Эта страшная и смешная игра Red Spetznaz - Александр ВИН

Чем ближе они подходили к кострам, тем было шумнее.

Некоторые обсохшие и согревшиеся после еды оригиналы продолжали щеголять в сатине, но большинство уже прикрыло плоть верхней форменной одеждой.

– Поздравляю.

Капитан Глеб протянул ладонь Макгуайеру. Тот перехватил кружку с чаем в левую руку и, торопливо обтерев о куртку пальцы правой, с улыбкой принял рукопожатие.

– Где приходилось гоняться?

– Мы на Карибах с друзьями общую яхту держим, там этой зимой в двух гонках участвовали.

– На «Антигуа Классик» был?

– О, конечно! В Фалмуте! А ты откуда эту регату знаешь?!

Макгуайер изумлённо оживился.

– Я тоже был в декабре на Антигуа. Меня волонтёром на «Спартан» в гонку приняли, мы второе место в группе «В» взяли.

– Вот здорово!

Приподняв на лоб свои чёрные непроницаемые очки, Макгуайер наконец по-человечески улыбнулся.

– А я бы тебя сегодня всё равно сделал!

– Кишка тонка.

– Чего, чего?!

Яхтсмен никак не мог понять последнюю фразу Глеба Никитина. Тот кивнул Бориске.

– Уточни для товарища моё особое мнение.

Старые тополя были вроде как декоративные пальмы.

На их фоне, на перспективе далёкого пространства золотого залива иностранцы начали щедро фотографироваться. Взяв пример с Хиггинса, который уговорил капитана Глеба и Бориску встать около костра вместе и щёлкнул их так несколько раз; многие и сами захотели сделать памятные фото своих отважных командиров.

– Всё, хватит! Я не фотогеничен. Вот этого многообещающего молодого человека можете снимать, сколько вашей душе угодно!

Загорелый и похорошевший победитель гонки Бориска с удовольствием позировал и гордо улыбался в объективы.

Кто первый задумал бросаться рюкзаками, Глеб не заметил.

Сначала над догорающим костром летал один тугой вещмешок, потом их было уже три, через минуту между рук гогочущих регбистов метались уже пять тёмно-зелёных пузырей с развевающимися брезентовыми лямками. Но скоро их хозяева поочерёдно распознали своё истязаемое имущество и отняли рюкзаки у вандалов. Все. Кроме одного. Бориска продолжал наслаждаться славой в лучах юпитеров, а его пожитки продолжали спортивно летать над бельевыми веревками.

– Эй! Стой!

Бросающие одновременно внезапно замолчали, а беспризорный Борискин рюкзак шлёпнулся около самых костровых углей.

Затихли и те, кто первыми обернулись к игрокам.

Они успели рассмотреть, ЧТО выпало на песок из рюкзака, и поэтому так странно переглядывались.

Капитан Глеб шагнул к костру.

Никто, кроме него, даже и не пытался поднимать ЭТО.

Опустившись на колени, Глеб не спеша, обмахивая их от песка и терпеливо считая, собрал в ладонь рассыпанные патроны. Двадцать четыре новеньких автоматных патрона калибра 5, 45 миллиметра.

– И здесь у него ещё есть.

Услужливо обшарив уже расстегнутые боковые карманы Борискиного рюкзака, Тиади Грейпсювер подал Глебу два таких же патрона.

Все молчали. Молчал и растерянно улыбался Глебу Бориска.

– Нет, что вы…. Что ты, Глеб?! Я их не брал, не брал, честное слово!

– Не вибрируй.

«Опять милый обиженный Костик.… Откуда он здесь? Откуда у него автоматные патроны и почему он решил воспользоваться таким серьезным оружием, чтобы пугать меня там, в лесном завале? Как он узнал, что на стрельбище у нас пропали боеприпасы, как смог подбросить их в рюкзак к Бориске?! Это же ведь он мальчишку хочет опоганить в моих глазах, поссорить меня с ним! Явный перебор!

…И все-таки, откуда мой юный помощник поимел информацию, что именно я поведу этот маршрут? Кто направил его ко мне тогда, в комнатку Дома быта?».

– Это не он! Он не мог украсть эти пули!

К недоверчивым, хмурым однополчанам по очереди стал бросаться с пламенными призывами возбуждённый Хиггинс.

– Посмотрите на нашего маленького командира! Он же переживает! Не мог он так плохо поступить!

Бельгиец брезгливо отбросил руку Хиггинса со своего плеча.

Обведя тяжёлым пристальным взглядом личный состав, капитан Глеб очень неожиданно и хорошо улыбнулся, опять поочерёдно озарив каждого своим весёлым, синим взглядом.

– Чего вы так перепугались? Это подарок. Всего лишь подарок. Офицер дал мне эти патроны, чтобы я заказал сделать из них памятные сувениры. Вам же подарки домой нужны? Нужны! Вот я и положил их в его рюкзак, – Глеб потрепал Бориску по кудрям. – В моём-то багаже места уже нет, потому что там всякого богатства сверх меры положено. А он и не знал, что я ему такой груз добавил. Не знал ведь, помощничек, а?

– Не.

Голос ошеломлённого Бориски был трагичен.

– Чечако…

Глеб взялся за куртку, широко накидывая её себе на плечи.

– Всё, закончили разговоры! Шлюпки на воду! Пора домой.

Растерянный, униженный несправедливо отобранным шлюпочным триумфом и, совсем не доверяя в этот момент своему английскому языку, Бориска автоматически переспросил стоящего рядом с ним Хиггинса.

– А что это такое – «чечако»? Глеб сильно обиделся и меня так нехорошо назвал?

Всё ещё взволнованный вопиющей человеческой несправедливостью Хиггинс одышливо хрюкнул и пожал плечами.

– Нет, по-моему, это что-то героическое, из Джека Лондона…

На обратном пути от острова Глеб Никитин назначил вместо себя рулевым «Джин» вошедшего во вкус Макгуайра, а сам пересел в шлюпку к Бориске. Никаких гоночных подвигов уже никому совершать не требовалось, и все устало молчали, изредка поглядывая по сторонам на знакомый залив.

Глеб тоже не тревожил расспросами Бориску.

Вечерело.

Покраснели облака над горизонтом, утих и сменился на западный ветер.

Бориска старательно не смотрел на Глеба и, если и командовал очередной парусный маневр, то делал это не лихо и грозно, а так, смущённо…, по необходимости.

Потом они опять молчали.

Домашний берег приближался.

Капитан Глеб незаметно улыбнулся в поднятый ворот куртки. Парня необходимо было встряхнуть.

– Сколько сейчас времени?

Бориска растерялся от неожиданного вопроса.

– Я…, это.… У меня часы там…, в рюкзаке. Чтобы не замочить. Я положил их в кармашек. Это неправильно?

– Неправильно то, что ты не умеешь определять время без часов.

– А как это?

Мальчишеское любопытство начало осторожно выглядывать из-под грубого панциря обиды.

– Как, как….

Чтобы помощник не подумал, что он подлизывается, Глеб продолжал ворчливо.

– Когда у нас соревнования в крепости?

– По плану в семнадцать ноль ноль.

– Успеваем?

– Не знаю…

– Ниняю!

Глеб смешно передразнил его, и Бориска впервые за последние сорок минут улыбнулся.

– Учись.

Поводив из-под приставленной ладони пристальным, «капитанским», взором по горизонту, Глеб Никитин озабоченно приложил указательный палец к деревянному дубовому планширю борта, что-то пошептал про себя, ещё раз, для верности взглянул на солнце, на тень от пальца на борту и уверенно обрадовал собеседника.

– Успеваем! Сейчас шестнадцать часов пятнадцать минут. Движемся по графику.

– Не-е, наверно, ещё и четырёх-то нет! Как ты мог без часов-то время определить?! Колдовал чего-то….

Бориска был готов поклясться, что за всё время нахождения в его шлюпке капитан Глеб ни разу не смотрел на свои часы.

– Старая штурманская болезнь.

Не отрываясь от румпеля, Бориска нагнулся вперёд и без спроса завернул рукав ближнего к нему Хиггинса. Нахмурил выгоревшие брови, пошевелил губами.

– А на сколько датское время от нашего отличается?

Смеясь, Глеб ответил. Бориска ещё немного что-то повычислял в своём уме и расплылся в широченной улыбке.

– Ух, почти точно угадал! Сейчас восемнадцать минут пятого! Как это ты, Глеб?!

– Штурмана, даже старенькие, даже которые на пенсии, время не угадывают, а определяют. Компренде?

– А меня научишь!?

– Ка-нечно!

Мир был спасён. Нехитрым способом и не самым злым обманом радость и хорошее настроение были возвращены в истерзанную младенческую душу.

На крепостной дороге Глеб нарочно сделал так, чтобы они с Бориской ненамного отстали от общей компании.

– Пояснить можешь, почему Хиггинс так яростно бросился тебя защищать на острове? Приставал он к тебе?

– Чего?

– Ну, в губы целоваться не предлагал по-дружески?

– Нет, что ты, Глеб! Он же просто так! Джон хороший! А знаешь, какой он парикмахер, настоящий мастер! Мы с ним разговаривали на эту тему, я про папу моего ему рассказал, про его работу, и где я учусь, вот Джон и обрадовался. Конфеты мне оставлял, когда мы все вместе завтракали. Вот и всё…

– Мастер, говоришь….

Легко улыбнувшись, Глеб Никитин сильно, по-дружески, хлопнул мальчишку по спине.

– Конфеты – это хорошо. Но если этот куафёр не в ту сторону руки распустит, то я ему все ноги враз выдергаю. Обещаю. Так и переведи моё пожелание своему коллеге. О'кей?