Чернильная смерть - Корнелия Функе

«Очень сожалею! Я правда страшно сожалею!» — Реза не могла стряхнуть ядовито-сладкий голос Орфея, словно он налип ей на кожу. Когда исчезли Белые Женщины, он стоял и словно ждал чего-то, с трудом пряча улыбку, мелькавшую на губах. Но Реза ее заметила. И Фарид тоже.

— Что ты сделал? — Он схватил Орфея за роскошную одежду и замолотил кулаками по его груди.

Телохранитель хотел отшвырнуть Фарида, но вмешался Силач.

— Грязный обманщик! — со слезами кричал Фарид. — Змея двуязычная! Почему ты их ни о чем не спросил? Ты и не собирался их спрашивать, да? Ты хотел только чтобы они забрали Волшебного Языка. Спросите его! Спросите его, что он там еще написал! Я видел! Он написал не только те слова, что обещал Волшебному Языку. Там был еще второй листок! Он думает, я не понимаю что он делает, потому что не умею читать, но считать-то я умею! Там было два листка, а его стеклянный человечек говорит, что сегодня ночью он читал вслух!

«Он прав! — шепнул Резе внутренний голос. — О Господи, Фарид прав!»

Орфей постарался разыграть возмущение.

— Что за глупости! — воскликнул он. — Неужели вы думаете, что я и сам не разочарован? Я не виноват в том, что они его забрали. Свою часть уговора я выполнил! Я написал именно то, что просил Мортимер! Но разве получил я за это возможность спросить о Сажеруке? Нет! Но я не требую свой листок обратно. Я только надеюсь, что всем присутствующим ясно, — он посмотрел на Черного Принца, все еще сжимавшего меч, — проигравший в этой сделке — я!

Листок со словами Орфея торчал у Резы за поясом. Она хотела швырнуть его вслед предателю, когда он сел на коня и поскакал прочь, но передумала и сунула пергамент обратно. Слова, которые могли перенести ее домой… она их даже не прочла. Они достались слишком дорогой ценой. Мо больше не было, а Мегги никогда ей этого не простит. Она снова потеряла обоих.

Реза прислонилась лбом к надгробию, у которого стояла. Здесь был похоронен ребенок, на могиле лежала крошечная рубашонка. «Я правда страшно сожалею». Снова и снова раздавался в ее ушах тягучий, приторный голос Орфея, смешиваясь с рыданиями ее дочери. Да, Фарид прав. Орфей лжет. Он написал именно то, что произошло, и голосом превратил это в реальность — он убрал Мо с дороги, из зависти, как давно предупреждала Мегги, а она, Реза, помогла ему в этом.

Дрожащими пальцами она развернула листок. Он был влажным от росы. Над строчками красовался герб Орфея. Фарид рассказывал, что Орфей заказал себе в Омбре герб с короной в знак своего якобы королевского происхождения — пальмой, означающей дальнюю страну, откуда он родом, и единорогом с чернильно-черным острием крученого рога.

Эмблемой Мо тоже был единорог. У Резы снова подступили к глазам слезы. Слова на листке расплывались. Дом Элинор был описан безжизненно и сухо, но для тоски Резы по дому и для ее страха за мужа, которого эта история превращает в другого человека, Орфей нашел нужные слова…. Откуда он так хорошо знал, что творится в ее сердце? «От тебя самой, Реза, — с горечью подумала она. — Все свое отчаяние ты отнесла к нему». Она стала читать дальше — и вдруг запнулась: «И вот мать и дочь отправились назад, в дом, полный книг — но Перепел не пошел с ними. Он обещал, что придет, когда настанет время и его роль будет сыграна до конца…»

«Я написал именно то, что просил Мортимер!» — раздался в ее памяти голос Орфея, полный оскорбленного достоинства.

Нет. Этого не может быть. Мо хотел пойти с ними. Или…

«Ответа ты никогда не узнаешь, Реза», — подумала она и скорчилась над маленькой могилой от боли, пронзившей ее сердце. Ей казалось, что ребенок у нее внутри тоже плачет.

— Пойдем, Реза! — рядом с ней стоял Черный Принц. Он протянул ей руку. В его взгляде не было упрека, хотя лицо было бесконечно печальным. Он не спросил о словах, которые написал Орфей.

Может быть, он думал, что Перепел был все-таки на самом деле волшебник. Черный Принц и Перепел, две руки справедливости — черная и белая. А теперь Принц снова один.

Реза ухватилась за его протянутую руку и с трудом поднялась на ноги. «Пойдем? Куда? — хотелось ей спросить. — Обратно в лагерь, где меня ждет пустая палатка и враждебные взгляды твоих людей?»

Дориа подвел ей коня. Силач все еще стоял с Мегги. Он отвел глаза, когда Реза на него посмотрела. Его грубое лицо было залито слезами, как и у ее дочери. Значит, и он винит Резу в том, что произошло.

Куда же ей возвращаться?

Реза все еще держала в руках листок со словами Орфея. Дом Элинор. Каково будет вернуться туда без Мо? Если, конечно, Мегги захочет читать эти слова. «Элинор, я потеряла Мо. Я хотела его спасти, но…» Нет, ни за что. Она не хочет рассказывать эту историю. Для нее нет возвращения. Для нее ничего больше нет.

— Пойдем, Мегги! — Принц подозвал ее и хотел посадить на лошадь к Резе, но Мегги отшатнулась.

— Нет, я поеду с Дориа, — сказала она.

Дориа подъехал к ней. Фарид зло посмотрел на юношу, когда тот подсаживал Мегги на своего коня.

— А ты что тут делаешь? — крикнула ему Мегги. — Все надеешься увидать Сажерука? Он не вернется, как и мой отец, зато Орфей, конечно, с удовольствием тебя примет после всего, что ты для него сделал.

Фарид сжимался при каждом слове, словно побитая собака. Потом молча повернулся и пошел к своему ослу. Он позвал куницу, но Пролаза не появился, и Фарид уехал без него.

Мегги не глядела ему вслед. Она обернулась к Резе.

— Не думай, что я вернусь с тобой к Элинор! — резко сказала она матери. — Если тебе нужен чтец для твоих драгоценных слов, иди к Орфею. Ты ведь к нему уже ходила!

И снова Черный Принц не спросил, о чем она говорит, хотя Реза видела недоумение на его усталом лице. Всю долгую дорогу он ехал рядом с Резой. Солнце освещало холмы один за другим, но Реза знала, что для нее ночь не кончится никогда. Отныне она поселилась в ее сердце. Одна бесконечная ночь. Черная и в то же время белая, как Белые Женщины, забравшие Мо.

Начало и конец

* * * ВОТ МАЛЕНЬКИЙ ФАКТ * * *

Когда-нибудь вы умрете.

Маркус Зузак. Книжный вор[15]

Они вернули прошлое: память о боли и страхе, о лихорадочном жаре и холодном прикосновении их рук к сердцу. Но теперь все было иначе. Белые Женщины прикасались к Мо, а он их не боялся. Они шептали имя, которое считали его именем, и оно звучало как радостное приветствие. Да, они приветствовали его своими тихими голосами, исполненными томления, голосами, которые так часто звучали в его снах; — приветствовали как давно утраченного друга, который наконец возвратился.

Их было много. Их белые лица окружили его, как туман, за которым исчезло все — Орфей, Реза, Мегги и Черный Принц, который только что стоял рядом. Исчезли даже звезды и земля у него под ногами. Вдруг оказалось, что он стоит на куче прелых листьев. Их сладковатый запах висел в холодном воздухе. Тут же лежали кости — белые, чистые. Черепа. Части скелета. Куда он попал?

«Они забрали тебя с собой, Мортимер, — подумал он. — Как Сажерука».

Почему эта мысль нисколько не испугала его?

Он слышал, как кричат над ним птицы, — множество птиц. Белые Женщины расступились, и он увидел над собой воздушные корни — они свисали, словно паутина, c темной высоты. Мо стоял внутри дерева, полого, как труба органа, и высокого, как крепостные башни Омбры. Из коры прорастали грибы, светившиеся бледно-зелелым светом. В этом свечении становились видны гнезда — птиц и фей. Мо протянул руку и потрогал корни — он хотел узнать, сохранилось ли у него осязание. Да, пальцы ощущали каждый выступ. Он провел рукой по лицу, почувствовал собственную кожу, теплую, такую же, как всегда. Что же это? Значит, это все-таки не смерть?

А что же тогда? Сон?

Он обернулся, по-прежнему как во сне, и увидел ложа из мха. На них спали кикиморы. Их мертвые лица были так же лишены возраста, как при жизни. А на последнем ложе Мо увидел знакомую фигуру. Лицо было неподвижно, как тогда, когда он видел его в последний раз. Сажерук.

Роксана сдержала зарок, данный в заброшенной шахте: «И он будет выглядеть словно только что заснул, когда мои волосы уже поседеют, потому что Крапива научила меня сохранять тело нетронутым, хотя душа давно отлетела».

Мо нерешительно подошел к неподвижной фигуре. Белые Женщины молча расступились перед ним.

Где ты находишься, Мортимер? Похоже, это все-таки мир живых, хоть здесь и покоятся мертвые?

Сажерук и вправду словно спал. Мирно, без снов.

Навещает его здесь Роксана? Наверное. «Но я-то как сюда попал?» — недоумевал Мо.

— Это ведь и есть тот друг, о котором ты хотел спросить?

Голос доносился сверху. Подняв глаза, Мо различил в полумраке, среди переплетавшихся корней, птицу в золотом оперении, с красным пятном на груди. Она смотрела на него круглыми птичьими глазами, но голос, выходивший из клюва, был человечий — женский.