Изгой - Лев Пучков

Ы-ы! И это нам говорит матерый диверсант, который сам организует всякого рода сомнительные акции, а между делом пытает и убивает людей. Я сейчас со смеху помру...

– Ладно, все, хорош дискутировать, – Филин категоричным жестом упредил мой следующий выпад. – В подготовке акции участвовал кто-нибудь посторонний?

Мы слегка призадумались. Леха у нас отнюдь не посторонний, так что...

– Вопрос не праздный, – поторопил нас Филин.

– Да нет, вроде бы только все свои...

– Ирина, – напомнил Федя.

– Это кто? – насторожился Филин.

– Журналистка, – точно, про Ирину я даже и не подумал, как-то не посчитал ее за постороннюю.

– Кто такая, чей человек, до какой стадии участвовала? – напористо уточнил Филин. – Что знает про «Легион»?

А, ну да – мы его интересуем постольку-поскольку. Его больше судьба «Легиона» волнует.

– Да вообще ничего не знает, – успокоил я нашего дознавателя. – Мы при ней так, в общих чертах – Леха идею обрисовал, и все. Все детали прорабатывали самостоятельно.

– Это Ленкина подруга, – добавил Федя. – Они учились вместе. Короче, свой человек.

– Это она у вас интервью брала?

– А ты что, видел?

– Думаю, его уже все видели.

– Да, это она.

– Понятно. Ничего, бойкая девчонка. На вид вроде бы нормальная, не скажешь сразу, что больная на всю голову.

– Откуда такой вывод?!

– Ну так это ж надо додуматься – взять у вас интервью и вывесить его в Сети!

– Тут не так все просто, как кажется. Там свои резоны, так что...

– Меня эти резоны не интересуют. Вы скажите другое: она знает, что вы собирались штурмовать общагу?

– Да, знает.

– Понятно... – Филин покрутил головой и укоризненно подытожил: – Ну что вам сказать? Подставили вы девку.

– Типун тебе на язык! – неожиданно слаженным хором выдали мы с Федей.

– Ух ты... – удивился Филин. – Здорово получилось. Откуда такая реакция?

– Помнишь девчат из «китайского» дома?

– Эмм...

– Ты сказал тогда «угробили девок». В смысле, зря мы с ними миндальничали, надо было грубо и быстро...

– Да, помню.

– Убили их...

Повисла минутная пауза. Филина, похоже, это известие расстроило: взгляд его потемнел и словно бы налился свинцом.

– Когда решался вопрос «а на фига оно нам надо», вот этот факт сыграл немаловажную роль. Как видишь, он тоже лежит вне сферы конструктивного мышления, все сугубо на эмоциях...

– Понятно...

– Ну вот, это по вопросу «откуда такая реакция». Мы узнаем об этом буквально вчера, вспоминаем твое предсказание, а теперь ты говоришь «подставили девку».

– Ребята... Ну, я не Кассандра... «Предсказание»... Просто я давно работаю с этими особями, знаю, на что они способны. Вполне логично было предположить, чем это кончится. Поэтому так и сказал. А вы, вообще, чем думали, когда при журналистке начали обсуждать эту тему?

– Слушай, может, ее эвакуировать, пока не поздно? – встрепенулся Федя.

– А пусть это решают те, у кого голова побольше, – Филин достал телефон. – Посидите, я пообщаюсь.

Филин вышел, закрыл дверцу и, отойдя от машины метров на пятнадцать, принялся с кем-то говорить по телефону.

Отговорив, он вернулся на место и завел двигатель.

– Мы куда-то едем?

– Ага. Тут недалеко.

– А зачем?

– Обедать. Заодно и поболтаете кое с кем, как раз по вашей теме...

* * *

Минут через двадцать мы подъехали к гольф-клубу «Руины Империи», что располагается на Ельцинских прудах.

Каменный трехметровый забор, огороженная парковка, камеры наблюдения, застекленная будка, охрана: посторонних, насколько я понял, сюда не пускают.

– Оставьте стволы в машине, – порекомендовал Филин.

– Думаешь, не стоит...

– Да, не стоит.

– А как тут насчет...

– Да не попрут здесь ваше «железо», можете не волноваться.

– Ну, ладно.

Мы оставили оружие, Филин взял ноутбук, пошли к будке. Нас с Федей «прозвонили», Филин так прошел. Свой парень. Интересно...

Доводилось бывать в «Руинах»? Если нет, не переживайте, ничего не потеряли: по телевизору я видел клубы и получше.

Лужайки, дорожки, ландшафтный дизайн, чугунные фонари стилизованы под старину, двухэтажный каменный дом в староанглийском стиле, повсюду крепкие дубы, то ли грамотно пересаженные, то ли по недосмотру не спиленные в эпоху прежних властителей.

На крыльце охрана. Хлопцы на вид не особо здоровые, в костюмчиках, скорее интеллигентные, чем страшные. Даже удивительно. Филину кивнули, на нас посмотрели внимательно, цепко, оценивающе.

В холле подчеркнутая простота: дерево, камень, никаких излишеств, на стенах фото, вымпелы, дипломы, прямо по центру стенд с кубками.

Товарищ в костюме, с гарнитурой в ухе, проводил нас в просторный кабинет с видом на пруд и отдельным выходом на террасу.

Огромный камин из грубого камня, никакой тебе полировки-облицовки, старый телевизор, старый же радиоприемник, огромный дубовый стол, под стать ему стулья, как чуть позже выяснилось – тяжеленные, словно из железа. Диван дерматиновый, неподъемный – наверное, такие же были в кабинетах ВЧК.

В общем, все было нарочито старое и тяжелое, а если бы меня попросили обозначить царивший здесь стиль, я, ни секунды не сомневаясь, сказал бы так: а-ля Чугунный Феликс.

Помимо входной и балконной, в кабинете были еще две двери, а у распахнутого окна стоял второй стол – по-видимому, кофейный или десертный.

За этим столом сидели двое и оживленно о чем-то спорили.

Одного я сразу узнал: это Роман Петрович Калашников, очень известный политик, бизнесмен, меценат и барин – одним словом, большой человек. В народе популярен по причине нарочитой русскости, дико патриотичен, прозвище – РПК, причем читается с равным успехом в трех ипостасях: ФИО, Русский Патриот Калашников и Русский Проект Калашникова. На вид – точно такой же, как в телевизоре: большой, шумный, а сейчас, вдобавок ко всему еще и слегка хмельной.

Мы с Федей от неожиданности слегка припухли: никогда не доводилось бывать в одной компании с людьми такого ранга.

Наше появление было воспринято как нечто вполне ординарное – примерно так, как если бы мы сюда ходили обедать ежедневно.

– Привет, молодежь! – РПК подарил нам широченную улыбку. – Мойте руки, быстро за стол.

А собеседник РПК – сухощавый седой мужчина за пятьдесят – осмотрел нас взыскательно и строго, как бы предупреждая суровым взглядом: радушие – это хорошо, но ерничать не надо, знайте место.

Да знаем мы, знаем. Мы сюда, между прочим, не по своей воле приехали и в друзья никому набиваться не собираемся.

Филин поставил ноутбук на второй стол и кивнул на одну из дверей. За дверью примостился санузел – тоже просторный и нарочито старый, выдержанный в общем стиле: латунные краны с крестовидными «барашками», латунные же раковины и – раритет, старый сливной бачок на высоте двух метров.

С цепочкой.

Пока мыли руки, я, воспользовавшись моментом, подсказал Филину:

– Мы подставляем большого человека.

– И куда это вы его подставляете?

– Ну как... Мы в розыске, так что он может быть скомпрометирован. Мне кажется, стоит ему об этом сказать...

Филин хмыкнул, вытер руки, вышел и заявил – при открытой двери:

– Вот сам об этом и скажи.

– О чем это вы? – РПК отреагировал так, словно мы были тут уже давным-давно, вполне обыденно, по-свойски.

– Боится вас скомпрометировать, – дисциплинированно доложил Филин.

Сволочь! Сдал, глазом не моргнул.

– Да не бойся, так ходи, – разрешил РПК. – Я кого попало к себе не приглашаю. С первым встречным не общаюсь. Я прекрасно знаю, что вы в розыске. И вообще, я про вас все знаю...

Мы с Федей в замешательстве переглянулись. Как говорит один мой технический приятель, три тысячи вольт мне во все разъемы, если я хотя бы даже отдаленно догадываюсь, что происходит!

Такой большой человек – какое ему дело до нас, мелких негодяев, по его меркам?

– Садитесь обедать, – пригласил РПК. – Заодно и пообщаемся.

Мы с Федей слегка замялись: правильно ли будет принять приглашение? Может, сказать, что мы сыты, быстро ответить на вопросы и удрать отсюда?

– Давайте, давайте – без церемоний! – верно истолковал наше смущение РПК. – У нас тут такой борщ – просто ахнете! Мастера готовили. Все по древнехохлятской технологии!

Да и ладно, раз приглашают, почему бы и нет?

Мы сели обедать. Кастрюля с борщом, соленые огурцы, маринованные грибочки, квашеная капуста с клюквой, мясо вареное в большой чашке, с мослами, ржаные мелкие сухари, черный хлеб, сметана, водка, граненые рюмки, зелень. Я бы так сказал: все здесь было нарочито простецки, по-народному. Народность эта выпирала буквально изо всех щелей.

Из кастрюли торчал половник, каждый сам себе наливал сколько хотел. А температура борща была выверена до градуса. Не обжигающий, не остывший – а просто горячий. Массивная кастрюля стояла на горячем керамическом круге, проводов я не заметил и невольно подивился такой странной инновации. В гармонии с общим стилем здесь была бы уместнее печная конфорка или даже простая электроплитка, типа тех, что стоят в подсобках у хлопкоробов.