в свободных одеяниях, но отчего-то невозможно было толком рассмотреть его лицо. И оно несло книгу; во всяком случае, книга была там, где у него должны были быть руки.

– Книгоноша, – чуть слышно выдохнул Келлен. – Ты вроде говорила, что в департаменте с ними работают. Пойдем за ним!

* * *

Келлен с Неттл последовали за Книгоношей через зал, лавируя между посетителями и туристами, и вышли через арку в противоположной стене. Книгоноша двигался прогулочным шагом, но как-то слишком плавно. В его походке чувствовался легкий крен, мягкое покачивание пришвартованной лодки. Келлен подозревал, что это притворство для отвода глаз.

За аркой начиналась тенистая, обнесенная стенами набережная, которая вела во внутренний дворик размером с небольшую рыночную площадь, вымощенный булыжником. Отмытые до блеска здания из голубого камня стояли фасадами во двор, словно собрались на совещание. У некоторых дверей терпеливо стояли в очереди люди, многие держали в руках стопки бумаг или упакованные товары. Несколько Книгонош поодаль завороженно глядели на пруд с кувшинками.

– Должно быть, это площадь Ясности, – негромко сказал Келлен.

– Потише! – встревоженно прошептала Неттл.

Келлен увидел, что Книгоноша, за которым они шли, обернулся и теперь направлялся к ним все той же скользящей походкой. Он остановился перед Келленом. Тот все пытался рассмотреть Книгоношу, но преуспел лишь отчасти. Его просторные одежды были вроде бы серыми, а может, цвета роз, поблекших в сумерках. Когда Келлен взглянул на его лицо, ему почудилось, будто перед ним старая безлюдная дорога с протоптанными колеями, бегущая между деревьев под сенью дрожащей листвы.

Книгоноша ничего не сказал, но Келлен почувствовал, как разум существа из Мари прикоснулся к его разуму – словно перышком пощекотал. Книгоноша заметил, что они шли за ним. Он подумал, что им что-то нужно. И хотел помочь.

– Молчи, – процедила Неттл, не разжимая зубов.

Как и все порождения Мари, Книгоноши были окружены тайной, но считалось, что их цель, а может, желание – выступать свидетелями при заключении контрактов и сделок. Всех, кто обращался к ним за помощью, они слушали внимательно, без осуждения и ничего не просили взамен. Слова соглашения появлялись в их книгах, и все стороны оказывались связаны им до конца своих дней. Никто не мог нарушить договор, засвидетельствованный Книгоношей, а тех, кто пытался, ждала страшная участь.

Загадочная сила Книгонош стала причиной, почему некоторым из них разрешали посещать Миззлпорт. Обычно люди довольствовались контрактами, написанными на бумаге и подкрепленными буквой закона, но время от времени им хотелось получить гарантию, что сделка не может быть нарушена. Это было особенно важно, когда речь шла о заключении мирных соглашений с иностранцами, которые редко свято чтили договоры.

– Келлен, – снова предупреждающе пробормотала Неттл.

Конечно, у Неттл были все причины для беспокойства. Разговаривать с Книгоношами было опасно. Они могли истолковать случайное замечание как обещание, занести его в свою книгу и тем самым обязать вас его исполнить. Одно неверное слово могло пустить под откос все ваше будущее. И тем не менее Келлен поддался искушению. Он знал, что с ним происходит и откуда взялся этот нервный подъем. Паника туманила его разум; такое случалось при встрече с порождениями Мари. Мозг словно отключался, и человек делался сам на себя не похож. Нужно было укротить этот порыв, но все же, все же, все же…