Юрист - Джон Гришэм

– Большинство обитателей днем находятся на работе. Они не бродяги, запомни. Возвращаться сюда начнут около шести вечера. Вот твоя комната.

По соседству с душевой кабиной имелись два крошечных отсека с более или менее приличными кроватями и переносными вентиляторами. Мэнни распахнул хлипкую дверь убогой каморки:

– Располагайся. Обычно здесь живет староста. Чтобы иметь собственную комнатку, человек должен трудиться. Поможешь повару приготовить ужин и накрыть стол, а потом, когда все будут на местах, проследишь за порядком.

Слова эти были произнесены так решительно и авторитетно, что у Бакстера не мелькнуло и мысли о протесте.

Мир вокруг него стремительно вращался. Этот день начался в уютной, почти роскошной одноместной палате клиники «Уошу», но там Бакстера сжигало настойчивое желание как можно быстрее покинуть этот островок стабильности. И вот он сидит в душном подвале старой церкви, в приюте для пятидесяти двух несчастных, рядом с которыми ему предстоит провести трое суток. Более того, Бакстер будет готовить им пищу, разнимать их драки.

Подумать только, Бакстер Тейт, один из знаменитых питсбургских Тейтов! Банкиров, в чьих жилах течет голубая кровь. Людей, что передают величественные особняки из поколения в поколение, гордых и высокомерных аристократов, заключающих браки с выходцами из таких же обособленных кланов, от чего в конечном итоге слабеют и чахнут гены их потомков.

Почему судьба зашвырнула его в этот захудалый городок?

Собственно говоря, Бакстера ничто здесь не держало. Он мог в любой момент ударом ноги распахнуть дверь, сесть в такси и умчаться, не оглядываясь назад. Никакой суд был не в силах запретить ему это. Наверное, дядюшку Уолли такой шаг разочаровал бы, однако мнение родственника Бакстера ничуть не волновало.

– С тобой все в порядке? – спросил Мэнни.

– Нет. – То, что тут Бакстеру не приходилось лгать, было как глоток свежего воздуха.

– Приляг, отдохни. Ты очень бледный.

Заснуть в духоте Бакстер не смог. Примерно через час он выбрался из приюта и зашагал к центру города. В дешевом кафе съел свой поздний обед: первый за долгие месяцы гамбургер и порцию жареного картофеля. Денег в кармане вполне хватило бы на скромный номер в гостинице, и эта соблазнительная мысль преследовала его на протяжении трех или четырех кварталов. Несколько раз на пути попадались казино. Бакстер никогда не был игроком, однако в каждом казино имелся бар, разве нет? Двери бара для него, конечно, закрыты, но не возвращаться же в Хоуп! Во всяком случае, не сейчас.

У стола, за которым играли в блэкджек, Бакстер разменял двадцатидолларовую купюру на зеленые фишки и за четверть часа каким-то образом умудрился не спустить их все.

– Что будете пить? – прозвучал над головой голос пожилой официантки.

– Стакан минеральной воды, – без колебаний ответил он, гордясь собственной выдержкой.

Напротив сидел высокий ковбой: белая широкополая шляпа, клетчатая рубашка, сапоги на скошенном каблуке. В правой руке ковбой сжимал запотевшую бутылку пива. Игра шла своим чередом: Бакстер отпивал глоток воды, брал карту и украдкой поглядывал на выползавшую из горлышка пивной бутылки пену. Бутылка эта казалась ему прекрасной.

Когда фишки все же закончились, он поднялся из-за стола, пошел по залу. Место было жутковатым, почти безлюдным; немногочисленные посетители с расстроенными лицами проигрывали смешные суммы, которые тем не менее едва ли могли себе позволить. На огромном экране возле барной стойки транслировалась запись старого футбольного матча. Бакстер остановился. Бар был пуст. Он взобрался на табурет и снова заказал минеральную воду.

Интересно, что сказал бы сейчас доктор Бун? С момента возвращения в «реальный мир» не прошло еще и шести часов, а Бакстер уже расположился в баре. «Успокойтесь, доктор, это обычная вода. Уж если я не сломался здесь, то дальше будет намного проще».

Отпивая из стакана, Бакстер вглядывался в ряды бутылок со спиртным. Господи, откуда такое разнообразие форм и размеров? Неужели в каждой – что-то свое? Один ряд составляли только бутылки с водкой, всех мыслимых сортов, от можжевеловой до лимонной. Когда-то, в былые дни, Бакстер глотал божественную влагу прямо из горлышка.

Но, хвала Всевышнему, дни эти далеко позади.

В противоположном конце полутемного зала послышался ласковый вой, звякнули колокольчики. Какой-то счастливчик сорвал джекпот; с грохотом выпадавшие из машины фишки напоминали присутствовавшим о том, насколько близка победа. Девушка за стойкой поставила перед Бакстером высокий бокал с пивом и улыбнулась:

– От заведения. Парень взял суперджекпот!

Еще бы. Обязательная дармовая выпивка каждому посетителю бара, в данную минуту – единственному посетителю. Бакстер чуть не сказал: «Эй, красотка, убери! Я больше не пью». Но красотка уже испарилась, да и прозвучало бы это глупо. Много ли страждущих, изнывающих от желания выпить сидят в баре казино, когда нет еще и трех часов дня?

Бокал мгновенно покрылся испариной: пиво было ледяным. Сквозь туманную пленку на янтарном стекле просвечивала корона с надписью «Вересковый эль. Невада». Такого Бакстер еще не пробовал. Внезапно пересохший рот пришлось освежить глотком воды. В течение ста пяти дней доктор Бун и другие эскулапы монотонно бубнили: «Даже капля спиртного забросит тебя туда, откуда возврата уже не будет». Бакстер собственными глазами видел, как другие пациенты или, точнее, «гости» клиники стоически переносили процедуры, выслушивал их слезливые рассказы о бессчетных срывах. «Не дай себя одурачить, – твердили они, – забудь о рюмке. Спастись можно только через воздержание».

Может быть.

На стекле бокала вспухали мелкие капельки, они росли, росли, а потом скатывались на бумажную салфетку.

Дожив до двадцати пяти лет, Бакстер никогда, даже в тиши клиники, не верил, что сумеет до скончания времен просуществовать без спиртного. В глубине души он знал: у него хватит воли опрокинуть стопку, а может, две, и остановиться, пока контроль над собой еще не утерян. Но если рано или поздно выпить все равно придется, то почему не прямо сейчас? Перед тем как развязать в последний раз, Бакстер мучил свой организм целых четырнадцать дней. Две недели он изо дня в день обманывал себя и друзей, уверенно рассуждая о прелестях трезвой жизни и мечтая о том мгновении, когда язык ощутит наконец бодрящий вкус виски. Так стоит ли повторять пытку?

Пиво в бокале становилось теплым.

Бакстер слышал голоса врачей. Помнил рыдания пациентов. Его губы беззвучно произносили слова молитвы: «Я алкоголик, я безволен и слаб, мне нужна вся сила воли, чтобы превратиться в человека».

Да, те неудачники, что остались в клинике, действительно слабы. Ничтожны! Но только не он, Бакстер. Он имеет право на добрый глоток, это ему по плечу. Он никогда, ни при каких обстоятельствах не поддастся уже жестоким чарам кокаина, равно как и не опозорит себя стаканчиком виски. Всего лишь бокал пива – время от времени, раз в неделю. Может, бокал хорошего вина. Не более.

Но почему же так трудно дотянуться до вожделенного бокала? Всего восемнадцать дюймов, легкое движение руки. Бокал в его воображении слегка покачивался, как покачивается из стороны в сторону тело готовившейся к броску гремучей змеи. Туда – сюда, вперед – назад. Рай – преисподняя, добро – зло.

«Вам нужно завести новых друзей, – то и дело напоминал доктор Бун. – Не вздумайте разыскивать старых. Найдите спокойный уголок, познакомьтесь с порядочными людьми, поставьте перед собой цель. Лучше всего уехать в другой город».

«Ну, что еще скажете, доктор? А не хотите ли присоединиться, заглянуть в казино поганого городка Рино? Как, вы разве тут не бывали? Ха-ха!»

В какой-то момент Бакстер заметил, что его правая рука чуть подрагивает. Дыхание стало прерывистым.

– Вы в норме? – спросила за его спиной девушка.

Да. Нет. Бакстер повел головой, не в силах сказать ни слова. Глаза ласкали бокал. Где он находится? Чем занят? Покинув шесть часов назад клинику, сидит в баре и изнемогает от желания выпить. Черт побери, ведь он уже проиграл. Взгляните на него!

Левой рукой Бакстер коснулся бокала, придвинул его к себе. Когда до шапки пены оставалось не более пяти дюймов, рука замерла. Ноздри уловили аромат хмеля. Стекло было еще холодным – достаточно холодным.

Полюса переменились. На место «добра» встало «уйти», на место «зла» – «остаться». Он едва не заставил себя подняться и шагнуть к выходу. Едва. По прихоти судьбы принять окончательное решение ему помог Кифи. Лучший друг в клинике. Кифи был из богатой семьи, оплачивавшей баснословно дорогой курс лечения, уже третий по счету Первые два закончились ничем, поскольку оба раза Кифи убеждал себя в том, что пара стопок водки будут для него абсолютно безвредными.