МИСТИКА СС - Андрей Васильченко

Вообще взгляды на сакральные строения у Гитлера и Гиммлера очень сильно расходились. Архитектурные пристрастия фюрера выражались в сооружении очень характерных строений — по-иному как «мертвые залы» их не назовешь. Они должны были вызвать не мистический экстаз, а молчаливое благоговение. Именно в выдержанности должна была проявиться суть «избранной расы». «До тех пор, пока отличительной чертой нынешних крупных городов являются универсальные магазины, рынки, гостиницы, небоскребы административных зданий, даже речи не может идти ни о настоящей культуре, ни о подлинном искусстве», — заявил Гитлер в 1935 году на партийном съезде. Образцом «ритуальной архитектуры» для него служил мемориальный комплекс в мюнхенской Кеннигс-платц, возведенной в память жертв путча 1923 года. Гитлера привлекали только строгие каменные формы. Никаких вольностей, никакой недосказанности. Все строения, в проектировании которых участвовал Гитлер, должны были быть обязательно построены из гранита. Это, по мнению фюрера, должно было стать залогом того, что они простоят многие века, а может быть, тысячелетия.

Обычно, когда говорят о мегаломании Гитлера, то упоминают его стремление быть великим, стремление сравниться с грандиозными историческими фигурами прошлого. Слишком уж простое объяснение для подобной болезненной страсти. Гитлер жаждал славы нового создателя «мифической архитектуры». Гиммлер, напротив, не собирался совмещать классицистические формы с вековым наследием предков. Он хотел, чтобы тысячелетние мегалиты были органично вписаны в идеологию «тысячелетнего рейха». В итоге получалось, что у нацистского движения (сугубо коричневого) и у «Черного ордена» были свои собственные культовые центры и ритуалы. Не только не похожие, но и во многом различные.

Впрочем, эти отличия были далеко не всегда очевидными. Например, когда архитектор Вильгельм Крайз проектировал памятник павшим воинам, он взял за основу архаичные формы древних европейских храмов, которые воздвигались из мегалитов. Подобно древним строениям в проекте Крайза расположение могил было ориентировано по солнечному и лунному циклам. Это был далеко не единственный случай, когда нацистская архитектура пыталась установить некую сакральную связь с силами неба и земли. Взять хотя бы мемориальный комплекс Лео Шлягетера[9], воздвигнутый в Шварцвальда. Авторы этого проекта даже не скрывали, что это был символ «пересечения земного и небесного». Сам мемориал представлял собой открытое замкнутое строение, опиравшееся на 12 колонн, которые были четко ориентированы в соответствии с астрологической традицией (12 знаков Зодиака). В центре этого комплекса как бы располагался «герой», который словно проходил 12 стадий ежегодного цикла, которые, естественно, опирались на 12 немецких сказаний. Но это еще не все. Кроме четкой ориентации на четыре стороны света при оформлении мемориала досконально учитывались такие факторы, как цвет, звук и орнамент оформления. Все это позволяет говорить о мемориале Шлягетера как о неком эзотерическом произведении архитектуры. Да, собственно, нацистские власти и не скрывали этого. «С давних пор праздники опирались на движение солнца, луны и звезд. Об этом свидетельствуют каменные круги древней Европы, культовые строения Египта, средневековые соборы. Все эти строения непосредственно связаны с космическими циклами, которые определяли сроки празднеств. Осознанно и неосознанно они говорят о сущем. При этом их внутреннее содержание и внешняя форма идентичны, так как повествуют о попытках отдельной души найти созвучие с Богом».

В 1935 году Гитлер замыслил возвести в Восточной Пруссии «имперский мемориал», который должен был стать памятником всем павшим. Для его возведения был выбран Танненберг — место, почитавшееся как святыня немецкого воинства. Архитекторы Вальтер и Йоханнес Крюгеры решили не мучиться в поисках оригинальных решений и взяли за основу нового мемориала Стоунхендж, который виделся им древнегерманской культовой постройкой. Они пошли настолько далеко, что не просто повторили форму первобытного памятника, но даже водрузили на могилу фельдмаршала Гинденбурга титанический валун весом в 120 тонн, который «помнил» ледниковый период. Другой архитектор, снискавший не меньшую славу в Третьем рейхе, — Генрих Випкинг-Юргенсманн вообще считал, что при сооружении надгробных памятников необходимо ориентироваться на древнейшие образцы, так как только они осознанно сочетали в себе ритуальные функции и были эстетически красивы. «Они говорят, что наш народ был основательно связан с процессом творчества. В те ранние времена были частицами природы. Миф был действительностью... Германское строительство невозможно без сохранения прекрасного в самом ландшафте! Более трех тысяч погребальных холмов, воздвигнутых в Германии в бронзовый век, наглядно демонстрируют это». Випкинг-Юргенсманн выдвинул концепцию, что при сооружении новых культовых мест ничто не должно быть надуманным и искусственным и тем паче инородным. Воодушевленный своими построениями, этот архитектор предложил создать естественный памятник германскому духу. Это должен был быть гигантский валун, который бы окружало полторы тысячи дубов. Он настолько детально разработал план этого памятника, что смел утверждать: при посадке молодых деревцев землю надлежало обрабатывать с особой тщательностью, так как только в этом случае здесь могла наличествовать энергия. Столетия спустя новые поколения немцев под шум дубравы справляли бы в этой святыне германского духа свои ритуалы.

О нацистских ритуалах вообще стоило бы поговорить отдельно. В факте их существования нет ничего удивительного — если есть святыни и культовые места, значит, должны быть и ритуалы. К этому подводит сама логика мифологического сознания. В одном из журналов того времени была опубликована статья, в которой говорилось, что глубинный смысл истинных народных праздников состоял как раз в том, чтобы отчасти сберегать мифы, а отчасти сохранять связь с предками. В итоге праздники, в нацистском понимании соответствовавшие душе народа, должны были стать самым «возвышенным богослужением», на которое только был способен человек. В одной из нацистских газет писалось: «Тот, кто оказался сопричастным хотя бы с одним из крупных праздников, даже хотя бы слушая его трансляцию по радио, тот с глубоким радостным содроганием ощутил, что это больше не режиссура. Тот понял, что это форма, из которой рождаются глубокие духовные силы нашего народа... Тот почувствует: то, что происходило там, — это миф, который будет повторяться вновь и вновь». Само собой разумеется, эта газета подразумевала вовсе не христианские праздники. Она взывала к специфической нацистской мифологии, которая, на первый взгляд, строилась на языческих обрядах и преданиях. Взять хотя бы те же праздники зимнего и летнего солнцестояния. Но если посмотреть повнимательней на торжества Третьего рейха, то обнаружим, что никогда в истории ранее не было такого торжества огня. Вряд ли можно поспорить, что голодные и замерзшие люди всегда с тоской ожидали света и тепла. Нацисты очень удачно использовали эти надежды. Как уже говорилось выше, Гитлер всегда характеризовал «арийцев» как «носителей света». Даже свастику он понимал как знак нисходящего света. Он не упускал шанса подчеркнуть свой тезис. Иллюстраций на самом деле было предостаточно. Возьмем легендарный фильм Лени Рифеншталь «Триумф воли». Сотни штурмовиков с факелами, образующие огненные реки на улицах древнего Нюрнберга. Огненная свастика, созданная из множества факельщиков, которая вращается вокруг собственной оси. Эсэсовские руны, ставшие символом «охранных отрядов», также трактовались Гиммлером как символ солнца и просветления. Альфред Розенберг писал о победе «нордического светлого принципа». Многочисленные пропагандисты изображали Гитлера как «великую светлую сущность». В рейхе выходили журналы «Светлый путь, «Солнце». Свет, свет, свет... Все нацистские агитки, выступления просто напичканы производными от этого слова. Складывалось ощущение, что истинный арийский свет должен был смыть позор поражения в Первой мировой войне, что он должен был низринуть происки врагов, которые начинались со времени походов Рима против германцев, а заканчивались христианской колонизацией страны в Средние века.

Свет и огонь были буквально новыми фетишами нацистов. Это нельзя объяснить, ссылаясь на какие-то «неоязыческие» обряды. Правильнее было бы говорить о принципиальном делении мира на свет и тьму, специфическом нацистском дуализме. И здесь вновь вспоминается зороастризм, в котором светлый Ахурамазда вел ожесточенную борьбу против Анхра-Майнью, предводителя тьмы. Учитывая этимологию «тысячелетнего рейха»; нельзя отмахнуться и от Откровения Иоанна, в котором светоносные ангелы свершают суд над великой блудницей. Все это не просто совпадения. Гиммлер всерьез полагал, что германцы являются наследниками древней религии света, которая зародилась далеко на Севере, а затем пришла в Европу. Ведь только на Крайнем Севере человек мог превратить весеннее возвращение солнца в знаменательное, праздничное событие. В качестве доказательства существования «древнего арийского культа», прославляющего свет, специалисты из «Наследия предков» приводили наскальные изображения свастик. Но в принципе не было никакой потребности что-то особо доказывать. Массы с удовольствием шли за «нацистским светом». Публика давно уже была готова воспринять новый солнечный культ. Еще в 20-е годы немецкий художник нарисовал картину, на которой обнаженный юноша открывал свои объятия солнечному свету, словно купаясь в нем. В тяжелые дни Веймарской республики писатель Фридрих Линхардт написал следующие строки: «Какой народ может быть центром собрания силы, как не тот, который угнетен в самом центре Европы? Воистину, оборванному и удрученному немцу Бог должен явиться в новой форме, упрощенной до гениальной простоты. Новый крестовый поход должен сокрушить сословия, партии и вероисповедания. Но крестовый поход не на Восток, а вовнутрь. Это может произойти только благодаря огненной силе, которая воспрянет из жара сердца».