Хочу остаться собой - Николай Воронков

После этого она стала брать меня на свои приёмы. Её приёмная превратилась в учебный класс. Сначала больного осматривала она, потом я, потом мы сравнивали диагнозы, а потом она проводила лечение. И в первый же день произошёл конфуз. Я настолько увлёкся отслеживанием воздействия заклинания на больного, что когда вернулся к обычному зрению, первое, что я увидел, это обеспокоенное лицо Честер.

— Что-то случилось? — не понял я.

Не отвечая, она стала делать мне полную диагностику. Не понимая причины, я молча терпел. Наконец она тяжело вздохнула и отошла от меня.

— Да объясните, наконец, в чём дело!

— Линк, ты помнишь, что с тобой было?

— Да ничего не было. Вы сделали заклинание, я посмотрел, как оно действует, а потом ко мне подошли вы.

— И всё?

— И всё.

— Линк, я сделала заклинание и обернулась к тебе спросить, что ты видишь. Ты сидел неподвижно. Когда я подошла к тебе, ты почти не дышал и сердце билось еле-еле. Мозг не работал. Во всяком случае, я никакой активности не уловила. Обычными средствами я не смогла привести в чувство. Это было восемь часов назад. После этого ты очнулся и как ни в чём не бывало спрашиваешь, что случилось. Как это всё понимать?

— Какие восемь часов?!

— Погляди в окно, солнце уже садится!

Теперь уже я впал в прострацию. Немного поспорив, придумали возможное объяснение. При использовании глубоко зрения необходима очень глубокая концентрация и некий транс, внешне напоминающий анабиоз. Поэтому я и выпадал из реальности. Кстати, это объясняло, как я сумел выжить. Если я провёл как минимум треть времени в таком состоянии, то это и даёт тот месяц, за который я не умер в горах. Непонятно только было, чем и как я думал, ведь мозг не проявлял активности, но этот вопрос оставили на потом. Для посетителей придумали объяснение, что такой транс — это последствия моего голодания. Так мы дальше и работали. Диагностика больного, лечение Честер, мой транс. Вскоре выяснились новые нюансы. Время транса было непостоянно. Если применялись однотипные заклинания, то после третьего раза время сокращалось с нескольких часов до нескольких минут. Знакомые детали я уже просто просматривал, сосредотачиваясь только на новых. А после одного из высших заклинаний я просидел в трансе трое суток. Леди Честер уже не беспокоилась по этому поводу, но подозреваю, проводила на мне какие-то свои эксперименты. Но польза от нашей совместной работы, для меня, во всяком случае, была огромная.

Больных на приёмах было много. Вернее, люди болели как и раньше, но теперь леди Честер принимала даже тех, кто не мог заплатить, ведь платил я. Но я не возражал. Население города быстро оздоравливалось, а я набирался опыта. Через пару месяцев уже отъелся до прежних габаритов, начал потихоньку делать зарядку и считал себя восходящей звездой в деле диагностики болезней.

А потом произошёл случай, изменивший наши отношения. Нас позвали к женщине, повредившей руку. Когда мы пришли, действительность оказалась гораздо серьёзнее. Молодая женщина лежала на кровати без сознания. Обвалившимся камнем ей размозжило левую руку, оторвало кисть. Пока довезли до города, началось сильное заражение. Рука почти до плеча почернела, лицо заострилось и пожелтело. Сначала я воспринял это спокойно, но леди Честер провела диагностику и вдруг осунулась. Я посмотрел тоже, но не понял причин для такого поведения.

— Что случилось?

— Ты что не видишь, заражение зашло слишком далеко, ей осталось жить пару часов.

— А если исцелением высшего круга?

— Руку уже не восстановить, а она будет постоянным источником заражения.

— Ампутировать?

— Не поможет, заклинание исцеления жёстко подстёгивает регенерацию, а у её организма для этого уже нет сил. Я очень сожалею — она отвернулась.

Я заново провёл осмотр — она оказалась права. Я уже почти с этим смирился, когда мой взгляд упал на комок тряпья в углу. Комок оказался замурзанной девчушкой лет десяти, видимо, дочкой хозяйки. Зажав грязным кулачком рот, она тихонечко скулила, а из глаз катились слёзы. И столько в её взгляде было тоски, что меня передёрнуло. Пытаясь успокоиться, отвернулся и ещё раз осмотрел женщину, прикидывая, что бы можно было сделать с моими знаниями. Леди Честер уже собралась уходить, и я решился.

— Леди Честер, позвольте я попробую.

— Она и так почти мертва, чтобы на ней тренироваться, поимей совесть!

— Хуже ей уже точно не будет!

— И что ты будешь делать?

— Что и предлагал, с небольшими поправками.

Она долго смотрела на меня, потом махнула рукой.

— Делай, но это будет на твоей совести.

Для начала я заблокировал раздроблённую руку, создав поперёк руки почти у самого плеча тончайшую плёнку, напоминающую двухсторонний скотч. Рука осталась на месте, но сосуды и нервы были перерезаны. Убедившись, что новые порции заражённой крови не поступают, вставил поперёк аорты перед самым сердцем блок очистки крови (это я подсмотрел в одном из заклинаний). Затем добавил туда же генератор чистой крови и питания. После этого оставалось только ждать. Насколько я понял, Честер не могла видеть моих действий со структурами. Когда я уселся у кровати и стал ждать, вроде как ничего не делая, она потребовала объяснений, но я молча указал на стулья…

Присев у кровати, стали ждать. Каждые десять минут я проверял работу моих помощников. Состояние Мари потихоньку, но улучшалось. Через час жар спал и дыхание выровнялось. Потом начала розоветь кожа и, наконец, через два часа она открыла глаза. Немного полежала, пытаясь понять, где она. Затем попыталась вскочить, но израненная рука не держала и она опять упала в кровать.

— Где моя дочь?!

Дочка уже сама подбежала к матери, они обнялись. Начались слёзы, всхлипы. Мне с трудом удалось их уговорить подождать ещё немного. Мари снова уложили в постель и обследовали. Состояние значительно улучшилось. На общем фоне резко выделялась тонкая линия, разделившая руку. Сверху уже порозовевшая кожа, ниже — налившаяся ещё большей чернотой.

— Что это? — спросила Честер. я попытался объяснить. Идею она поняла, а вот реализацию нет.

— Что теперь? Будешь ампутировать?

— Нет, попробую восстановить структуру руки.

Обращаясь к Мари, я продолжил:

— Сейчас я попробую восстановить твою руку. Больно, надеюсь, не будет. От тебя требуется лежать спокойно, пока я не разрешу двигаться. А сейчас отвернись, а то будет не очень красиво.

Мари долго смотрела на меня, потом отвернулась и затихла. Теперь уже я несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь и настраиваясь, посмотрел на замершую в напряжении Честер и начал. Сначала, на всякий случай, отключил болевые ощущения у Мари. Перейдя на глубокое зрение, ещё раз оглядел израненную руку. Состояние стало ещё хуже. Больше не сомневаясь, выделил больной кусок руки до перемычки, убрал из него энергию и развеял структуру. Рука исчезла, остался только кусок у плеча, срез которого как будто прижали к стеклу, но крови не было. Сзади раздался судорожный вздох Честер, но я даже не повернулся. Теперь всё внимание было здоровой руке. Выделяя в её структуре нужные куски, стал копировать их на место левой руки, подправляя с учётом симметрии. Сначала кости, затем мышцы, нервы, сосуды, кожу. Я не торопился, стараясь не пропустить ни одной мелочи. Закончив создавать руку, передохнул и начал проверку снова. Ещё раз передохнул и ещё раз проверил. Наконец, я решился направить в неё энергию. Рука стала видимой, а сзади снова раздался судорожный вздох. Очень осторожно я стал убирать перемычку, восстанавливая в освободившихся местах соединение тканей. Потом проверил, как рука наполняется кровью, как реагируют нервы. Вроде бы всё работало. Решившись, снял блокировку боли у Мари и тихонько уколол в палец иголкой. Она невольно дёрнулась.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});