Жертва. Путь к пыльной смерти. Дверь между… - Роберт Пайк

— Добрый вечер! — сказал Харлоу.

— Добрый вечер, сэр. — Улыбка исчезла. — Боюсь, что автобус уже ушел…

— А у меня — свой собственный транспорт.

— На лице девушки вновь появилась улыбка.

— Ну, разумеется, мистер Харлоу. Какая я глупая. Ваш красавец «феррари». Могу я чем-нибудь…

— Да, пожалуйста. Вот тут у меня четыре фамилии — Мак-Элпайн, Нойбауер, Тараккиа и Джейкобсон. Вы не могли бы назвать мне номера их комнат.

— Разумеется, мистер Харлоу. Но, боюсь, все эти джентльмены только что уехали.

— Знаю. Я и ждал, пока они не уехали.

— Не понимаю, сэр.

— Просто хочу подсунуть им кое-что под двери. Старинный обычай перед гонками. Понимаете?

— Ох уж эти гонщики и эти розыгрыши! — До этого вечера она наверняка не видела ни одного гонщика, но это не помешало ей бросить лукавый и понимающий взгляд. — Их номера — 202, 208, 204, 206.

— Вы назвали их в той последовательности, в какой я назвал фамилии?

— Да, сэр.

— Благодарю вас. — Харлоу приложил палец к губам. — И, разумеется, — никому ни слова!

— Конечно же, мистер Харлоу. — Она улыбнулась с видом заговорщицы и проводила его взглядом.

Харлоу же мог достаточно трезво оценить силу своей славы, чтобы понять, что ее молчания хватит лишь до конца этой недели, а потом она будет не один месяц рассказывать всем об этом кратком разговоре.

Он вернулся к себе в номер, достал из чемодана кинокамеру, отвинтил заднюю стенку, сделал царапину на матово-черном металле и вытащил оттуда миниатюрный киноаппаратик, величиной с пачку сигарет. Положив его к себе в карман, он вновь привинтил крышку кинокамеры, положил ее обратно в чемодан и устремил задумчивый взгляд на лежавшую там же маленькую холщовую сумку с инструментами. Нет, в этот вечер они ему не понадобятся — там, куда он собирался идти, он сможет найти все эти инструменты. И все же он взял сумку. Потом вышел из номера.

Он прошел по коридору к номеру 202 — это был номер Мак-Элпайна. В отличие от последнего, Харлоу не пришлось прибегать к хитрости, чтобы выманить ключи из чужого кармана, у него был собственный отменный набор ключей. Подошел уже четвертый ключ. Замок открылся, он вошел и запер за собой дверь.

Расправившись в первую очередь с сумкой, стоявшей на самой верхней полке стенного шкафа, почти на недосягаемой высоте, Харлоу начал методично осматривать всю комнату. Ничто не ускользнуло от его пристального внимания: ни одежда Мак-Элпайна, ни шкафы и шкафчики, ни чемоданы.

Наконец он натолкнулся на маленький чемоданчик, размером почти с портфель, но запертый на замки удивительно мощные и необычные для такого крошечного вместилища. Но в наборе Харлоу были самые удивительные и разные ключи, и открыть этот маленький чемоданчик ему не стоило особого труда.

Внутри чемоданчик напоминал настоящий походный офис: документы, включая накладные, квитанции, чековые книжки и бланки для заключения контрактов. Владелец команды «Коронадо» явно сам занимался своей бухгалтерией. Харлоу интересовали только перехваченные резинкой чековые книжки. Он быстро перелистал их, и взгляд его приковали первые страницы одной из этих книжек, где были вписаны все произведенные платежи. Он внимательно вчитался в эти четыре странички, сокрушенно покачал головой, словно не веря своим глазам, сложил губы трубочкой, будто собираясь свистнуть, а потом извлек из кармана мини-камеру и сделал восемь снимков, дважды засняв каждую из четырех страниц. Затем привел все в номере в порядок и удалился.

В коридоре никого не было. Харлоу дошел до номера 204 — номера Тараккиа — и открыл дверь тем же ключом: ключи гостиничных номеров имеют лишь несущественные отличия, ибо все двери должен отпирать один общий, служебный ключ. Тот ключ, которым пользовался Харлоу, фактически и был таким.

Поскольку у Тараккиа имущества было значительно меньше, чем у Мак-Элпайна, осмотр его номера занял сравнительно мало времени. Но и здесь Харлоу обнаружил миниатюрный портфельчик, открыть который ему было так же легко. В нем оказались лишь несколько деловых бумаг, в которых Харлоу не нашел ничего интересного. Его внимание привлекла тонкая записная книжка в черно-красном переплете, в которой имелись записи, с виду похожие на крайне загадочный список адресов. Каждый адрес, если речь шла действительно об адресах, был помечен какой-нибудь одной буквой, за которой следовали две или три строчки совершенно непонятного набора букв. Это могло означать что-то интересное, но могло и ничего не означать. Харлоу был в нерешительности. Потом, пожав плечами, вынул киноаппарат и заснял эти страницы.

Номер Тараккиа он оставил в таком же безупречном виде, как и номер Мак-Элпайна.

Две минуты спустя, в номере 208, Харлоу, сидя на кровати Нойбауера и держа на коленях портфель, уже не колебался. Мини-камера деловито пощелкивала: тонкая записная книжка в черно-красном переплете, которую он держал в руке, была точной копией книжки, которую он видел у Тараккиа.

Наконец, Харлоу добрался до последнего из намеченных объектов — до номера Джейкобсона. Видимо, Джейкобсон был или менее предусмотрительным, или менее хитрым, чем Тараккиа и Нойбауер. У него были две банковские книжки, и, открыв их, Харлоу замер в неподвижности. Как явствовало из этих книжек, доход Джейкобсона в двадцать раз превышал то, что можно было нажить при нормальных заработках главного механика. В одной из книжек Харлоу нашел список адресов на английском языке, рассеянных по всей Европе.

Все эти детали Харлоу тоже запечатлел с помощью своей верной камеры.

Он положил бумаги в портфель, а портфель — в чемодан и хотел уже было уйти, как вдруг в коридоре послышались шаги. Он остановился в нерешительности. Шаги приближались и смолкли перед дверью Джейкобсона. Харлоу выхватил носовой платок и собирался приладить его вместо маски, но в этот момент в скважине замка стал поворачиваться ключ. Харлоу едва успел бесшумно проскочить в гардероб и тихо прикрыть за собой дверцу, как входная дверь открылась и в номер кто-то вошел.

Харлоу находился в непроглядной тьме. Он слышал, как кто-то двигается по комнате, но по доносившимся оттуда звукам не мог понять, чем занят этот человек. Похоже было, что он занимался тем же, что за минуту до этого делал он сам.

Харлоу на ощупь сложил платок треугольником, приложил его к лицу так, что основание пришлось прямо под глазами, а концы завязал узлом на затылке.

Дверь в гардероб внезапно открылась, и взору Харлоу предстала горничная. В руках у нее была диванная подушка. Видимо, она только что сменила ее ночными подушками.

Перед горничной же возникла из тьмы грозная фигура человека в белой маске, и глаза ее, как говорится, сразу полезли на лоб. Беззвучно, не издав даже вздоха, она стала медленно падать на дверцу. Харлоу переступил порог, подхватил ее, не дав коснуться мраморного плинтуса, и мягко опустил на пол, подложив ей под голову диванную подушку. Потом быстро подскочил к двери, ведущей в коридор, запер ее и, сорвав маску-платок, тщательно протер им все поверхности, до которых дотрагивался, включая ручку и замки портфеля. Напоследок он снял телефонную трубку с аппарата и положил ее рядом на стол. Уходя, он оставил дверь в номер слегка приоткрытой.

Быстро пробежав по коридору, он замедлил шаг, спустился по лестнице и со спокойным видом вошел в бар.

В следующую минуту он уже сделал заказ. Бармен посмотрел на него, почти не скрывая удивления:

— Что вы сказали, сэр?

— Я сказал: двойную джина и тонизирующей.

— Хорошо, мистер Харлоу. Очень хорошо, мистер Харлоу.

Бесстрастно, как только мог, бармен приготовил напиток, который Харлоу унес с собой в укромный уголок и сел в кресло, поставленное между двумя растениями в кадках.

С интересом он стал наблюдать за всем происходящим в зале.

Вскоре возле коммутатора возникло необычное оживление и девушка-телефонистка уже начала раздражаться. Сигнальные лампочки на ее щитке непрерывно вспыхивали, но ей, видимо, никак не удавалось соединиться с требуемым номером. В конце концов она не выдержала, подозвала мальчика-рассыльного и, понизив голос, что-то ему сказала. Понимающе кивнув, он неторопливым шагом пересек холл в полном соответствии с хорошим тоном, принятым в Вилла-отеле Чессни.

Вернулся он совсем в другом темпе. Быстро промчавшись через холл к телефонистке, он стал что-то настойчиво шептать ей на ухо. Та соскочила со своего места, и не прошло и секунды, как появился сам администратор и поспешил через холл.

Харлоу терпеливо ждал, делая вид, будто отхлебывает время от времени из своего стакана. Он знал, что большинство присутствующих украдкой наблюдали за ним, но это его нисколько не смущало. На таком расстоянии они вполне могли подумать, что он пьет просто лимонад или тонизирующий напиток. Бармен-то, конечно, знал, что он пьет на самом деле. Знал он также и о том, что первое, что сделает Мак-Элпайн, когда вернется, — это потребует счет Джонни Харлоу под каким-нибудь благовидным предлогом.