Полночный час - Карен Робардс

– Никто о рейде не знал, – возразил Марино. – Все случилось неожиданно. Когда я был у вас в доме, никакого рейда вообще не планировалось. Все завертелось после того, как подстрелили одного парнишку. Власти сочли, что мы слишком затянули расследование, в то время как студентов колледжа – прилежных пай-мальчиков убивают. Вот нас и поторопили с расследованием. Весь наш долгий труд пошел насмарку. Полицейский рейд с ним покончил.

– Вы и ваш – не знаю, кем он вам приходится, – брат или кузен были одеты в темные спортивные костюмы в тот вечер. Вполне подходящая одежда для рейда. Значит, вы готовились, не отрицайте очевидного! – в свою очередь набросилась на него Грейс.

– Домни мой старший брат. Спасибо за то, что вы этим поинтересовались. А не приходило ли вам в голову, что мы просто собирались слегка поразмяться вечерком, так же как и вы с дочерью?

– Ерунда! – заявила Грейс.

Тони Марино поменял позу. Теперь он скрестил руки на груди совсем по-наполеоновски. Но больше всего обозлило Грейс то, что в глазах его мелькнул насмешливый огонек.

– По-моему, вы нуждаетесь в помощи не полицейского, а скорее врача. Посоветуйтесь с ним по поводу паранойи, которой вы явно страдаете.

Он словно плеснул масла в огонь. Грейс взвилась, ее указующий перст уткнулся ему в грудь.

– Послушайте, детектив! Своими действиями вы подвергаете опасности мою дочь. Я этого не потерплю. Вы были осведомлены о том, что происходит у меня в доме, что Джессике угрожают и что все это связано с наркотиками. Однако вы затеяли свой рейд, не предупредив меня, не дали мне возможности как-то вывести Джессику из-под удара, а, наоборот, способствовали тому, что наркодельцы могут заподозрить ее в сотрудничестве с вами. В данный момент я намерена обратиться к окружному прокурору, к шефу полиции и в отдел по охране безопасности граждан и заявить о недопустимых методах ведения этого дела.

Не только голос ее, но и все тело вибрировало от сотрясавшего ее гнева. Палец, словно колющее оружие, утыкался в разные точки на его груди, и было даже удивительно, что из воображаемых ран не хлестала кровь. Она была высока ростом, он еще выше. Грейс была худощава и даже хрупка, он широкоплеч и мускулист, но ее обуревала ярость, а он, по всей видимости, только лишь забавлялся происходящим. Это, как ей казалось, уравнивало их шансы в схватке.

Но, как выяснилось, она недооценивала противника. Тони ловко перехватил ее руку и тем вмиг обезоружил ее. Ощущение от его твердого пожатия, от собственной беспомощности смутило Грейс, охладило ее бешеный порыв, но она постаралась хотя бы встретить с достоинством его тяжелый пристальный взгляд, устремленный прямо ей в глаза.

– Скажите мне откровенно, ваша честь. Вы точно так же темпераментно обращаетесь со всеми или это мне одному так почему-то повезло?

Не было никаких сомнений, что для него разговор с ней – забавное времяпрепровождение.

Грейс рывком освободила пальцы из его руки. Легкомысленность этого мужчины, конечно, возмущала ее, но она осознала, что попусту растрачивает свой гнев. На самой грани взрыва она смогла остановить себя, на несколько секунд погрузиться в молчание. Умение сдерживаться – это непременное качество людей, берущихся управлять другими. Стоит потерять контроль над собой, как уже подчиненный приобретет над тобой некоторые преимущества.

– Я хочу, чтобы мою дочь защитили. – Грейс использовала давно ею освоенную интонацию судьи – тон спокойный, безапелляционный, за которым крылась непоколебимая уверенность, что ее будут слушать. – Я хочу, чтобы кого-то послали в колледж для обеспечения ее безопасности сегодня вплоть до окончания занятий. Я хочу, чтобы ее и девушку, которая придет за Джессикой, проводили из школы до дома. Я хочу, чтобы офицер полиции находился в моем доме и охранял нас, пока я не буду твердо убеждена, что Джессике ничто не угрожает. Если у вас нет достаточных полномочий для принятия подобных мер, я обращусь через вашу голову к тем, кто обладает необходимой властью.

Тони некоторое время смотрел на нее в задумчивости, как бы не зная, что ей ответить. Потом вновь скрестил руки на груди и нахмурился. Он начал свою речь размеренно, выделяя каждую фразу, будто говорил с кем-то, кого считал слегка туповатым:

– Ваша честь, подумайте хорошенько, о чем вы просите. Сейчас нет никаких свидетельств того, что кто-то в Хеброне и вообще в городе связывает вашу дочь с нашим расследованием. Все угрозы ей с этой стороны есть лишь плод вашего чересчур живого воображения, а ваши домыслы построены на совпадениях различных, достаточно пустяковых обстоятельств. Если же мы снабдим ее полицейским эскортом, то добьемся как раз того, чего вы не хотите. На нее сразу же падет подозрение, что она связана с полицией. Разрешите мне вам напомнить, что она нашим информатором не является, и таково было ваше желание, к которому я прислушался. Если вы хотите от меня совета, то лучше бы к ней не привлекать внимания подобным образом.

Грейс несколько сникла, признавая правоту его слов. Она еще недавно рассуждала точно так же, но страх за дочь пересилил доводы рассудка. Не переборщила ли она? Такой вопрос Грейс задала сейчас самой себе от отчаяния. Не следовало ли ей – хотя, наверное, это было бы труднее всего на свете – просто спокойно ждать, как пойдет дело дальше, и надеяться, что оно дальше никуда не пойдет.

Тем временем Марино вздохнул и продолжил:

– Если вас это успокоит, я позабочусь о том, чтобы кто-то проследил за вашей дочерью на обратном пути из школы. Я сделаю так, что патрули будут периодически проезжать мимо вашего дома сегодня вечером и в течение ночи. И особенно позабочусь о том, чтобы предпринятые меры не бросались в глаза. У вас имеется мой номер телефона и телефоны полиции. Вы и Джессика можете позвонить в любой момент, если почувствуете какую-то опасность. Но я не Думаю, что какая-либо опасность реально существует. Если, заметьте, я говорю «если», наше расследование каким-то образом подвергло риску вашу дочь, то можете вздохнуть с облегчением, потому что оно закончилось. За-кон-чи-лось! Это до вас дошло?

Какое-то время они молча смотрели друг на друга В его взгляде читалось все – и раздражение, и насмешка над самим собой, и сочувствие к ней. У Грейс возникло ощущение, что она могла поверить в то, что он сказал, а главное – довериться ему лично, несмотря на поток обидных слов, который она выплеснула на него. Может быть, он был прав, а ее разыгравшийся материнский инстинкт на этот раз подвел ее.

Она всегда страдала излишней подозрительностью, когда дело касалось Джессики, манией везде и всюду усматривать какие-то опасности.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});