КОЛОКОЛА ОБРЕЧЁННЫХ - Pferd im Mantel

-Базаришь много, осужденный Щемило! – выкатил глаза прапор и наглое выражение его лица сменилось гневным, лицо приобрело багровый оттенок и на носу заблестела капелька пота. Да, новый человек – на нерве ещё, а показать себя жильцам тоже надо…. – Руки за спину, лицом к стены, ноги на ширину плеч!

Один из вертушья, ввалившихся в хату вместе с этим, новым, прапором, профессионально обшманал Папу и кивнул старшему – типа, чисто.

-Значит так, обуваешься и на выход. Тащ начальник тебя видеть желают. – отрезал прапор.

Папа обулся и выполнил все несложные операции, предписанные осужденным при их перемещении по территории СИЗО. А в целом-то, Папа за годы отсидок на тюрьме весь этот спектакль мусорской на память выучил – когда куда повернуться, где встать, что и как отвечать. Эти правила существуют в каждой тюрьме этой страны, где единовременно один миллион или около того её граждан перманентно прописаны в местах лишения свободы. Что, люди у нас такие оголтелые? Да ни хера подобного. Да, нет – такие же как и везде. Просто сажают у нас традиционно, да и то подумать: «экономиков» вон закрывают одного за другим, и сроки-то – недетские, как за мокруху! Это, если разобраться, каждого коммерса можно закрыть – следаки сами не скрывают – будет человек, а дело мы с пола поднимем! А коммерцией-то можно здесь только под молотами заниматься – тут уж вся хуйня: и 174 «незаконка» и 199 вездесущая, которую вместе с первой клеют, и 159, и обналичка, и «незаконка» банковская….Хе, да если всю эту херню поднять – тут полстраны должно чалиться – реально! Вот и сидит по хатам народ, которому там не место… Вся система в разнос идёт, про понятия половина отбывающих не слышала и институт воровской исчезает, подменяясь мусорским, хозяйским. А если полстраны на кичу отправить, кто пахать-то будет, чтобы таким, как Папа, тюрьма родным домом оставалась? Вот и теперь, по этой ходке: закрыть-то закрыли, а порядка на изоляторе нет. Люди авторитетные есть, а смотрящего – нет…

-Входите. - грузный Хозяин, вытирая платком потную лысину, открыл дело на своём столе. – Щемило? Ну чё, проходи, присаживайся, осужденный…

-Здравствуйте, гражданин Начальник, осужденный Щемило, Александр, статья 162 УК РФ, часть первая, по третьей. – наклонив голову, доложил Папа.

-Я тебя чё позвал-то… - начал Хозяин, потом переведя глаза от Папиного дела на замерших у двери кабинета вертухаев, бросил им. – Вы это, бойцы… закройте с той стороны, ага. Осужденный Щемило… Папа… человек опытный, вменяемый, поэтому эксцессов не будет, так?

Оба надзирателя, пятясь, вышли из кабинета и прикрыли за собой дверь. Стояла лютая духота, а блок кондиционера, висевший над столом Хозяина на стене – прямо над портретом Президента – мигал красной лампочкой и не работал.

-Уфф… жара, блин, адская… - доверительно поведал Хозяин Папе. – Не мучает?

-Не, у нас в хате посвежее всё-таки, гражданин Начальник.

-Меня Семён Семёновичем зовут, если чё, Щемило.

-Понял Вас, гра…, Семён Семёнович, с полным нашим уважением!

-Короче, к делу, Александр. – захлопнул, бросив в него быстрый взгляд, папку Хозяин. – Тебя когда осудили-то?

-Да две недели уж, как суд был. Быстрее бы на зону.

-А чё так торопишься? Аппеляцию не будешь подавать, что ли?

-Да ну её. – отмахнулся рукой Папа. – А на зоне-то попривычнее, тут у вас, - не в обиду, Хозяин – беспредел лютый.

-Что есть – то есть. – развёл руками Семён Семёнович. – Об этом разговор наш с тобою и пойдёт…

-Не, я, конечно, с уважением, Хозяин, но дятла Вы во мне не обнаружите. – отвёл от себя руку в сторону, как бы отстраняясь от неприличного предложения, Папа.

-Да не гони ты волну, я кому говорю? – вскипел Хозяин, снова вытирая свою лысину. – Никто тебя не говняет тут… в другом дело. Ты, вообще, про текущую ситуацию в мире что знаешь?

-А, ну говорят, всё, капец, на грани войны мир. А чё?

-Ну я тогда приоткрою завесу тайны… Вот. – выудил из-под папки листок, и нацепив на нос очки отодвинул его от себя, сощурившись, Хозяин. – Не, в руки не дам. Вот, послушай.

-«Начальникам Следственных Изоляторов, тюрем, колоний и поселений, находящихся в зонах подотчётности….» - Ну это неважно… так, дальше то где? –вот, слушай: -«организовать учёт подследственных и осужденных, систематизировать контингент по тяжести деяний и подготовить к передаче специальным конвойным командам для срочного вывода такового в зоны..» - ну это тоже тебе неважно. Вот: -«для чего использовать склонных к сотрудничеству осужденных и заключённых, с помощью влияния которых в среде контингента, всячески избегать панических настроений и беспорядков во вверенных учреждениях». Ну – достаточно. Понял? – дочитав выдержки из важного циркуляра, задал вопрос Хозяин.

-О как. – присвистнул Папа. – Получается, закрывают вашу шарашку?

-Война того и гляди начнётся, Щемило! Могу я рассчитывать на твоё – конкретно – сотрудничество?

Саня потёр руками виски, ища наиболее деликатные слова и корректные выражения для отказа Хозяину – чё эт такое он предлагает та? Мутит чё-то, однозначно….

Подняв глаза на ждущего ответа Хозяина, Папа ухмыльнулся.

-При всём уважении, Семён Семёнович – вынужден отказаться. Война – войной, а мне ещё не меньше пяти в крыточке оттопыриваться. Надеюсь – Вы меня понимаете.

-Значит – «нет», Щемило? – привстав и нависнув всей грузной фигурой над столом, выдавил из себя Хозяин.

Саня с улыбкой развёл руками, подтверждая свой ответ.

-Подумай хорошо – и я тоже о тебе позабочусь. –продолжал аппелировать к нему Семён Семёнович.

-Да обо мне уже Родина позаботилась на ближайшие семь лет – чё, спасибо! – махнул обеими руками, разжимая кулаки, Саня.

-Не особо-то я и надеялся на тебя, Щемило… - стукнул по столу ладонью Хозяин. – Мстить не стану, но с информацией этой до этапа уединю. Сам знаешь – народу у нас много гостит, одиночных камер нету совсем. Поэтому, отдохнёшь пока в карцере, ага? – ухмыльнулся он, и крикнул вертухаям. – Вывести осужденного Щемило! В карцер…

…………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………

Как оказалось, именно отрицаловка-то Папу и спасла. В обед его загрузили в карцер, а ночью, когда Саня ворочался на жёсткой шконке и произошли те события, которые замкнули цепь таковых, направив весь известный мир в парашу, и возврата уже не было. Через массивную дверь карцера Папа слышал какие-то крики, беготню вертухаев, звяканье ключей и скрип дверей, которые начались под утро. Всё это волновало его не особо, годы тюремной жизни выработали у него привычку поменьше обращать внимание на суету и ботву. Все ответы на вопросы он собирался получить у вертухая вместе с утренним хавчиком, а теперь чё хипишевать то?

Однако утром завтрак не принесли, суки. Саня, посидев какое-то время, набрав злобу, вскочил со шконки и принялся молотить кулаками в дверь.

-Э, командир! Позовите сюда командира! – ревел Папа. – Чё это за херня? Кормить будут или как?!

Но в ответ на Санину ругань никто не появился, хотя обычно за такие заявы, жильцов, а тем более карцерных, начинали возить лицом по полу на третьей минуте. Тюрьма! – традиции!

С утра и днём ещё слышалась беготня, крики вертухаев, но ближе к вечеру как-будто всё замерло. Папа развалился на шконке и водил пальцем в воздухе, пытаясь обрисовать по контурам трещин на потолке что-нибудь типа женской задницы. Воображение подсказывало ему всё новые и новые мотивы, но голод уже давал о себе знать.

С утра Папа слышал стрельбу – автоматную трескотню и отрывистые пистолетные щелчки. Звуки начались в здании, но через какое-то время переместились во двор. Были слышны крики и какие-то команды, сути которых из карцера Папа разобрать не мог. Когда в узенькое окно под потолком узилища заглянули первые звёзды, набор звуков изменился. Теперь выстрелы и крики слышались откуда-то издалека, со стороны Мелькомбината и Площади Гагарина. Саня приник к двери, пытаясь определить когда хоть кто – нибудь из вертухаев будет проходить мимо.

«Мда. Явно какая-то херовая непонятка у них там, у мусоров. А то и война началась… Чё… Да и хуй бы с ней, обед то по расписанию!» - думал про себя Папа. –«Чё-то как-то не припоминается, когда последний раз хавчиком-то обносили. Внатуре, хипиш у них там нехилый.»

Саня даже пытался подпрыгивать на шконке, чтобы попытаться рассмотреть в оконце что творится во дворе изолятора, но настолько высоко подпрыгнуть он не мог – мало того, чтобы что-то рассмотреть, надо было, подпрыгнув, ещё и зависнуть в воздухе – но это-то ведь чистая фантастика! И, не имея возможности заглянуть в него, забытый в карцере Папа метался по нему от стены к двери, не понимая что же происходит.

…………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………