Песнь одиноких китов на частоте 52 Гц - Матида Соноко

Два направились к месту посадки на колесо.

На нем никто не катался. Колесо выглядело, как огромная инсталляция, однако внизу стоял служащий, который улыбнулся нам, когда мы подошли ближе:

– Хотите прокатиться?

Я купила три билета, и мы сели в кабинку. Пятьдесят Два молча шел за нами.

– Ух ты! Я больше десяти лет не каталась на колесе, – радостно воскликнула Михару и вынула смартфон. – Давайте сфотографируемся на самом верху!

Пятьдесят Два молча рассматривал раскрывающийся под нами пейзаж. В лучах заходящего солнца районы города по мере удаления от центра выглядели все более унылыми.

– Ты ведь с бабушкой и тетей на нем катался, да? – спросила ребенка, и Пятьдесят Два кивнул. – Весело было?

Он снова кивнул. В уголках его глаз блестели слезы, но я сделала вид, что не заметила.

– Ой, смотрите, смотрите, мы почти на самом верху! Давайте фотографироваться! – вдруг завопила Михару, сидевшая напротив нас.

Она встала и, направив на нас камеру, сделала шаг вперед. Из-за того, что она оказалась на нашей стороне, кабинка сильно качнулась, но подруга все равно села между нами и подняла смартфон.

– Так! Ну-ка быстро скорчили рожи!

– Эй, Михару! Кабинку трясет, прекрати. И вообще, какие еще рожи?!

– Вот такие! Твою любимую, с высунутым набок языком! И ты, Пятьдесят Два, улыбнись пошире! Покажи зубы!

Гондола сильно раскачивалась, Михару щелкала кнопкой спуска, а мы с Пятьдесят Два, поддавшись ее энергии, изо всех сил корчили рожи.

Сделав несколько снимков, она улыбнулась:

– Ну, хватит, пожалуй.

Когда она выключила камеру, оказалось, что мы уже приближаемся к земле.

– Поверить не могу! И это – солидная женщина тридцати лет?!

– Фу, что ты говоришь! Мне всего двадцать шесть! И вообще, менять темп жизни полезно!

Михару с довольным видом что-то делала со смартфоном, а потом показала его ребенку, который выглядел еще более усталым, чем я:

– Пожалуй, это лучший снимок.

Я тоже глянула на экран. Там несколько вынужденно улыбался изо всех сил, раскрыв рот, Пятьдесят Два.

– Кико, твоя рожица так себе, но пойдет, – со смехом пробормотала Михару, и я изобразила удар кулаком:

– Получишь у меня!

Пятьдесят Два изумленно рассматривал смартфон. Глядя на его профиль, я не могла не приободрить его:

– Скоро сможешь смеяться лучше. Потом. С друзьями, например. Ты наверняка будешь смеяться с кем-то вместе.

Мальчишка взглянул на меня, а я состроила рожу, вывалив язык набок. Он чуть-чуть улыбнулся, но потом помотал головой – мол, хватит.

– Точно тебе говорю, сможешь! – не переставала я настаивать, и ребенок кивнул.

Однако лицо у него оставалось очень печальным и разочарованным. Мои слова совсем ему не помогали. Как же заставить его улыбаться?

– Что ж, Пятьдесят Два, есть хочешь? Поедим – и станет веселее.

Видимо, заметив выражение лица мальчика, Михару стукнула нас с ним по спинам.

– Я тут посмотрела сайты для гурманов – поужинаем в шикарном месте! Теперь за мной, буду показывать дорогу.

Она хитро расплывалась от уха до уха, но смотрела ласково. Хорошо, что она с нами.

– Ну, давай. И чтоб пиво было вкусное! – я старательно улыбалась, и Михару отвечала мне тем же.

После колеса обозрения мы поели жареных пельменей гёдза – знаменитое местное блюдо, – а потом пошли в заведение, где подавали куриные шашлычки. Затем мы отправились в придирчиво отобранную нашим рулевым лапшичную и съели рамэн со свиной отбивной и супом одэн[19]. И зажаренная до хруста куриная кожица, и пропитавшаяся бульоном редька оказались очень вкусными. Все блюда прекрасно сочетались с пивом, и мы с Михару пили наперегонки. Через стекло кружки я смотрела на подругу и радовалась этой привычной, но так давно не виданной картине. Пятьдесят Два уставился на нас с изумлением.

– Прости-прости. Заскучал? – спросила она, на что ребенок отрицательно покачал головой. А потом написал в блокноте, который купил в круглосуточном магазинчике: «Но удивляюсь». И добавил: «Первый раз такое вижу».

– Ясно. – Михару погладила мальчика по голове и поднесла кружку ко рту.

– Слушай, – обратилась я к ней, – все хочу спросить: а ты Такуми сказала, что едешь ко мне?

Она легко ответила:

– Конечно, сказала. Само собой! Он просил тебе передать: «Паршивка!»

От этого слова кольнуло в груди, и я кивнула.

– Впрочем, если ты в порядке, велел передать и продолжение: «От друзей так просто не избавиться. Я все еще твой друг».

Михару нежно улыбнулась.

– Он вместе со мной ездил к твоим родителям. Когда он набросился на эту дуру – мол, лучше Кико никого нет! – я прямо заново в него влюбилась.

– Спасибо, – еле сдерживала я слезы.

– Ты слишком много на себя одну взвалила. И я, и Такуми – а может, и твои подружки с завода – вполне могли поддержать тебя, если бы ты нам доверилась. Даже если бы мы отругали тебя за то, что ты сделала, то не стали тебя бы ненавидеть, не бросили бы тебя. Жаль, что ты не настолько нам доверяла…

Михару не ругалась, не кричала, но, слушая ее тихие слова, я всем сердцем чувствовала, как виновата перед ней. К сожалению, тогда я ни о ком не могла думать.

Размышляя о том, что она мне сказала, я смотрела на стол, а Михару вдруг заговорила другим тоном:

– Сейчас ты думаешь только о мальчике, шагаешь по жизни вперед, не оглядываясь. И я очень рада! Хотела бы, чтобы это увидел и Такуми. Слышишь, Пятьдесят Два? Съешь этот одэн, очень вкусно.

Михару ласково улыбнулась и поднесла ко рту мальчика говяжьи хрящики на шпажке. Он взял деревянную палочку, будто говоря, что может есть самостоятельно, а она смотрела на него.

Наверное, я пытаюсь измениться через встречу с ним.

После этого, объевшись так, что желудки у нас чуть не лопались, мы вернулись в гостиницу. Пятьдесят Два рухнул на кровать и, поглаживая себя по животу, закрыл глаза.

– Эй, а зубы почистить? – одернула его Михару, и мальчик поковылял в ванную.

Она хорошо накормила ребенка, так что ему, наверное, просто тяжело двигаться. Он почистил зубы, покачал головой на мой вопрос «А ванну принять?» и забрался в постель. Через какое-то время послышалось его сонное дыхание.

– А расскажи, что было дальше? – тихо попросила моя подруга. Было сложно не согласиться.

Я даже еще не приступила к признанию своей вины. Откуда бы начать?

– Я нравилась Ану. Наверное, он меня любил, – медленно начала я свой рассказ, и Михару всем своим видом выразила внимание.

– Это только мои предположения, но думаю, что, когда Тикара на первой встрече не понравился Ану, тот стал раскапывать информацию о нем. И