Записки районного хирурга - Дмитрий Правдин

— А как же! Замечательный парень, первую категорию недавно получил.

— А когда с ним можно познакомиться?

— Ну, в ближайшее время познакомишься.

— А он в данный момент работает?

— Работает, только он, понимаешь, Дима, охотой не на шутку балуется. Можно сказать, родился с ружьем в руках. Мы тут все понемногу охотники, тайга же рядом. В общем, он капканы пошел проверять. Сейчас его нет.

— Капканы? — удивился я.

— Да, капканы, а что?

— Да нет, ничего, а когда он придет?

— Когда, когда, — начал почему-то раздражаться главврач. — Как обычно!

— Извините, — стесняясь своего явного невежества, задал я следующий вопрос: — А обычно — это когда? Я ж ваших порядков не знаю…

Штилерман с удивлением посмотрел на меня, словно на ребенка, не понимающего самых элементарных вещей:

— Как обычно — это недели приблизительно через две.

— Две недели будет проверять какие-то капканы? — не поверил я своим ушам.

— Не меньше, — согласно кивнул главврач. — Он же их в радиусе пятидесяти километров расставил, а то и больше, потом вот ходит и проверяет. У него там зимовье добротное имеется, так что бояться нечего, не замерзнет.

— Так, а мне что тогда делать, если, не дай бог, что-то серьезное произойдет? Ну, не знаю, прободная язва там, ножевое ранение в живот, да хоть что. Как без анестезиолога?

— Сплюнь! У нас последний раз ножевое в живот и прободная язва аж в прошлом году были. У нас же охотники все, если кого ножом саданут или с ружьишка пальнут — то все, амба! Медицина не нужна! Профессионалы! И язвенников немного, народ северный, закаленный, здоровый! Усек?

— Вы хотите сказать, что оперировать некого?

— Ну почему же некого, — начал перечислять заведующий. — Аппендициты есть, грыжи ущемленные, панариции, раны, переломы, вывихи, но все под новокаином можно сделать. Местной анестезией хорошо владеешь?

— Ну, оперировал. Но без анестезиолога все равно как-то тоскливо.

— Ну, если уж совсем невмоготу будет — из Сковородино вызовешь, всего километров 350 от нас, по железке часов семь ехать. Это, правда, уже Амурская область, но у нас договоренность с ними имеется, что в случае непредвиденных обстоятельств они нам помогут. Но это на крайний случай. Да тебе всего десять дней без анестезиолога нужно будет, Виталя четыре дня как ушел в тайгу, он пунктуальный, может, даже на день раньше вернется, — успокоил меня Лев Исаакович. — Главное — не дрейфь! Сестры у нас опытные, Любовь Андреевна, ей вон за семьдесят, а еще работает. Между прочим, на фронте была! Видела, как генерал Ватутин умер, можно сказать, у нее на руках. Слыхал про такого?

— Конечно, слышал. Его бандеровцы в сорок четвертом ранили под Киевом.

— Правильно, а она у него на операции сестрой стояла. Молоденькая еще была, только после медучилища!

— Ого, какие у вас кадры работают!

— А то! И еще как работают! Ладно, пойдем, покажу отделение, познакомлю с персоналом, потом зайдешь в канцелярию, оформишься.

— Лев Исаакович, а почему у вас шины Беллера на улице лежат? — спросил я, когда мы прошли мимо груды приспособлений для скелетного вытяжения.

— Да, понимаешь, кладовка развалилась, а в отделении помещений нет. Вот к лету новую построим, тогда и уберем.

— К лету? А до этого времени их на металл не сдадут?

— Да, ну! Кому они нужны? У нас тут все лесом занимаются, даже и пунктов приема металла нет.

— Повезло вам, а у нас в поселке чуть ли не изо рта ложку выхватывают, если она алюминиевая.

— Да, да, мне известно про такую напасть. Но поверь, в лесном бизнесе страсти еще покруче кипят. Смотри не оступись, здесь ступенька стесалась.

Отделение хирургии состояло из пяти палат на 5–6 человек, отопление было печным, а канализация — централизованной, туалет и умывальник работали отлично. У входа располагалась ординаторская, сестринская, процедурка, дальше — столовая, перевязочная и палаты по обе стороны длинного коридора, в конце которого находилась святая святых отделения: операционная и комната старшей медсестры.

Главврач представил меня старшей сестре и удалился по своим делам.

— Любовь Андреевна Мальцева, — отрекомендовалась та. — Я здесь и старшая операционная.

— Дмитрий Андреевич Правдин, хирург, — представился я и, не удержавшись, спросил: — А вы правда на фронте были и Ватутина видели?

— От трепло! Уже и вам рассказал! — ругнулась Любовь Андреевна, но тут же смягчилась: — Правда. Едва медучилище закончила в сорок третьем, и сразу на фронт. Ладно, после об этом поговорим, пойдемте, покажу вашу комнату. Сейчас больных мало, мы одну палату освободили, возле печки, чтоб теплей было.

Глядя на нее, я не мог поверить, что эта с виду еще совсем не старая энергичная женщина и фронт прошла, и до сих пор могла работать в операционной. Словно угадывая ход моих мыслей, Любовь Андреевна проговорила:

— Сейчас на операциях мало бываю, у нас еще одна операционная сестра есть, помоложе меня, но она сейчас в отпуске, так что с вами я буду стоять. Не возражаете?

— Ну, как можно, Любовь Андреевна, помилуйте! Наоборот, сочту за честь оперировать с вами.

В этот момент меня позвали осматривать только что доставленную больную.

Здесь смотровая была прямо возле входа, на кушетке. Пациентка, бабушка 80 лет, больше суток страдала болями в животе. Обратилась в больницу еще утром, но ей сделали только анализы и велели ждать хирурга, то есть меня. Исследовав пациентку и ознакомившись с результатами ее анализов, я вынес вердикт — «острый аппендицит» и обратился к старшей сестре:

— Любовь Андреевна, с корабля на бал! Готовьте операционную, у нас аппендицит!

— Дмитрий Андреевич, вы местной анестезией владеете? А то у нас анестезиолог в тайге.

— Не беспокойтесь, аппендициты под местной оперирую.

Через сорок минут я стоял возле операционного стола, а в качестве ассистента выступила старшая медсестра. Основательно обезболив бабушку, сделал первый разрез и увидел… неизмененный червеобразный отросток.

— «Что за черт!» — выругался про себя.

— Не волнуйтесь, доктор, — спокойно и ласково проговорила операционная сестра. — Добавьте новокаина, сюда и сюда, расширьте рану вверх и сделайте тщательную ревизию брюшной полости.

Выполнив наставления Любовь Андреевны, я с удивлением обнаружил гангренозно измененный желчный пузырь, огромный и черный. Он располагался совсем рядом с аппендиксом — это и сбило поначалу меня с толку. Но если раньше доводилось удалять аппендикс под местной анестезией, то желчный пузырь без общего наркоза — еще не приходилось, хотя теоретически имел представление.

— Дмитрий Андреевич, что остановились? Никогда прежде холецистэктомию под новокаином не выполняли? — словно читая мои мысли, спросила ассистентка.

— Вы знаете, да. Никогда! Даже не знаю, с чего начать.

— Обезбольте эту связку и введите в эти точки раствор новокаина, — подсказала Любовь Андреевна.

Через двадцать минут я удалил желчный пузырь под местной анестезией! Не знаю, чем бы закончилось дело, если бы не моя наставница.

— Бабушка, вам не больно? Как себя чувствуете? — поинтересовался я у пациентки, зашивая операционную рану.

— Все хорошо, милок! Не больно!

Выйдя из операционной, я столкнулся с группкой небритых мужиков.

— Доктор, ну как прошла операция? Жить будет? — спросил самый старший, теребя в руках шапку-ушанку.

— Думаю, будет! А вы кто?

— Да мы тут все родственники, вот не знаем, к чему готовиться.

— К тому, что она должна поправиться!

— А это, чего у неё?

Я рассказал собравшимся об операции. Судя по количеству родственников, бабушка была основой разветвленной семьи, все желающие справиться об ее здоровье не вместились в коридор и ожидали на улице. Следом вышла Любовь Андреевна:

— Пахомыч, чего это вы тут устроили? Жива Ниловна, все в порядке, доктор молодец! А теперь давайте на улицу, здесь хирургия.

— Спасибо, Андреевна! — расплылся в улыбке Пахомыч. — Пошли, ребята, вечером забежим.

— Любовь Андреевна, огромное вам спасибо за помощь! — обратился я к старшей, когда все посетители покинули помещение. — Не знаю, что бы я без вас делал. А вы на фронте научились местной анестезии?

— И на фронте, и после войны. У нас анестезиологи всего лет десять как появились, а до этого мы сами наркоз давали, или второй хирург, или я. А вообще местную анестезию широко применяем, у нас даже кесарево сечение под местной делается.

— И как?

— Нормально, детишки здоровые рождаются, наркозом не травленные. Правда, молодые врачи не хотят, отходят, одна доктор и осталась, что под местной оперирует.

— Да, у вас тут хорошую школу можно пройти по изучению местной анестезии.

— Так изучайте, дело нужное, анестезиолог-то не всегда под рукой.