Изнанка. Том 2 - Самат Бейсембаев

человек не получает подачки, а берет сам все, что ему причитается. Вы со мною согласны? — зеленое облако своими щупальцами медленно окутывала наши силуэты.

Позже, задумываясь над своим поступком, я корил себя за подобный каприз, если можно так это назвать. Но в то же время я должен, повторюсь, должен делать нечто подобное в мире, где в определенной доле сила равна уважению.

— Я не хотел вас оскорбить, сир, — шея слегка опустила голову.

— Впредь будьте аккуратнее, — ответил я и зашагал далее, оставив уязвленного командира возвращать себе гордость притесняя своих подчиненных.

Вышел, развеялся называется.

* * *

— Разведка докладывает, что в нескольким километрах к юго-западу отсюда нашли остывший лагерь. Но больше ничего обнаружить не удалось, — докладывал мне командир.

— Насколько большой лагер?

— На сто костров.

— Куда указывают следы?

— На запад.

— Значит пришли с востока, — глянул я в ту сторону. — А что у нас на востоке?

— Земли завоеванные нашим императором.

Как же, вот лично им и завоеваны, да…чтоб его.

— В чем дело? — образовался рядом Кверт. — Ты что такой хмурый?

— Рядом обнаружили лагерь на сто костров. Пока не знаем вражеский он или кто вообще они такие, — погрузился я в раздумья.

— А сто костров — это сколько людей? — принял он как бы извиняющийся вид.

— Что? — вырвало меня. — Не знаю: сотня, две, три, может быть пять, а может быть и все десять сотен. Сколько вообще вмещает один костер?

— Это смотря какой костер: можно накидать веточки и усесться одному, а можно целое дерево срубить и устроить такое ого-го, что и между десятерых посадишь еще десятерых.

— Или сжечь кого.

— Что?

— Еще, говорю, на большом костре людей сжечь можно, — пожал я плечами.

— А это еще зачем? — смотрел он на меня недоумевающим взглядом.

— Ну, всякое там.

— Зачем тратить столько сил, чтобы убить? Палена там собирать и так далее. Можно же просто глотку перерезать.

— Иногда люди ищут символизм там, где его не надо искать, — наступила тишина. — Так, мы отвлеклись. Что предлагаешь делать?

— А в чем, собственно, проблема-то?

— В том, что они ушли на запад, — кивнул я подбородком туда.

— Снова повторю: так в чем, собственно, проблема? Пошлем вестового. Один человек сумеет проскочить. Предупредит там всех. Переждем. Может это и не враги вовсе.

— Проблема в том, что чем дольше мы просиживаем здесь, тем больше там, в Эндинге, людей страдают. Вообще изначально сюда не стоило выезжать, — перед глазами предстала картина этих бедных людей, в глазах которых был не верящий в свое освобождение миг, смешанный с пережитым страхом.

— Люди страдают всегда. Мы все равно не поспеем всюду. Не надо себя изводить от этого.

— Я не собираюсь поспевать всюду; я лишь хочу поспеть там, где я пребываю.

— Почему мы вообще это должны делать? — покачал головой Кверт. — Я к тому, что ведь — кто эти люди для нас? Неужели мы им чем-то обязаны? Пускай каждый сам о себе заботится. Да никто ведь из благородных никогда не заботился о народе. Лишь делали вид, обогащая лишь себя. Ты собрался изменить устои; эту укоренившуюся систему?

Храня внешнее спокойствие, я, тем не менее, внутри бушевал. Думаю, будь на его месте кто-то другой, а не тот самый Кверт, которого я считал другом, то действия или хотя бы слова уже пошли в оборот. Я раздумывал, если можно это так назвать. Скорее, я изливал потоки воды, дабы потушить пожар, что пытался охватить все вокруг. Так продолжалось около минуты.

— Кверт, — наконец, нарушил я молчание, а от моего тона он слегка вздрогнул, — если ты не заметил, что я могу списать на мимолетную глупость, которой подвержен всякий — хотя не хотелось бы иметь таких друзей, но на первый раз я тебе это прощаю, — то я не совсем похож на людей из мира сего. И да: я разрушу эту систему, и на ее осколках создам новый мир. Дивный мир. Хотя бы там, где я могу это сделать.

* * *

Несмотря на предполагаемую опасность, мною все же было принято решение выдвигаться. Во время сборов своих пожитков — обычно это делали слуги, но я предпочитал сам, а почему Вико так решила — я не знаю, — мы с ней остались наедине в комнате, и она инициировала неожиданные для меня слова.

— Деннар!

Я повернулся к ней лицом.

— Я хотела, — по ней было видно, как трудно ей даются слова, — я хотела перед тобою…извиниться.

Мое тело застыло. Буквально застыло, как и мое выражение лица, которое ничего не выражало. В голове, как рой пчел начали метаться мысли о ее новых интригах и затеваемых маневрах; я начал просчитывать два, три, пять различных сценариев, где и как, что случится, и как я буду на все это реагировать и какие контр шаги предпринимать.

— Ммм, — только и выдавил я из себя и снова застыл.

— И это все? Все что ты можешь ответить? — в голос она добавила обиды.

Я все также продолжал молчать, все никак не избрав для себя паттерн поведения. А вдруг она правда хочет сделать это? Тогда если я выкажу ей недоверие, то окончательно могу отворить ее от себя. Если же, наоборот, прильну к ней мягкостью, то рискую угодить в ее сети.

— Так и будешь глодать меня своим молчанием? — теряла она терпение.

— Ты сама не оставила мне выбора: я хочу тебе поверить, но сделать это не так-то просто.

— Твои слова звучат слишком обидно.

— Мои слова в первую очередь звучат правдиво, и, замечу, мягко, если брать в сравнение с твоими, — сделал ей небольшой укор, чтобы она помнила, раз уж хочет извиниться.

— Тем не менее, — сделала она, как мне показалось, театральную паузу, — я бы хотела начать все заново. Не так, как началось у нас.

— Что ж, я готов поверить в твое намерение…

— Только не нужно делать мне одолжения, — перебила она меня.

— А чего ты ожидала? Думала, если ты немного проявишь ко мне доброту, то я сразу побегу к тебе с объятиями?

— Я не ожидала от тебя этого, понимая всю ситуацию. Но и не потерплю пренебрежения в свою сторону.

— Никто тобою не пренебрегает.

— Готов! Поверить! — эти слова спутники пренебрежительного тона. Я к тебе с искренностью, а ты мне сначала недоверием, а затем и с высокомерием. Ну и кто ты после этого? — дала оно волю гневу.

— Да чтоб тебя, — выругался я и сделал паузу, чтобы прийти к здравомыслию. — Во-первых, я бы хотел попросить прощения, если тебе так показалось, но я, искренне, этого не подразумевал.