Докричаться до мира - Оксана Демченко

Нет, Сидда и Крик ни при чем.

Ее отдавали, наверняка, рассчитывая на подобный исход. Иначе, окажись все не по плану хозяев, сразу перевели бы к другому в загон или вовсе убрали вниз, откуда и подняли. Прежде стабильных щенков получали без того, чтобы позволять одному из вожаков, и даже не Первому, жить своим домом.

Все начало складываться плохо гораздо раньше, тяжесть гнета зреющей беды вожак ощутил очень давно. Вечных понять трудно, их цели неясны. Два восьмика поколений без особых перемен – и вдруг что-то необычное. Значит, хозяева достигли задуманного и обновили свои задачи.

Первый вернулся вниз, в загоны, позавчера вечером, он слышал и ощущал, как коридором мимо провели Третьего. Вниз, туда, откуда никто не возвращается. Мальчик даже успел на ходу проститься и попросил прощения. За что? За свое обреченное заранее счастье и сменившее его неизбежное горе? Глупо. Первый и сам бы отдал жизнь до одного дня, чтоб хоть встретить такую, с которой и под куполом жить не страшно. Даже от отзвуков общения этих ненормальных у братьев души пели. Не у всех. Второй давно советовал сломать спину «дирту-1/5», нестабильному, неперспективному и завистливому. Первый раскаялся в своем мягкосердии по-настоящему, когда осознал жадность «дирта» до Сидды. Да и место старшего, Первого, этому огрызку часто снилось. Если в мире есть предательство, то и среди волвеков предатель найдется. Правда, «дирт» говорить толком не умеет, секретов общины не знает и опасного хозяевам не расскажет.

Его пришлось оставить топтать загон, чтобы спасти другого щенка, обозначенного Вечными как «ним-3/2» и приведенного в паре с «диртом-1/5» снизу. Жизнью «дирта» оправдали спорное право уцелеть для «нима»… Тот рос слишком слабым и в стае не выжил бы. В дикой и глупой стае ум не слишком ценят – а он умен и памятлив, мог бы стать хорошим Вторым.

Уже не важно.

Первый лежал, горящей кожей спины ощущая занесенный удар беды. Потолок посветлеет, и они придут. Сейчас спят, а вчера вечером решили, что ему и другим не следует дольше жить. Так говорит сердце. Первый слишком давно в куполе и ощущает Вечных так ясно и подробно, как никто другой. На этом уровне, на втором и третьем, иногда примечая и тени сознания с более глубоких ярусов. Сегодня всюду – только азарт и предвкушение. Незнакомое, радостное, победное. Страшное для волков, смертельное и неодолимое. В этот раз им вожаков не выбирать. Память погибнет, новым придется все делать с нуля. Сколько поколений ушло на язык! На простейший счет и понимание этого самого «нуля». На изучение лабиринтов. Неужели опять зря?

Он ошибся, они пришли еще затемно и повели наверх, напоили «вечерним» волчьим соком. Сутки боли Первый перетерпел, с растущим ужасом осознавая в соседних клетках присутствие лучших из стаи-общины. Более пяти восьмиков! Почти четверть взрослого поголовья.

Их накормили досыта, напоили и вывели в пустыню.

Для слабых глаз Вечных волки на поверхности – неприметные серые шкуры на блеклой пыли. Но хозяевам вещи сегодня были интересны. Забавны. Вот они и бродили кругом, весело переговаривались, смеялись. Щупали загривки, пинали в бока. Щелкали бьющими током бичами. Первый в полноте ощущал их пьяную радость, острую и нездоровую, как даримое обручем контроля удовольствие. Столько хозяев сразу он никогда не видел. И еще идут…

Вожаков сбили в особую группу, отдельно собрали сильных молодых волков. Пришедшие снизу принесли краску и стали распылять на шкуры, делая мех блестящим и ярким. У вожаков – красным, у сильных – белым, у прочих – желтым.

К полудню из особых ходов выползли обманчиво тяжелые повозки. Хозяева то уходили в нижние уровни, то возвращались, суета росла. Что она означает, Первый понял, лишь когда все Вечные вернулись, разделились на две группы и стали устраиваться в повозках. И ружья, и луки он видел прежде. Этим угрожали стае, выпуская в дальние пробежки вне купола. Верная смерть, быстрая или мучительная – уж как решит хозяин. Обычно Вечные выбирали второе. Например, стрелы имеют наконечник, бьющий при попадании, как бич. От пронизывающего все тело удара, когда он приходится в ствол спины, надолго отнимаются задние лапы. Если же целят в шею, то волк падает, не в силах более шевельнуться и обычно умирает, ведь дышать он тоже почти не способен. Но гибнет медленно и трудно. Так забавнее.

Охота.

Знакомое слово, часто повторяемое этими двуногими зверями. Просто он никак не мог поверить, что это на них, на волвеков, пойдет охота. Не хотел поверить. Зачем? Их мясо Вечные вроде не едят, а шкуры не ценят. Тем более – слипшиеся, облитые мерзкой вонючей краской. Тогда – зачем?

Рядом встал Четвертый – голос Первого и охранник закона общины. Мало ли что вздумают нестабильные, пока старший спит? На Четвертого разок посмотреть – глупости из головы исчезают сами.

С чем пришел? Тоже знает про охоту. Скалится, надеясь уйти, советует держаться в середине и обещает прикрыть, все будут стараться. Куда уйти? Вне купола жизни нет, дышать нечем да и еды в пустыне не отыскать. Впрочем, Вечным охоту испортить – уже дело. Самое последнее в жизни.

Их снова накормили и напоили в свете вечернего тусклого солнца, дали надышаться густым сытным воздухом и велели двигаться на закат. Стая пошла ровно, довольно резво. Ворота, ведущие вниз, к уровням загонов, уже скрылись из вида, когда грунт принес вибрацию тронувшихся повозок. До стены купола в эту сторону таким ходом менее часа. Что потом? Да не будет этого «потом»…

Первый остановил стаю, вынудил всех валяться в пыли, гася яркость еще чуть липкой краски, чтобы вновь стать менее приметными целями. Затем разбил волков на малые группы и рассеял по пустыне. Две повозки всех не накроют одним ударом. «Ним», которого он хотел видеть Вторым, бежал чуть правее. Слабый. Сегодня ноги ценнее головы, хотя и они не спасут. До второлуния обруч рассказывает хозяевам о каждом – и где он, и что видит, и насколько устал.

Вибрация чуть приблизилась. Солнышко стояло уже совсем низко и ласкало лиловыми лучами морду, радуя напоследок. Лохматое, сияющее, теплое, будто шкуру гладило: терпи, волк, будет и тебе надежда. Откуда? Но все равно приятно, Первый даже оскалился и рыкнул в ответ: спасибо.

Бликующий купол впереди оборвался… дырой. Для охоты пробили, вот даже как. Не нужен больше, а служил из поколения в поколение, не зря на нем требовали искать даже малые трещинки. Прежде и ничтожной царапины боялись, заставляли смотреть, торопливо заделывая найденные дефекты. Он наблюдал: уже через пару часов трещины пропадали, словно сами собой затягивались. А теперь – дыра, огромная…

Он, вожак, снова прав в своих догадках, да только нет от сознания правоты ни малейшей радости: цели у хозяев теперь иные.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});