Буря на Эльбе - Мириам Георг

в конце концов, на карту поставлено ее будущее.

– На карту ничего не поставлено, Ева. Мы с Францем тесно сотрудничаем. Он достойно представляет своего отца, уверяю тебя. К тому же у него есть я. Я помогаю ему принимать правильные решения. – «Те, которые считаю правильными», – подумал Людвиг с удовлетворением. – Через несколько лет Альфред все равно отойдет от дел. Лучше, чтобы мальчик научился управлять компанией уже сейчас. – «И мы наконец-то избавились от старого барана с его устаревшими идеалами», – мысленно добавил он. – С Розвитой все будет хорошо. Случись что, мы всегда сможем оказать ей финансовую поддержку.

Ева раздраженно нахмурила брови.

– Я говорю не о деньгах, Лутц. Конечно, мы сможем поддержать ее деньгами. Но что подумают люди, если ее муж доведет бизнес до краха? Хочешь, чтобы люди над ней смеялись?

Людвиг тихонько вздохнул.

– Ты напрасно волнуешься, дорогая! Как и всегда.

Ева на мгновение сжала губы.

– Ты знаешь, что она несчастлива? – спросила она, и от удивления Людвиг отпустил ручку двери во внутренний дворик.

– О чем ты?

– О нашей дочери, Лутц! – Ева становилась все нетерпеливее. – Ты когда-нибудь слушаешь меня? Она несчастлива в браке.

– Это она тебе сказала?

– Не словами. Но мать чувствует подобные вещи. Розвита до сих пор не беременна. Франц и так много работает, а теперь ему приходится еще и заменять отца. Как же они будут… – Ева запнулась и, покраснев, быстро сменила тему: – Думаю, Розвита тоскует по дому. Она такая бледненькая. Почему-то вчера она выглядела нездоровой. И была такой молчаливой! И еще… ну… ты сам видел. Она очень пополнела, тебе не кажется? Думаю, она слишком много ест, потому что муж пренебрегает ею.

Людвиг вздохнул. Кто бы говорил… Ева пополнела много лет назад, от ее некогда стройной талии не осталось и следа… Впрочем, она родила нескольких детей.

– Если тебе станет легче, я поговорю с Францем. Но они еще так молоды. И совсем недавно поженились. Нужно время, чтобы привыкнуть друг к другу. С нами было так же. – Он подмигнул и быстро поцеловал Еву в щеку, которая, как он с удивлением заметил, была немного шершавой.

– Возможно, сначала ему нужно научиться выполнять свои обязанности мужа. Впрочем, с нашей Розвитой тоже непросто!

Ева обеспокоенно кивнула. Она хотела сказать что-то еще, но появился Грегор с чаем, и она закрыла рот.

Людвиг оставил ее и, выйдя на просторную каменную террасу, окинул взглядом розарий и лабиринт живых изгородей, наслаждаясь запахом мокрых листьев и земли.

Ева всегда немного преувеличивала, здесь было совсем не холодно. После ледяной воды воздух казался совсем теплым. Наконец-то можно было почувствовать запах весны.

Людвиг задумчиво помешивал свой чай, наблюдая, как над чашкой клубится пар. История с пропавшим опиумом беспокоила его сильнее, чем он хотел признать. У него не было ни объяснения, ни плана, как решить эту проблему. Впрочем, это было мелочью. В остальном дела шли как нельзя лучше. Болезнь Альфреда, которая пришлась как нельзя кстати, вчера в Фольксдорфе ему подстрелили здоровенного кабана, кашель спал, а Ева вскоре отправится на море, чтобы восстановить силы, и на две недели оставит его в покое. В общем-то все было прекрасно. Людвиг весело фыркнул при мысли о том, что Ева собирается от чего-то там лечиться. Впрочем, женщины всегда переживают из-за своего здоровья. Все эти мелкие житейские проблемы, которые его совершенно не беспокоят, представляют для них невероятные трудности. Возможно, ему следовало бы быть немного внимательнее… Просто женщины устроены совсем по-другому. Людвигу не понять, что они чувствуют и думают, но это вполне естественно.

Что ему нужно сделать, так это поговорить со своим зятем. Возможно, Франц не дает Розвите забеременеть, потому что боится, что у них родится такой же уродец, как его младший брат? По крайней мере, такая вероятность оставалась. Но Людвиг уже сказал ему, что в таком случае позаботится о ребенке. Розвита должна обзавестись потомством, в противном случае люди скоро начнут судачить.

Пусть лучше она забеременеет и потеряет дитя после родов, чем не забеременеет вообще. Но конечно, Людвиг бы хотел иметь здоровых внуков. А еще он хотел, чтобы его дочь была счастлива. Франц должен выполнить свой долг.

Наслаждаясь вкусом крепкого чая, Людвиг думал о словах своей жены. «Вечно ты со своим чаем». Его завораживала мысль о том, что увиденное зависит от мира собственных мыслей, от накопленных знаний. Жена не понимала, почему ему так нравится чай и почему он предпочитает его ароматному кофе, который пила она.

Людвиг видел стоящую за чаем историю. Он усмехнулся. Если посмотреть с другой стороны, то можно сказать, что пристрастие британцев к чаю заставило китайцев пристраститься к опиуму. По крайней мере, сыграло в этом значительную роль. Британцы были жадны до китайского шелка, из которого дамы шили свои халаты, до чая, который любили подавать в своих салонах, до изысканного фарфора, в который разливали чай… Поначалу им приходилось дорого за это платить. Теплый, плодородный Китай с его самодостаточной тысячелетней экономикой был мало заинтересован в товарах, которые дождливая Англия могла предложить в обмен на вожделенный чай, и поэтому в обмен на экспортные товары получал в основном серебро. Но в какой-то момент англичане нашли достойную альтернативу. Опиум. Опиум, который уже открыли для себя англичане и которым они набивали свои трубки. Вскоре Китай охватила опиумная зависимость, и император запретил этот наркотик. Но как это обычно бывает в случае возникновения зависимости, запрета оказалось недостаточно. Англичане осознали, что китайцы с радостью купят опиум, несмотря на запрет. Разумеется, власти никогда бы не стали заниматься торговлей сами; они предоставили это частным предпринимателям. Именно такие компании, как компании Людвига, заложили основу для торговли наркотиками.

Уже тогда англичане получали опиум из Индии, точнее, из Калькутты. В то время на субконтиненте правила Ост-Индская компания, объединение богатых британских купцов и торговцев. Маковый сок производился на огромных фабриках в Индии и перевозился торговцами через море на китайское побережье. Там товар распределялся внутри страны и, прежде всего, сбывался врагам императора. В Китае торговля опиумом была запрещена, но наказания применялись недостаточно сурово. Говорят, что некоторым пойманным торговцам приходилось расплачиваться отсечением верхней губы, но про более жесткие наказания Людвиг не слышал. Всегда и везде было одно и то же правило – подкуп, это работало. В том числе и с опиумом. До чего же удивительно наблюдать за невероятными путями его распространения по континенту! Казалось, у опиума была собственная воля, он распространялся медленно и коварно, как чума.

Людвиг предвидел, что это продлится недолго –