Чернильная смерть - Корнелия Функе

— Ее звали Суза. — Дориа посмотрел на могилы, словно имя могло вызвать оттуда ту, которой оно принадлежало. — Брат говорит, что ее похоронили здесь. Только он точно не помнит, где.

Они нашли этот камень. Он зарос плющом, но имя ясно читалось. Дориа нагнулся и отодвинул плющ.

— У нее были такие же светлые волосы, как у тебя, — сказал он. — Лазаро говорит, что мама прогнала ее, потому что она хотела уйти к комедиантам. Он так этого матери и не простил.

— Лазаро?

— Мой брат. Силач, как вы его называете. — Дориа водил пальцем по надписи на камне.

Похоже, буквы были выцарапаны ножом. В букве «С» рос мох.

Мо все еще разговаривал с Орфеем. Тот протянул ему лист пергамента: слова, которые заказывала Реза.

Прочтет ли их Мо прямо здесь, если Белые Женщины действительно придут? Неужели они еще до зари снова окажутся в доме Элинор? Мегги сама не знала — печаль или облегчение она испытывает при этой мысли. И ей не хотелось в это вникать. Сейчас ей хотелось лишь одного: чтобы Мо сел на коня и ускакал отсюда прочь. А лучше бы он и не приходил, пусть бы Реза плакала сколько душе угодно.

Фарид стоял в стороне. На плече у него сидела куница. Мегги смотрела на него сейчас так же холодно, как на Резу. Фарид передал Мо требования Орфея, хотя знал, в какую опасность он ввергает ее отца, не говоря уж о том, что для них — Фарида и Мегги — эта сделка означает, вероятно, расставание навсегда. Но это Фариду безразлично. Ему нужен только один человек — Сажерук.

— Говорят, вы с Перепелом родом из далекой страны. — Дориа вытащил из-за пояса нож и стал соскребать мох с имени сестры. — Там все не так, как у нас?

Что можно на это ответить?

— Да, — сказала она, помолчав. — Там все по-другому.

— Правда? Фарид рассказывал, будто там есть кареты, которые ездят без лошадей, и черные шкатулки, откуда играет какая захочешь музыка.

Мегги невольно рассмеялась.

— Да, это правда, — тихо ответила она.

Дориа положил на могилу сестры белый цветок и выпрямился.

— А правда, что в твоей стране есть летающие машины? — Сколько любопытства было в его взгляде! — Я однажды попробовал соорудить себе крылья. Я даже пролетел немного, но совсем недалеко.

— Да… Летающие машины у нас тоже есть, — ответила Мегги рассеянно. — Реза может тебе их нарисовать.

Мо сложил пергамент, протянутый Орфеем. Реза подошла к нему и начала уговаривать — слов было не слышно. Зачем? Он ее все равно не послушается.

«Другого пути нет, Мегги, — ответил он, когда она умоляла его не соглашаться на предложение Орфея. — Твоя мать права. Пора возвращаться. Здесь становится с каждым днем опаснее». Что она могла на это возразить? Разбойники за последние дни трижды переносили лагерь из-за всюду шнырявших патрулей Свистуна, а в замок Омбры, говорят, каждый час приходили женщины, утверждавшие, что видели Перепела. Этим они надеялись спасти своих детей.

Ах, Мо!

— С ним ничего не случится, — сказал Дориа. — Вот увидишь! Даже Белые Женщины любят его голос.

Ерунда. Поэтическая чушь.

Мегги подошла к Мо. Ее сапоги оставляли следы на инее, как будто по кладбищу прошел призрак. Какое серьезное у него лицо! Страшно ему? А ты как думаешь, Мегги? Он собирается позвать Белых Женщин! «Мегги, они сотканы из чистого томления!»

Фарид смущенно отвел глаза, когда она проходила мимо.

— Прошу тебя! Ты не обязан этого делать! — громкий голос Резы мучительно вспарывал тишину кладбища, и Мо мягко прикрыл ей рот ладонью.

— Я делаю это по доброй воле, — сказал он. — Не бойся. С Белыми Женщинами я знаком лучше, чем ты думаешь.

Мо сунул ей за пояс сложенный листок.

— Вот. Береги его. Если я по какой-то причине не смогу его прочитать, это сделает Мегги.

«Если я по какой-то причине не смогу его прочитать…» — если они убьют меня, как Сажерука, своими холодными белыми руками. Мегги открыла было рот и тут же закрыла, встретив взгляд Мо. Она знала взгляд. «Не спорь, Мегги. Бесполезно».

— Ну что ж. Я свою часть договора выполнил, я думаю… мм… не стоит откладывать! — Орфею явно не терпелось. Он переминался с ноги на ногу, на губах блуждала странная усмешка. — Говорят, они любят являться при лунном свете. Так что, пока луна не скрылась за облако…

Мо кивнул и подал знак Силачу. Тот мягко потянул Резу и Мегги за собой, подальше от могил, к развесистому дубу на краю кладбища. Дориа, повинуясь оклику брата, присоединился к ним.

Орфей тоже отступил на несколько шагов, как будто уже сейчас было опасно находиться рядом с Мо.

Мо переглянулся с Черным Принцем. Что он ему рассказал? Что собирается позвать Белых Женщин только ради Сажерука? Или Принц знает о словах, которые Перепел хочет купить такой ценой? Нет, конечно.

Плечом к плечу шагали они между могил. Медведь ковылял за ними. А Орфей со своим телохранителем поспешил к дубу, где стояли Реза и Мегги. И лишь Фарид остался на месте как вкопанный. На его лице страх перед теми, кого собирался позвать Мо, мешался с тоской по тому, кого они увели с собой.

Над кладбищем повеял легкий ветерок, прохладный, как дыхание тех, кого они ждали. Реза невольно шагнула вперед, но Силач удержал ее.

— Нет! — тихо сказал он.

И Реза осталась под деревом. Как и Мегги, она неотрывно глядела на двоих мужчин, стоявших среди могил.

— Покажитесь, Дочери Смерти! — Мо говорил размеренно, словно призывал их уже несчетное количество раз. — Вы ведь помните меня? Вы помните крепость Каприкорна, пещеру, куда вы за мной приходили, вы помните, как слабо билось мое сердце о ваши белые пальцы. Перепел хочет спросить вас об ушедшем друге. Где вы?

Реза прижала руку к груди. Наверное, сердце у нее колотилось так же бешено, как у Мегги.

Белая Женщина появилась прямо у надгробия, возле которого стоял Мо. Ей достаточно было протянуть руку, чтобы его коснуться, и она это сделала, мягко, словно приветствуя друга.

Медведь взвыл и опустил голову, а потом попятился, шаг за шагом, и сделал то, чего не делал никогда: покинул своего хозяина. Но Черный Принц остался стоять плечом к плечу с Мо, хотя и на его темном лице был написан страх, чего Мегги ни разу прежде не видела.

Зато Мо не повел и бровью, когда бледные пальцы коснулись его плеча. Справа от него появилась еще одна Белая Женщина. Она коснулась его груди, того места, где билось сердце. Реза вскрикнула и снова шагнула вперед — но Силач удержал ее.

— Она ему ничего плохого не делает! Ты что, не видишь? — прошептал он.

Еще одна Белая Женщина возникла из ночного мрака, потом четвертая, пятая. Они окружили Мо и Черного Принца плотным кольцом, так что Мегги видела лишь две темные тени в кругу туманных фигур. Эти вестницы смерти были так прекрасны — и так ужасны! Мегги на мгновение захотелось, чтобы Фенолио мог их увидеть. Она знала, какую гордость испытал бы он в эту минуту, — гордость за созданных его воображением бескрылых ангелов.

А их появлялось все больше. Казалось, они возникают из белых облачков дыхания, выходивших изо рта у Мо и Принца. Почему их так много? Мегги видела, что и Реза очарована ими, и даже Фарид, так боявшийся призраков. А потом поднялся шепот. Голоса Белых Женщин казались такими же бесплотными, как они сами. Шепот становился все громче, и очарованность присутствующих перешла в страх. Силуэт Мо стал размываться, словно он растворяется во всей этой белизне. Дориа бросил на брата тревожный взгляд. Реза громко позвала Мо по имени. Силач снова попытался ее удержать, но она вырвалась и побежала.

Мегги рванулась за ней, утопая в тумане прозрачных тел. К ней поворачивались лица, бескровные, как камни, о которые она спотыкалась. Где отец?

Мегги пыталась расталкивать бледные фигуры, но хватала руками пустоту, пока вдруг не наткнулась на Черного Принца. Он стоял, белый как мел, держа меч в дрожащей руке, и озирался кругом, словно забыв, кто он и как сюда попал. Шепот Белых Женщин смолк. Они растворились в воздухе, словно дым, унесенный ветром. С их уходом ночь стала еще темнее. И как страшно холодно!

Реза не переставая звала Мо, а Принц озирался в отчаянии, сжимая бесполезный меч.

Мо исчез.

Вина

Время, пусть я исчезну.

Тогда то, что мы разделяем своим присутствием может соединиться.

Одри Ниффенеггер. Жена путешественника во времени[14]

Реза ждала на кладбище, пока не занялась заря, но Мо не вернулся.

Горе Роксаны — теперь ее горе. Только у нее не осталось даже мертвого тела, чтобы его оплакать. Мо исчез, словно его никогда не было. История проглотила его, а виновата во всем она, Реза.

Мегги плакала. Силач держал ее в объятиях, а у самого тоже текли слезы по широкому лицу. — Это вы виноваты! — Мегги выкрикивала эту фразу снова и снова, отталкивая Резу и Фарида. Но и Черному Принцу она не дала себя успокоить. — Это вы его уговорили! Зачем я спасала его тогда, раз они все же забрали его себе?