Два зайца, три сосны - Екатерина Вильмонт

Я немного опасалась обратной дороги, но все обошлось прекрасно. Я никому не стала пока звонить, а на второй день отправилась к гинекологу.

— Поздравляю, вы и вправду беременны! — улыбнулась пожилая докторша.

— Скажите, а какой срок?

— Девять недель.

Девять недель? Никакой ясности, кто отец.

— Надеюсь, будете рожать?

— Господи, конечно. Я в прошлый раз чувствовала себя ужасно, а сейчас просто летаю!

— Скорее всего, девочка будет.

— Я и хочу девочку, я даже уверена, что девочка…

* * *

Выйдя от врача, я позвонила в издательство с радостным известием, что дня через три сдам книгу.

Дома я распечатала роман и взялась вычитывать. Он мне понравился. В процессе работы я частенько пугаюсь, что пишу какую-то хрень, что получается скучно, меня берет страх, но когда читаю уже чистую рукопись, правлю совсем мало.

— А название какое? — поинтересовалась Лена, мой редактор.

— «Два зайца, три сосны».

— Здорово! — обрадовалась Лена. — Вас тут разыскивали из пиар-отдела, насчет книжной ярмарки… Я передам, что вы в Москве.

И лишь сдав книгу, я позвонила Лерке.

— Олеська, приехала! Ну как ты?

— Лер, что это у тебя голос грустный?

— Гришка уехал, мне грустно.

— Куда?

— Они с Розой вчера улетели в Индию. Олеська, приезжай ко мне!

— Лерка, я жутко голодная, и я приглашаю тебя в ресторан. Есть, что отметить!

— Что?

Я так и видела, как загорелись любопытством прекрасные Леркины глазищи.

— Я сдала книгу…

— Ааа, — разочарованно протянула она.

— Есть еще кое-что, но это при встрече.

— Мне между прочим тоже есть, что тебе рассказать, довольно пикантное…

— А у меня для тебя подарки с Тенерифе.

— Понравилось тебе там?

— Не то слово!

— Ладно, я собираюсь и через час встречаемся!

— Давай, может, в «Шинок»?

— Олесь, в «Шинке» так вкусно, там не до диет…

— И прекрасно! К черту диеты, один раз оскоромишься, потом примешь слабительное на худой конец.

— Ладно, борща с пампушками охота! Ой, у меня уже слюнки потекли. Ты за мной заедешь или я за тобой?

— Я заеду, я не дома.

При виде меня Лерка всплеснула руками.

— Олеська, выглядишь потрясающе! Только ты поправилась. Но тебе даже идет…

Мы расцеловались. Я страшно рада была ее видеть, Лерка для меня сейчас самый близкий человек.

— Выпьем горилочки, а? — предложила она.

— Нет, я за рулем, не могу.

— Ну одну-то рюмочку можно, ты всегда одну позволяешь себе.

— А теперь уже не позволяю.

— С чего бы это? Может, ты беременна? — предположила она в полной уверенности, что я только рассмеюсь.

— Может, и беременна.

— Да ну тебя… Ой, Олеська, ты что? Это правда? Ты беременная?

— Да! — с восторгом призналась я.

— Ты не шутишь?

— Даже не собираюсь!

— А от кого? — испуганно спросила она.

— Вот на этот вопрос я ответить не могу.

— Серьезно?

— Более чем!

— И что же делать?

— Рожать, что же еще!

— Олеська, безотцовщину?

— Я сама буду и мамой, и папой…

— Но кто же все-таки… тебя…

— Обрюхатил, ты хочешь спросить? — засмеялась я.

— Именно. И сколько же претендентов?

— Всего лишь двое, ты переоцениваешь степень моего блядства. Называю кандидатов…

— Первый, конечно, Миклашевич!

— А второй — Роза!

— Ерунда, значит, отец Миклашевич!

— Почему?

— Роза вообще не может иметь детей! Почему по-твоему у них с Ариной нет ребенка?

Совеем как бисексуал в моем романе!

— А ты почем знаешь?

— Ох, Олеська, тут у нас такое было… А тебе что, жалко, что отец не Роза?

— Нет, мне, если честно, как-то все равно, я просто счастлива, что беременна.

— А ты мне будешь давать с ним нянчиться? — с глубокой грустью спросила Лерка.

— Конечно, только не с ним, а с ней, ее зовут Лиза.

— Ты уже УЗИ делала?

— Нет, я просто чувствую… Так откуда ты узнала, что Роза бесплодный?

— Ты же помнишь, у Гришки был день рождения, ну он и приперся к нам со своей куропаткой. Видела бы ты ее, выставка брюликов.

— Интересно… При нашей последней встрече он мне предложение сделал, хотел с ней разводиться…

— Да ты что?

— Он выяснил, что она за ним слежку установила, пришел в бешенство и предложил руку и сердце…

— А ты?

— Отказалась, но обещала подумать…

— Даже и не думай! А тем более теперь.

— Лер, а ведь ты требовала, чтобы я его увела…

— Знаешь, похоже, у него и впрямь на заду курочка вытатуирована. К нам они образцовой парой явились, правда, куропатка здорово поддала и решила со мной дружить. Дело было у меня в доме и я не могла ее послать… Вот она в пьяном виде и проболталась, что Роза не может иметь детей.

— Она могла и соврать, может, она сама бесплодна…

А ты бы хотела, чтобы он был отцом, да? Слава богу, что ты с этим к нему не сунулась, а то был бы конфуз…

— Лер, я ни к кому с этим соваться не собираюсь. Ты мне лучше помоги подыскать хорошую няньку.

— Какой у тебя срок?

— Десять недель уже!

— Счастливая… А няньку я подыщу… Слушай, кажется я знаю, что надо делать! Мне вчера моя парикмахерша сказала, что ее старшая сестра выходит на пенсию, и хочет найти работу… Может, ты прямо сейчас ее возьмешь? Она будет за тобой ухаживать, готовить хорошую еду, вы привыкнете друг к другу, и ты сто раз успеешь понять, годится она тебе или нет. Я ее знаю, очень хорошая тетка, добродушная, своих троих вырастила, только они все разлетелись по разным городам и странам.

Мысль показалась мне заслуживающей внимания.

— Олесь, а с Миклашевичем все же надо поговорить.

— Зачем? Не хочу.

— Ну и зря, сама же говорила, он мечтал о ребеночке.

— Я точно знаю, что в такой ситуации он потребует генетическую экспертизу, а мне противно. Или начнет орать… да ну его…

— Олеська, ну попробуй, говорят мужиков в таком возрасте маленький ребенок может здорово пробить…

— Лерка, ты же сама орала — не смей сходиться с Миклашевичем! А теперь…

— Но у Елизаветы должно быть отчество!

— Тоже мне проблема.

— А в общем ты, наверное, права… Ну их всех к бесу. Обойдемся. А ты, я смотрю, цветешь, с Гошкой просто помирала, а теперь…

* * *

Прошло три месяца. Я закончила еще один роман, во многом благодаря чудесной женщине, Тамаре Игнатьевне. Она приходила пока через день, и я могла совсем не заниматься домом. Мы нежно привязались друг к другу и вместе ждали появления Лизы. У меня уже был довольно большой живот, УЗИ подтвердило мои ожидания. И вдруг ночью мне приснился жуткий сон, что я родила крысу, страшную серую крысу. Я проснулась в холодном поту. Что этот сон означает? Что я рожу больного или мертвого ребенка? Я едва дождалась прихода Томочки.

Она внимательно выслушала меня.

— Ничего, я когда второго ребенка носила, меня тоже такие страхи мучили, но ничего, родился хороший мальчишечка, красивенький, здоровенький, мастер спорта… А ты небось на ночь что-то лишнее съела, может, от этого…

Но воображение подкидывало всякие ужасы, я потеряла покой.

Врач осмотрела меня, пожала плечами.

— Я никаких отклонений не вижу, здоровый ребенок, все идет хорошо. Не беспокойтесь, родите как миленькая. Отцу сколько лет?

— Пятьдесят.

— У немолодых родителей часто родятся талантливые дети. И гоните от себя страхи, это бывает, только не зацикливайтесь на этом. Можно навредить ребенку. Гуляйте побольше, а в идеале вам неплохо бы пожить на свежем воздухе, есть такая возможность?

— Ну, в принципе можно изыскать…

— Вот-вот, изыщите.

Я рассказала об этом разговоре Тамаре. Она сразу заявила:

— Хорошо, я и сама уж об этом думала… У моих знакомых есть зимний домик в Загорянке. Я с тобой поеду, работать можешь и там. Я с ними созвонюсь, они с радостью сдадут, и, между прочим, что я подумала… Надо бы тебе поменьше за компьютером сидеть. У тебя, я знаю, машинка электрическая есть, вот и пересела бы… Для девочки полезнее.

Господи, от этой чужой женщины я вижу заботы и тепла куда больше, чем в свое время от родной матери. Частенько меня навещала Лерка. А в издательстве между тем разворачивалась пиар-кампания по продвижению моей новой книжки. Конечно, я своей беременностью несколько сузила ее возможности, но кое в каких акциях участвовать приходилось. В частности я должна была поехать на три дня в Питер, чтобы встретиться с читателями в двух магазинах и выступить по местному телевидению. Тамара хотела поехать со мной, но я уверила ее, что меня там не бросят, а в последний момент Лерка заявила, что едет со мной, как она выразилась: «Хочу погреться в лучах твоей славы!»

В Питере было много суеты, но в целом поездка получилась приятной.

И вот, наконец, мы едем домой!

— Да, Олеська, все-таки ты молодчина! Я тобой горжусь!

— Да ладно тебе…

— Ты думаешь я говорю про твои писательские успехи? Это, конечно, здорово, и я погрелась в лучах, но я имею в виду Лизу Миклашевич…