Вспышка. Том 1, 2 (СИ) - Хорс Игорь

Я посмотрел на маму, она сидела отрешенная, задумчивая.

— С мамой, — продолжил я. — Это хорошо. Пусть она у вас поживет, пока все не выяснится. Это правильно. Может, лекарства какие-то ей попринимать? Есть у вас родители-врачи?

— Найдем, конечно, — ответила Маргарита Марковна.

— А ты? — спросила Ольга.

— А мне нужно вернуться.

— Как вернуться? — спросила она, подалась вперед.

— Куда вернутся? — спросила теща.

— Зачем вернутся? — спросила мама.

Я посмотрел на них поочередно.

— Надо отца найти. С Глебом не все в порядке, я точно знаю. Заодно про Серого узнать. Да и вообще, что я тут с вами сидеть буду!

— Но как? Там же эти монстры и зомби!

— И что? Смог же убежать от них! Значит, они не всесильны! Тем более, я один буду, легче прятаться. Ничего, я справлюсь.

подошла ко мне, взяла за руку, заглянула глаза. Взгляд испуганный. И выдал ее немного дрожащий голос.

— А я всегда знала, что он особенный! Поэтому и замуж за него вышла и… — она поцеловала меня в щеку, забрала полотенце. — И до сих пор люблю его, и считаю самым лучшим и… особенным мужчиной в мире.

Глава 18

Ник.

— Я считаю, мы должны обсудить одну странную вещь, — сказала теща.

— Не странную, а необычную, — поправила ее Ольга.

Мама подняла руку, замотала головой.

— Да что вы ходите все вокруг да около, — сказала она, посмотрела мне прямо в глаза.

Я не выдержал.

— Может, что-то объясните мне по-человечески? Мам?

Мама вздохнула, опустила глаза, продолжила.

— Я рассказывала девочкам про Угорск. Про то, что один ты не изменился, ну или не заразился, не знаю, как это назвать.

— Ну, это я им рассказал…

— Да, но не рассказал о себе. О своих снах, видениях.

— Ты про детство говоришь? Так я и не помню ничего, ты же знаешь…

— Да, ты не помнишь. Но я помню. И это видение было у тебя не единственное.

— Еще что-то было?

— Да, когда тебе было четырнадцать. Ты спас отца.

— Как? — спросил я.

— Конечно, Леша рассказал бы лучше, это ведь с ним случилось. — Она помолчала немного. — Это было весной… не помню какого года, но тебе тогда было четырнадцать. Отец со своим другом в тот год часто ходили на зимнюю рыбалку …

— Это с дядей Семеном, что ли? — спросил я, припоминая ту историю.

— Да, — ответила мама. — Семен тогда утонул. — Маргарита Марковна тихо охнула. — Но не это главное, — продолжила мама, не обращая на сватью внимания. — Отец с ним сидел рядом. Они должны были тогда вместе… — мама отпила чаю, посмотрела на донышко чашки. — Но видно тогда была не судьба. Ты его спас.

— Я?

Все посмотрели на меня.

— Да, ты. Он услышал твой голос. Так же, как и мне, так и отцу ты тогда сказал и, думаю, показал, как он утонет вместе с другом. Он послушал тебя, собрал вещи, снасти, пошел к берегу, звал Семена, но тот ни в какую. Удили, ответил тот, с утра, а что после обеда случилось? Но Леша сошел на берег, оглянулся, а Семен, как сидел, так прямо и провалился под лед. Словно кто его за ноги дернул снизу… так и не выплыл, унесло течением. Нашли только в июле его тело за восемь километров ниже по течению.

— Господи, — воскликнула Маргарита Марковна, прикрыв рот ладошкой, — ужас какой!

Мама продолжила.

— Леша пришел домой как воды в рот набрал. Сказал, что Семен утоп. Про тебя ничего не говорил. Но я догадалась. Я потом с ним говорила об этом. И про свой случай тогда ему тоже рассказала.

— А почему мне ничего не сказали? — спросил я.

— А что бы мы тебе сказали? Что ты какой-то не такой? В четырнадцать-то лет?

— Ну да, наверное, ты права.

— Ну и потом больше это не повторялось, — закончила мама. — Ни разу! Мы и забыли как-то. Мало ли, может прозрение это было, или вообще случайность. Со временем все забывается. Я и вспомнила о твоем даре, когда очнулась в лесу, когда ты про людей рассказал, и про нас с отцом. И мне показалось…

— Не показалось! — перебила ее Маргарита Марковна. — Мы считаем, что у тебя дар!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Я усмехнулся, замотал головой.

— Да нет у меня никакого дара! — сказал я, поднялся, отошел с стене. Я отгонял от себя эти мысли, предположения. Детское сознание старательно стирало эти события из моей памяти, отторгало их. И вот опять.

— Есть еще кое-что! — сказала Ольга. — Об этом ты, наверное, тоже не помнишь. И это было совсем недавно.

— Что еще? — спросил я.

— Опять видения? — уточнила Маргарита Марковна. — У тебя? Почему ты мне ничего не сказала?

— Мама, ты тогда приболела, я не стала беспокоить. Ну, а потом как-то и забыла. Все же нормально было в результате.

— Да что было-то? — не унималась теща. — Давай, рассказывай! Сейчас самое время!

— Хорошо, — сдалась Ольга, обратилась к своей матери. — Помнишь позавчера я должна была после работы зайти и купить тебе лекарство… не помню, как называется, в общем от головы?

— Ну, да, — объяснила Маргарита Марковна, — у меня опять началась мигрень…

Мама сдвинула брови, силясь понять, что это за болезнь такая. Теща махнула рукой.

— Ну, в общем, голова заболела.

Мама понимающе кивнула. Оля продолжила.

— И тут я подумала, что мама в очередной раз филонит, — Маргарита Марковна кинула на нее недоумевающий взгляд. — Ну, ладно ты, не смотри так на меня! Бывают у тебя капризы… ну так вот, решила я не заходить в аптеку, а идти сразу домой. Устала еще тогда, помню, после работы, как собака. И вдруг — раз! — голос Никиты, твой голос у меня прямо в голове: «Не ходи домой, зайди в аптеку! Не ходи домой сейчас! Не ходи!».

Мы все внимательно ее слушали. Я был напряжен и взволнован. Еще бы, слышать снова о себе такое…

Оля продолжила.

— У меня даже в глазах что-то затуманилось. Ну, думаю, все — заработалась! Уже голоса мерещатся! Но все-таки послушала твой голос и решила зайти в аптеку, — она посмотрела на меня, глаза сияли. — Уж больно голос был настойчивым!

Она замолчала, отвела пронзительный взгляд за окно.

Молчание прервала Маргарита Марковна.

— И что было дальше? — спросила она, глядя на нас по очереди. — Или я одна чего-то не понимаю? Это было еще одно видение? Да?

— Да, — ответила мама. — Еще одно.

Оля резко обернулась к нам, просияла.

— Сколько тебе сейчас лет, Никита?

Я смотрел на нее в недоумении.

— Ты же знаешь. Чего ты спрашиваешь? Ну, двадцать восемь, и что?

Оля подошла к столу, уперлась руками, посмотрела на меня и маму, произнесла медленно и твердо.

— Вы еще не поняли? Первое видение было в семь лет, с тобой, мама связанное. Второе в четырнадцать, с отцом. Видение связанное со мной — в двадцать восемь. Ну? Каждые семь лет! Значит, у тебя должно быть еще одно видение в двадцать один год!

Она победно выпрямилась.

Мама посмотрела на меня, спросила.

— С кем может быть связано твое видение в двадцать один год, Никита?

— Я не знаю, мам. Не помню.

Тут в разгадку моих видений вмешалась Маргарита Марковна.

— Вспомни, чем ты занимался в это время! С кем дружил, что тебя больше всего волновало, беспокоило? Кто был для тебя самым дорогим человеком в это время?

Я судорожно пытался сопоставить видения и людей, с ними связанных. Семь лет — мама, которая была для меня тогда самой главной в жизни, это очевидно. В четырнадцать — отец. Тут тоже все ясно: велосипеды, рыбалки, скворечники, теплица. Отец в эти годы был для меня примером и авторитетом. В двадцать восемь — Ольга для меня стала номером один. Любимая женщина, свет жизни. А в двадцать один?

— Ну, что-то вспоминается? — полюбопытствовала нетерпеливо теща.

Я стал рассуждать вслух.

— Я только с армии вернулся. Ну, девочки, гулянки, тренировки, чтобы мышцы подкачать, выглядеть привлекательнее как раз для девочек.

— Ух ты! — воскликнула теща. — Оля! Ты слышишь? Девочки у него, оказывается, были!