Джульетта - Энн Фортье

Перед лицом железной логики Толомеи не нашелся что возразить. В душе Джульетты на миг даже пробудилось сочувствие: стоя между двумя наделенными умом и силой мужами, дядя напоминал утопающего, ухватившегося за первую попавшуюся доску с разбитого корабля и приплывшего к весьма печальному результату.

- Должен ли я понять так, что вы чините мне препятствия, команданте? - спросил Салимбени, снова становясь между ними. - Не станете же вы оспаривать права мессира Толомеи как главы семьи! Меньше всего, - в его голосе послышалась неприкрытая угроза, - дому Марескотти нужна ссора с Толомеи и Салимбени!

Джульетта уже не могла сдержать слез. Она хотела выбежать к мужчинам и остановить их, но понимала, что ее присутствие только осложнит дело. Когда Ромео предложил ей стать его женой - тогда, в исповедальне, - он сказал, что между их семьями всегда был мир. Похоже, теперь миру настал конец, и все из-за нее.

Сиенский подеста Никколино Патрицци с возрастающей тревогой слушал разгоравшийся под самым помостом скандал. И не он один.

- Когда они были смертельными врагами, - задумчиво сказал его сосед, не отрывая взгляда от Толомеи и Салимбени, - я боялся их хуже чумы. Теперь, когда они друзья, я боюсь их еще сильнее.

- Совет Девяти должен быть выше низменных человеческих страхов! - повысил голос Никколино Патрицци, поднимаясь с кресла. - Мессир Толомеи! Мессир Салимбени! Что за тайные сделки в канун Успенья? Уж не торговать ли вы явились в храм Господень?

Тяжелая пауза повисла над собравшимися, когда с помоста прозвучали эти слова. Стоявший под высоким алтарем епископ застыл с поднятой рукой, забыв благословить очередного подошедшего.

- Высокочтимый мой мессир Патрицци! - с издевкой ответил Салимбени. - Подобные слова не делают чести ни нам, ни вам. Отчего бы вам не поздравить нас от всей души, ибо мой дражайший друг мессир Толомеи и я решили отпраздновать наш долгий мир, породнившись!

- Мои соболезнования по поводу кончины вашей жены! - съязвил Никколино Патрицци. - Когда же вас постигла печальная утрата?

- Монна Агнесса, - невозмутимо ответил Салимбени, - не доживет до следующего месяца. Она не встает с постели и не принимает никакой пищи.

- Трудно есть, - пробормотал один из магистратов, - когда тебя морят голодом.

- Вам придется получать разрешение святейшего папы на брак между бывшими кровными врагами, - не сдавался Никколино Патрицци. - И я сомневаюсь, что вы его получите. Дорогу между вашими домами затопили такие реки крови, что ни один приличный человек не пошлет свою дочь искать брод. Это нечистый внушил вам…

- Освященный брак поможет изгнать нечистого.

- Папа считает иначе!

- Все может быть, - сказал Салимбени, и непристойная улыбка искривила его губы. - Но папа должен мне деньги. И вы тоже. Все вы.

Гротескное заявление возымело желаемый эффект - Никколино Патрицци сел, побагровевший и взбешенный. Салимбени нагло посмотрел на остальных магистратов, словно приглашая высказаться еще кого-нибудь, но на подиуме стояла тишина.

- Мессир Салимбени! - прорезал поднявшийся в церкви недовольный гул голос, и все вытянули шеи, чтобы разглядеть смельчака.

- Кто это сказал? - Салимбени всегда любил ставить на место людей ниже его по положению. - Не скромничай!

- Скромность мне также неведома, - отозвался Ромео, выходя вперед, - как вам добродетель, мессир Салимбени.

- Что же такого важного, - сказал Салимбени, высоко подняв голову в попытке смотреть на соперника сверху вниз, - ты можешь мне сказать?

- Только одно: девица, которую вы возжелали, уже принадлежит другому мужчине.

- Неужели? - Салимбени бросил взгляд на Толомеи. - Как это?

Ромео выпрямился.

- Дева Мария доверила ее мне, и я могу защищать ее до скончания веков. А что соединил Бог, люди да не разъединят!

Секунду Салимбени стоял с недоверчивым видом, затем расхохотался.

- Хорошо сказано, парень. Теперь я тебя узнал. Твой кинжал недавно лишил жизни одного из моих добрых друзей, но я буду великодушен и не стану подавать жалобу, раз ты позаботился о моей будущей невесте.

Повернувшись спиной, Салимбени ясно дал понять, что считает разговор оконченным. Все взгляды были устремлены на Ромео, стоявшего с пылающим от отвращения лицом, и многие сочувствовали красивому юноше, ставшему жертвой негодного маленького лучника.

- Пойдем, сын мой, - сказал команданте Марескотти, отступая. - Нечего делать, игра проиграна.

- Проиграна? - вскричал Ромео. - Это никогда не была игра!

- Что бы ни затевали эти двое, - возразил отец, - они скрепили договор рукопожатием перед алтарем Пресвятой Девы. Ссориться с ними теперь означает идти против воли Бога.

- Ну что ж, значит, пойду! - заявил Ромео. - Ибо небеса изменили себе, позволив этому случиться!

Когда юноша снова вышел вперед, призыва к тишине не понадобилось. Все жадно прислушивались, ловя каждое слово.

- Пресвятая Богоматерь! - воскликнул Ромео, удивив собравшихся обращением к пустоте под куполом, а не к Салимбени. - Низкое преступление совершается в твоем доме, под твоим покровом, в эту святую ночь! Молю тебя наказать негодяев, и явить им твою волю, чтобы никто не осмелился усомниться в твоей божественной правоте! Пусть тот, кто победит в Палио, будет твоим избранником! Даруй мне твой святой стяг, чтобы я мог застелить им брачное ложе и возлечь на него с той, которая моя по праву! Удовлетворившись этим, я верну его тебе, о преблагая Богоматерь, ибо он будет выигран по твоей воле и вручен мне твоей рукой, чтобы показать всем людям, на чьей ты стороне!

Когда Ромео замолчал, не было в церкви человека, который осмелился бы поднять на него глаза. Одни пришли в ужас, став свидетелями святотатства, другие устыдились неслыханной и эгоистичной сделки молодого Марескотти с Пресвятой Девой, а остальным просто было жаль его отца, которого в Сиене любили и уважали. Все понимали: будь то божественное вмешательство, которое не промедлит после столь вопиющего неуважения, или земная политическая необходимость, но Ромео Марескотти попросту не дадут пережить ближайшие Палио.

IV.IІІ

Царапина, царапина пустая;

Но и ее довольно. Где мой паж?

Скорей беги, негодный, за врачом!

Из Музея Совы я уходила с двойственным чувством и смятенным сердцем. С одной стороны, с плеч как гора свалилась - палио и кинжал Ромео теперь в надежном сейфе Пеппо. С другой стороны, я жалела, что так быстро рассталась с артефактами. Что, если мать завещала их мне с особой целью? Может, они являются ключом к загадке, где находится могила Джульетты?

Всю дорогу до гостиницы я боролась с желанием повернуть назад и потребовать свои сокровища обратно. Я совладала с собой потому, что знала - радость от обретения маминого наследства скоро сменится страхом. Кто сказал, что сейф диретторе Россини надежнее, чем у Пеппо? Раз бандит знает, где я живу (иначе зачем бы он вломился в мой номер?), рано или поздно он поймет, где я держу ценные вещи.

Я остановилась посреди улицы. Только сейчас мне пришло в голову, что возвращаться в отель - самая неумная идея из всех, которые приходили мне в голову, пусть даже Пеппо и избавил меня от артефактов. Ведь бандит только и ждет, чтобы птичка прилетела в клетку. После нашей игры в кошки-мышки в университетском архиве он наверняка настроен не самым благодушным образом.

Мне нужно переехать - так чтобы ни одна живая душа не знала, где я. Или лучше сразу сесть на ближайший самолет до Виргинии?

Нет, я не сдамся. Только не теперь, когда я уже столько узнала. Буду менять отели, может, даже сегодня, когда стемнеет, стану невидимой, хитрой, злой. Все, Джульетта идет за матрацами [32] .

На одной улице с гостиницей «Чиусарелли» был полицейский участок. Некоторое время я мялась неподалеку, соображая, надо ли завязывать знакомство с местными копами, рискуя, что выплывет наружу моя двойная личность. В конце концов, я решила, что это неразумно. По своему римско-копенгагенскому опыту я знала, что полицейские очень похожи на журналистов: выслушают вашу версию, но предпочтут свою собственную.

Я повернулась и пошла обратно в центр, оборачиваясь через каждые десять шагов, чтобы проверить, нет ли за мной слежки, и ломая голову, что предпринять. Я даже зашла в палаццо Толомеи узнать, не найдется ли у президенте Макони для меня минутка и умный совет. Операционистка в тонких очках, с недавних пор сама любезность и моя лучшая подруга, заверила, что он будет просто счастлив уделить мне время, когда вернется из отпуска с озера Комо через десять дней.

После приезда в Сиену я несколько раз проходила мимо запретной двери Монте Паски, всегда ускоряя шаги, чтобы незамеченной миновать гнездо Салимбени. Я даже сутулилась, пряча лицо, опасаясь, что окна кабинета начальника департамента безопасности выходят на улицу Корсо.

Отныне все будет иначе. Сегодня я возьму быка за рога и хорошенько встряхну зверя. Подойдя к готической входной двери, я вошла, мельком убедившись, что камера слежения зафиксировала мой решительный настрой.