Гвардеец - Андрей Алексеевич Панченко

час, пусть снесёт эту богадельню к чертям собачим! Готовы мужики? Ну с богом!

Я кое как привёл свою форму в божеский вид. Хотя она всё равно грязная, а дырки от пуль и осколков тут ничем не заделать. Я тоже слегка ранен, в горячке боя не заметил, как японский штык чиркнул по бедру. Меня быстро привязывают, и я готов.

Сейчас я иду в центре, по бокам от меня мои товарищи, переводчик несёт самодельный белый флаг. Страшно мать его! До чёртиков и дрожи в коленях страшно! По нам не стреляют, но никто и не выходит на встречу. Мне приходится перешагивать через трупы, обходить раненых и двигаемся мы каким-то зигзагом.

Мы прошли уже большую часть пути, когда впереди показались японский офицер и солдат. Японский боец тоже с белым платком, привязанным на штык винтовки. Так себе древко если честно, нашим можно только по голове ударить, а этим вполне можно пользоваться по прямому назначению. Винтовка сто процентов заряжена и её штык зловещи поблескивает на солнце.

— Он спрашивает, что нам надо? — перевёл переводчик тарабарщину японца, когда мы встретились с парламентёрами противника.

— Передай ему, что я желаю говорить с командующим — ответил я.

— Он спрашивает какое у вас звание и полномочны ли вы вести переговоры — тут же перевёл мне студент.

— Капитан первого ранга Жохов. Командующий сил высадки. Полномочия у меня есть — соврал я.

— Просит тут ждать… — японцы уходят, а мы стоим посреди улицы как три тополя на Плющихе. Сколько ждать — хрен его знает, но пока я тут тяну время, мои морпехи получили передышку, перевязывают раны и собирают трофейное оружие, потому что к нашему патронов уже почти нет.

Почти полчаса мы простояли в ожидании ответа, прежде чем тот же самый офицер не пришёл к нам снова. В этот раз он один, бойца с ним нет. Впрочем, как и белого флага.

— Просит идти с ними — японец, не ожидая ответа, поворачивается к нам спиной и идёт в здание штаба. Немного поколебавшись, я решительно двигаю за ним, в конце концов я для этого и шёл сюда.

Мы посреди огромной толпы японских солдат. Вокруг тишина, никто не произносит ни слова. Тут человек триста, если не меньше, и это явно ни все, кого я вижу. Мы тоже молча проходим мимо японских бойцов и заходим в здание штаба, караульные низко кланяются, только вот непонятно кому, то ли нам, то ли сопровождающему нас офицеру. Через пару минут мы в большом зале, посреди которого дубовый стол и несколько стульев. За столом сидят два генерала и полковник. Командующий посредине. Грудь увешана орденами, худощавый, лет ему около шестидесяти, на голове фуражка, он смотрит бесстрастно и его волнение выдают только слегка подрагивающие седые усы.

— Это что ли командующий? — с сомнением спрашиваю я переводчика — что-то он странный какой-то. Малахольный.

— Меня зовут генерал-лейтенант Киитиро Хигут! — на русском языке с небольшим акцентом отвечает генерал, не меняя выражения лица.

— Вы говорите на русском?! — удивился я. Холодный пот пробил меня, а ведь я только что с большим трудом удержался, от того что бы не назвать японцев «желтожопыми обезьянами», тут бы и конец нашим переговорам! Не то что я расист там, или азиатов не люблю, но японцы враги и крови нам попили много, а врагов принято оскорблять и ругать.

— В молодости работал в качестве военного атташе в Польше, где и выучил ваш варварский язык. Впрочем, это отношение к делу не меняет, я вас слушаю! — снизошёл до ответа генерал.

— Ну что же. К делу так к делу! Меня зовут капитан первого ранга Виктор Жохов и я прибыл сюда, чтобы принять вашу капитуляцию! — не стал я тянуть кота за причиндалы и выложил на стол три экземпляра акта.

— Я не понимаю вас, о какой капитуляции речь? — явно тянет время генерал — ваши солдаты окружены, вы в моей власти!

— Я не был бы столь опрометчив в суждениях — начал вспоминать я умные слова — возможно тот отряд, что перед вашим штабом и окружён, но в целом город захвачен. Мои корабли стоят у вас в гавани, готовые уничтожить любую цель, а на подходе подкрепления. Прошу отметить, что тяжёлый крейсер «Диксон» сейчас не ведёт огонь, и мирно стоит, ожидая распоряжений. Если бы крейсер вашего флота не открыл бы по нам огонь, этой бойни бы не было, мы прибыли только для того, чтобы получить вашу подпись на акте капитуляции, который уже подписал Кэнъити Кумагай, губернатор Хоккайдо и глава Северного военного округа. Остались сущие формальности — получить вашу подпись.

— Кэнъити уже подписал?! — впервые на лице генерала промелькнуло что-то похожее на чувства. И эти чувства были разочарованием и злостью.

— Он выполнял приказ вашего императора, генерал. И вам тоже стоило бы проявить уважение к воли вашего сюзерена — ответил я — В конце концов война закончилась и нам всем пора по домам.

— Вы мне предлагаете сдаться полковнику! Это не уважение! — вскипел командующий — моя честь будет задета, если я передам свой меч вам!

— Они не выйдут от сюда! А мы продолжим сопротивление и победим или погибнем! Взять их и убить! — слова второго генерала быстро переводит мне на ухо студент и к нам тут же подходят два солдата, направив штыки в нашу сторону.

— Я готов умереть, а вы готовы?! — в моей руке оказывается граната, и я уже выдернул чеку, моему примеру следует студент и мичман. Мичман боец старый и опытный, он тут же прикрывает меня своим телом от нацеленных в нашу сторону винтовок — только знайте господа, вас я заберу с собой, а потом крейсер сотрёт ваш городок с лица земли! Так вы относитесь к парламентёрам?! А ещё смеете говорить о чести!

— Отставить! — на японском говорит генерал и тут же обращается ко мне на русском языке — Уберите гранаты полковник, вас никто не тронет пока я тут командующий!

Он не выглядит испуганным, этот японский генерал, он сейчас задумчиво смотрит на меня. Гранату я убирать и не думаю, крепко держа спусковой рычаг рукой. Долго так конечно не простоишь, но делать нечего, даже если меня неожиданно убьют, я успею отомстить своим обидчикам.

— Виктор Жохов… Это не вы ли захватили немецкий линкор и потопили крейсер? — вдруг спросил меня генерал.

— Это был я — кивнул я генералу — крейсер который я якобы потопил, сейчас стоит в гавани Саппоро. Он теперь принадлежит мне. А ещё мы пустили на дно Тирпиц, так что я не «обычный» полковник.

— Вы были в бою и ранены. Вы что, шли в атаку вместе с вашими солдатами? Это ли дело командующего?! У вас не хватает солдат? — опять вступил в разговор второй генерал, который так и не представился.

— В бою я был, и вёл своих бойцов к вашему штабу тоже я. Бывают случаи, когда командир должен быть впереди. Мне надо было встретится с командующим, и я пришёл, хотя для этого мне и пришлось идти в атаку и драться с вашими солдатами в рукопашной. Нас тут всего рота, но мы прорвались к вам от порта в центр города, сметая ваши заслоны походя и поверьте, если надо будет, захватим и этот штаб. И это всего одна рота, а таких в резерве стоит несколько десятков, вы представляете, что будет если они будут штурмовать ваш город?

— Я слышал о вас. Для меня честь встретится со столь прославленным флотоводцем — немного подумав сказал командующий — что же, вы не обычный полковник, признаю. В сдачи вам я не вижу умаления моей чести. Хорошо, я подпишу акт, но при условии, что я и мои офицеры останутся при личном холодном оружии. Я же вручаю вам свой меч.

Что бы принять капитуляцию мне пришлось повозится. Кольцо от гранаты я бросил в карман и долго его искал. Предложение генерала просто выкинуть гранаты в окоп я отверг. Тут же начнётся стрельба и о наших договорённостях придётся забыть, так что я и мичман кольца в гранаты вставили, а вот с переводчиком пришлось поступить жёстче. Он своё кольцо посеял, и его гранату пришлось примотать к руке бинтом, так как он держался из последних сил.

Приняв меч генерала, я забрал подписанный акт капитуляции и обговорил маршруты выхода японских сил в места сбора и сдачи в плен. После чего я простился с генералом, получив у него заверения, что он вместе со штабом прибудет в порт во главе гарнизона города. После чего мы покинули здание штаба и так же неспешно, подняв высоко над головой белый флаг, отправились назад.

— Я думал хана нам тащ капитан. Ух и перенервничал! — делится своими впечатлениями мичман — Особенно когда эти два ирода штыками в нас принялись тыкать.

— Да, надо бы штаны на новые