Рыцарь - Андрей Смирнов

За ужином мы несколько раз встречались с Родриго глазами. Если бы не этот отшельник, увидел бы ты меня снова в своём замке, как же!.. Но обстоятельства складывались таким образом, что приходилось наступать на горло собственной гордости.

После ужина я подождал, пока все разойдутся, и подошёл к барону.

– Нам нужно поговорить.

Родриго кивнул.

Несмотря на нашу ссору, он мне по-прежнему нравился. Пожалуй, я даже был рад, что появился повод наладить отношения. Вот только сам повод...

Мы поговорили. Я объяснил, чем обязан Иммануилу и почему меня так заботит судьба этого прибабахнутого отшельника.

После моего рассказа барон некоторое время молчал.

– Я слышал, что вы сделали в Чёртовом Бору, – сказал он наконец.

Я молчал...

– Мы приехали туда... на следующий вечер. Вскоре после того, как вас увезли. Местные считали вас чуть ли не ангелом Божьим... Так, значит, отшельник вас исцелил...

Я молчал... Барон вздохнул.

– Послушайте, Андрэ. Мы с вами погорячились – наговорили много разных слов... но вы тоже хороши – оскорбить аббата Рено в его собственном доме!.. Давайте забудем это всё... Ну?

И Родриго протянул мне руку, которую я пожал. Этот человек был мне ближе всех в этом мире, если не считать Тибо. А Тибо, он же только слуга...

Кажется, во мне опять зашевелился сьер Андрэ...

– Вы думаете, можно вытащить нашего святого из огня? – спросил я барона.

Тот наморщил лоб:

– Легат не отступится. Думаю, что суда не избежать. Кстати, а как вы оказались в его свите? Вы же не вассал Раймона?

– Я не состою в свите легата. Но в его свите – мой друг. Он и сообщил мне о планах Верочелле. Я пытался предупредить отшельника, но... но не получилось.

– А если через вашего друга как-нибудь...

– Об этом нечего и думать. Выйдет только хуже. – Я невесело усмехнулся. – Мой друг вместе со своими товарищами предпринимал все мыслимые усилия, чтобы расположить легата против себя. И они своего добились.

Родриго хмыкнул:

– Что ж, в крайнем случае мы можем устроить Иммануилу побег... В конце концов, это мой замок и я пока ещё здесь хозяин. Но мне не хотелось бы ссориться с папским посланником, понимаете? Давайте подождём и посмотрим, чем это кончится. Я, кстати, уверен, что Иммануил не колдун, а настоящий святой. Сила у него – от Господа Бога. Скольким людям помог! Может, Пабло выслушает их и откажется от своих намерений. Давайте подождём.

* * *

Но Пабло Верочелле своего мнения не переменил. Напротив, чем дольше длилось следствие, тем яснее становилось, что с каждым новым допрошенным свидетелем он всё больше убеждается в собственной правоте. Утвердившись в определённом отношении к подследственному, из всей массы фактов он старался выбирать лишь те, которые могли бы как-то подтвердить это его мнение, а на оставшиеся либо не обращал внимания, либо переворачивал с ног на голову и истолковывал совершенно диким способом.

Допрашивал он крестьян и некоторых обитателей замка, общавшихся с Иммануилом, – исключая, естественно, самого барона. Вопросы были примерно такого рода: читал ли отшельник молитву во время исцеления, или молчал, или говорил что-либо непонятное? Молчал? Пабло Верочелле довольно кивал головой. Всё ясно, молчаливое соглашение с дьяволом... Когда после исцеления вы пришли домой, у вас все домашние были здоровы? А у соседей? Ага, вы говорите, у соседей в то время заболела дочка? Пабло Верочелле назидательно поднимал палец вверх: Иммануил перевёл болезнь на неё! Что? Вы говорите, что она заболела ещё раньше? Ну, это было всего лишь бесовское искушение.

Искушение кого? Но нет, никто из присутствующих не поинтересовался подобным вопросом. Все, развесив уши, слушали этого знатока бесовских искушений, ибо сами суеверны ничуть не меньше и неурожай готовы приписать скорее козням ведьм, чем просто плохой погоде.

Когда я слушал и смотрел на всё это, у меня временами возникало чувство, что я присутствую при затянувшемся и совершенно не смешном фарсе...

В Севеннской Общине жила вдова, у которой в хозяйстве имелась одна-единственная корова. Однажды эта корова заболела. Вдова ударилась в панику, побежала к Иммануилу и кинулась ему в ноги: помоги, мол! Отшельник пришёл в деревню, дотронулся до коровы и ушёл обратно. Животинка выздоровела. Всё, конец истории. Казалось бы – ну что тут ещё можно придумать? И тем не менее вид Пабло Верочелле стал в два раза более довольным.

– Я слышал о подобном случае, – объявил он нам. – Это обыкновенная уловка колдунов и ведьм. Так, в Милане одна ведьма сначала произвела над коровой своей соседки венефециум, а потом вылечила её, чтобы смутить умы добрых христиан.

– Но как это доброе дело могло смутить умы... добрых христиан? – подал голос Родриго де Эро.

Легат снисходительно посмотрел на барона.

– Поверьте мне, они всегда так действуют: притворяются добрыми и смиренными, влезают в доверие, сеют в вашем сердце сомнения, склоняют ко злу и источают яд ереси прямо в вашу душу. Уж я-то их знаю!.. Кроме того, нигде в Библии нет ни одного случая, чтобы кто-либо из Божьих людей лечил животных. Даже Господь наш Иисус Христос всегда исцелял только людей, а не животных. Не это ли указательство на то, что этот Иммануил – гнусный еретик и чернокнижник? Теперь далее. Все слышали, как он вылечил эту корову? Он положил на неё руку и как будто бы говорил ей что-то! Он не использовал ни трав, ни чего-либо подобного, в чём содержалась бы природная целительная сила. Значит, он действовал силами сверхъестественными, а именно – бесовскими. И исцеление это следует признать исцелением ложным, так сказать, «видимостью исцеления».

– А, ну тогда... да... то есть... – пробормотал сбитый с толку барон. На судейском месте он чувствовал себя не очень уютно. Сесть на лошадь, штурмануть какой-нибудь укреплённый пункт, выбить из седла другого рыцаря – в этом он знал толк. А сейчас его заставляли судить человека, к которому он всегда испытывал тёплые чувства, – и, более того, дело шло к тому, что рано или поздно ему этого человека придётся сжечь.

Во время этого, с позволенья сказать, «суда» я не делал никаких попыток спорить с легатом Верочелле. Спорить с ним было всё равно что биться головой об стенку. При этом я не хочу сказать, что он был дураком. Он был человеком своего времени, не более и не менее суеверным, чем все остальные. Он видел перед собой цель и был уверен, что средства, которыми он хочет достичь её, вполне подходящие. Он был искренне верующим человеком и полагал, что по-своему работает на ниве Господней и сражается со злом. Именно поэтому его нельзя было подкупить. К сожалению.

* * *

– ...Сегодня ночью, – спросил меня барон, – вы выведете его из замка?

– Конечно. А что вы скажете легату?

Родриго поморщился:

– А что я могу сказать? Скажу, что удрал.

– Вы думаете, он вам поверит?

– А что ему ещё останется делать?

* * *

...Дежуривший у двери стражник поклонился барону. Зевнул.

– Твёрдо запомнил, что тебе придётся врать? – спросил у него Родриго.

– Ага, ваша милость. Что никого не видел и не слышал. А куда пленник девался – непонятно.

– Именно. Легат тебя, конечно, отлучением пугать начнёт, но ты стой твёрдо, не поддавайся. Может, дня два тебе здесь самому посидеть придётся – пока итальяшка не уедет. Ничего, потом выпустим, не бойся.

– Да я и не боюсь... ваша милость.

– Ну вот то-то же.

Я отодвинул засов и вошёл к узнику. Факел осветил нехитрое убранство камеры. Оказалось, что еретика и чернокнижника содержат достаточно сносно. На полу – свежая солома. На кровати – одеяло и даже подушка. На грубом деревянном столике – кувшин, пустая тарелка и недоеденный кусок хлеба.

Иммануил проснулся и сел на кровати. Верёвки с него сняли ещё в первый день.

– Доброй ночи, – сказал я. – Собирай вещи и пошли.

Следом за мной в помещение вошёл барон Родриго. Пленник встретил его появление совершенно безразлично. На меня, впрочем, он тоже смотрел без всякого интереса.

– Ну, здравствуй, Иммануил, – сказал барон.

– Здравствуйте, барон.

– Сидишь?

– Сижу.

– А вот что, спрашивается, ты тут сидишь? Сказано же тебе – вставай и пошли.

Иммануил покачал головой:

– Я ни в чём не виновен. Зачем мне бежать?

– Дурак, если ты не уберёшься отсюда, послезавтра тебя сожгут.

– Смерти нет, – сказал Иммануил, слегка улыбаясь.

– Вставай!

– Нет.

– Мощи Святого Мартина! Мы что, ещё и уговаривать тебя должны?!

– Я никуда не пойду.

– Ну и подыхай тогда на костре! – рявкнул барон и вышел.

А я остался. Присел на краешек стола. Посмотрел на пленника. Смотреть ему прямо в глаза было по-прежнему трудно.

– Хватит дурить.

Он ничего не ответил.

– Вам так хочется, чтобы вас сожгли?

– Не хочется.

– Так в чём же дело?

– Видите ли, Андрэ, – Иммануил сложил руки на коленях, – каждый век имеет свою цену, своё положенное число жертв, необходимых для того, чтобы время могло двигаться дальше. Века – как голодные звери: каждый требует то, что положено ему. Если не дать веку то, что он хочет... – Он покачал головой. – Лучше всё-таки дать. Потому что иначе...