КОЛОКОЛА ОБРЕЧЁННЫХ - Pferd im Mantel

-Хорошо. Специально для тебя, Егор. –развёл руки Фёдор. – Значит, Волково. Плохая деревня, хоть и маленькая. Плохая она, парень, тем, что в ней мерещится. Не просто мерещится – словишь глюк, и будет тебя преследовать неделю, не отпуская – башкой двинешься – я вам говорю. Особо обращаю внимание – на церковь – вообще не смотреть! А лучше всего – глаза в пол, пока не проедем. Водителей это, понятно, не касается.

-А поконкретнее можно, Фёдор Фёдорович? – спросил мужик из охраны. – Отчего там такая ерунда, в Волково-то? Не то, чтоб я не знаю – не идиот, в курсе – а чисто для общего развития.

Народ поддержал охранника киванием голов и дружным гулом.

-Чего тебе не понятно? – вдруг раздался голос из ГТСки и на крышу вездехода, запахивая плащ, вылезла Маша. – Призраки там. Да такие, что и днём привязываются и не отстают – просто днём мы их не видим. Народу там в земле лежит – где ни копни, на кости наткнёшься. Убитых много. Злые они, а встать не могут, а знают, что их время пришло. Нас они насквозь видят- души наши читают. Монахи, священники, крестьяне – убитые они все. Место такое – ходят они там….

Люди, стоящие вокруг вездехода, замолчали. Между ними как будто прошла волна холода.

-Молитвы читайте за их упокой, а не топчитесь тут. – продолжала Мария. – Дьякон чин прочтёт, но мало этого. Злые они очень.

Сказав это, девушка залезла обратно внутрь, а люди стояли молча и не расходились.

-Чё приуныли, соседи? – рявкнул на них Срамнов. – До вечера тут тусовать будем? Все слышали? Ну и всё. Всем оправиться, докурить и через пять минут дальше валим.

Пока люди кучковались около своих машин, докуривая и делясь впечатлениями от только что услышанного, отец Феофан прочёл канон об упокоении убиенных и обошёл колонну с кадилом, попутно кропя людей и машины святой водой. Помолившись, все заняли свои места и колонна тронулась, чтобы как можно быстрее пройти зловещее Волково.

Километров через семь старая дорога вывела к бетонному мосту, построенному над бегущей под ним Кушалкой, ещё при советской власти. И в старое-то, нормальное ещё время, мост уже дышал на ладан, ну а теперь прямо по центру зиял огромный провал с торчащими ржавыми остатками арматуры. Дырень в мосту не была настолько большой, чтобы поставить под сомнение возможность прохода по нему колонны, тем не менее требовалось соблюдать внимательность. ГТСка, притормозив вначале, взревела и выпустила в воздух две струи дыма, ускорилась и перелетела злосчастный мост, словно вездеходу дал кто-то пинка. Миновав его, машина исчезла за поворотом, набирая скорость. Притормаживая, остальные участники колонны по одному разгонялись перед мостом, и оставляя ненадёжную коммуникацию позади, исчезали за поворотом. Как и ожидалось, тяжёлый увалень – трактор нанёс – таки окончательные повреждения рассыпающемуся мосту, обвалив в реку ещё несколько бетонных кусков, но тем не менее проскочил и с рёвом ворвался в деревню. Поэтому замыкающему грузовику, в котором как раз ехал Иван, пришлось несладко. Мужики вылезли, и подавая сигналы Папе, занявшему место за баранкой, бранясь и чертыхаясь, каким-то чудесным образом всё-таки смогли перегнать массивный грузовик на ту сторону.

-Ну всё, мужики. Как обратно пойдём здесь – да ещё с «канистрой» на прицепе – отказываюсь думать. – бросил товарищам Иван. – Ладно, утро вечера мудренее. Короче, давайте зенки прячем, да проскакиваем этот дурдом.

Папа дал газу, и все мужики, сидящие в грузовике, принялись в один голос за Символ Веры. Грузовик, пыля, ввалился в деревню и рыча, набирал скорость.

-А, сука! – в сердцах забормотал Папа. – Наши их тут расшевелили, вон, повылазили, куда деваться то!!!

По сторонам от дороги, рядом с разваливающимися домами и заборами всё переливалось и дрожало, как если бы ты смотрел сквозь жар от костра. Невидимые днём, но ужасные как только на землю падает ночная тьма, беспощадные призраки деревни Волково, были разбужены прошедшей колонной и, разозлённые, метнулись к последнему автомобилю. Страшные, искажённые лица бывших жителей деревни и монастыря мелькали в стеклах машины, не могущие взять саму жизнь её пассажиров, но стремящиеся забрать не менее ценный дар Божий – разум. Папа закрыл глаза ладонью…

Говорили, что давно, ещё при коммунистах здесь произошло что –то ужасное… Получалось, что эта страшная тайна ждала своего часа ни год и не два. Пролетели над страной десятилетия советской власти, буксуя и размалывая в порошок жизни, прокатилась «суверенная демократия». Пришёл конец той жизни, к которой привыкли все. И тогда маленькая, забытая, умирающая тверская деревня открыла ворота своим призракам… Люди, имевшие несчастье испытать на себе всю их неизбывную злобу и ненависть, платили замогильным хозяевам дань своим рассудком. Уж по каким причинам эти, волковские, касперы так отличались от обычных, снующих по ночам повсюду, душ – вопрос без ответа. Однако избавь вас Господи попасть в эту деревню, а особенно в тёмное время суток! Говорят, они показывают людям всё, что видели сами и заставляют почувствовать всю свою боль на своей шкуре. Раз поймав человека, они не оставляют его, даже если Бог даст вернутся в Село, под сень Храма. Тогда беда пропащему!

На сей раз Бог миловал рейдеров и Волково миновали без эксцессов. Отъехав за несколько километров от ужасающей разум деревни, колонна снова собралась вместе и люди, попрыгав из машин, оправлялись, курили и с круглыми глазами обменивались впечатлениями.

-От Песков налево лесами пойдём! – сообщил рейдерам Срамнов. – Так надёжнее. Деревни все вокруг плохие, мёртвые. Кто в таких местах обживается – сами знаете! В лесу останавливаться не будем, поэтому кому отоссаться нужно после Волково – сейчас самое время! Пять минут – и уходим! После Песков – внимательно! Места начинаются плохие, всего можно ждать!

В Песках – брошенной деревне на краю самого Полигона – резко ушли налево по едва заметной просеке в лес, уже заросшей мелким кустарником. Пятнадцать километров по сухой, теряющейся временами старой просеке со скоростью не больше десяти километров в час, и вот – колонна входит в Толокново, деревню, где пять лет назад кушалинские мужики размотали семью людоедов. Их обезглавленные костяки и сейчас болтались, подвешенные на покосившимся электростолбе. Вот деревня. Аккуратные домики, и кажется, что вот сейчас выйдут люди, поздороваются, расскажут свои деревенские новости… Нет, как и все окружающие – Толокново – деревня – призрак. Всё, что было ценного в домах и на дворах, уже давно перекочевало в Село. Братская могила последних жителей деревни, всех до одного погибших и впоследствии «зачищенных» кушалинскими, с большим крестом, одинокая, находилась на у крайнего к лесу дома. За околицей и остановились, мужики группами бродили между мёртвых домов. Громко в таких местах разговаривать было не принято, однако же, под общий хохот, Аслан собрал всех вокруг себя, поймав за шкирку некрупного габбера, который теперь извивался в его здоровенных ручищах, пытаясь куснуть и вырваться.

-Чё за бардак? – спросил собравшихся, подошедший вместе с Иваном, Срамнов. – А, габбера поймали… эка невидаль. Сверните ему башку, не противно, мужики? Они ж трупы в земле раскапывают – больше то и не жрут ничего…

-Да ладно, Фёдор, зачем? – перебил старшего техник – тот самый, который не был в курсе того, что творится в Волково, чем вызвал на дороге общий смех. – Живое существо всё-таки!

-Живое?! – резко сощурив глаза, повернулся на реплику Срамнов, а окружающие снова заржали, предвкушая урок, который пропишет Фёдор лоховатому теху. – Смотри, бля, какое «живое»!

С этими словами Срамнов вырвал из рук Аслана дёргающегося и хрюкающего габбера, а Иван молниеносным движением выхватил из-за спины косорез. Фёдор, держа тварь на вытянутой руке отошёл на пару шагов и Иван резко рубанул. Нижняя часть тельца габбера рухнула на землю, а из верхней части, которую Фёдор продолжал держать в руку, вылетел чёрный дымок и быстро растворился в воздухе. Фёдор подошёл к теху, наблюдавшему за экзекуцией с раскрытым ртом и сунул обрубок ему в нос. В руке Фёдора сморщивалась на глазах пустая шкура – как будто габбер был каким-то надутым воздушным шариком, и вот, его проткнули.

-Смотри, еблан! И запоминай – это твоя жизнь! – грубо кидал слова в замершего техника Срамнов. – Живёте прошлым! Совсем одичали. Габберы, шмыги, подлота – никакие не живые существа. Нежить это, такая же как ходуны и как касперы. Волчёк! – повернулся к Саньке Фёдор. – Ты вообще понимаешь, кого ты с собой берёшь и куда?! Это же подстава голимая! Сегодня у него габбер «живым» оказался, а завтра он вдову в лагерь приведёт!

При упоминании про этот, один из самых богомерзких видов нежити, кого-то из мужиков передёрнуло, кто-то перекрестился.

-Эй, что ты знаешь про вдову, Егор? – нахмурился, уперев палец в своего техника, Волчёк.