Белый ферзь - Андрей Измайлов

Колчин не был романтиком. Колчин не был влюбленным. Он был муж. Инна была жена. Можно ли толковать подарок, бесценную доску из шаолиньского монастыря, как внешнее проявление чувств? Отчасти. От части. Просто жена — часть целого. И вот — нет этой части.

Инна. Инь, как ее называл Валя Дробязго. И как бы ее называл сам Колчин, не опереди его тесть (отношения «отец — дочь», по Кун-цзы, стоят выше).

Инь — тень, неосвещенная часть предмета.

Ян — освещенный лучами, либо попросту солнцем.

Шань — гора. У горы есть Инь, есть Ян, два склона. Отсюда единство.

А еще: Ди-Жэнь. В переводе — муж и жена. Даже не муж И жена или жена И муж. А просто — Ди-Жэнь. Оба они — Ди-Жэнь. Жэнь — человек. А вот Ди — многозначный иероглиф. Ди — и равный по силам, и равный по состоянию, и… достойный враг. Такой вот иероглиф. Уравнивающий статусы и статуты сторон. Достаточно сказать, что за два тысячелетия китайцы признавали Ди-Го лишь два государства (Го — оно и есть государство, а Ди —…) — одно сгинуло за давностью лет, а второе… Тибет. Тибет, знаете ли, Тибет…

Вот и были они, Колчины, — Ди-Жэнь. И нету…

Сю — отдых, праздник, развод.

Что остается? Довольствоваться разбитными молодухами Валдая? Секс — оно пусть и чувство, но и некое физиологическое отправление.

Займитесь спортом, советуют врачи истомившимся подросткам.

Колчин давненько не подросток. И спортом занимается давненько. Ну да пусть это будет последней проблемой, которую предстоит решить!

Волхов. Речка. Ага! «Порш» снова попался. Гаишники за мостом подстерегали. Сколько же водила в общей сложности от себя оторвал? По десять тысяч раз пять. И не сумма по нынешним временам, но обидно шоферюге должно быть: время — деньги. Домой торопится, а тут привязались, пиявицы! Домой, точно. 78. Питерский индекс.

Кстати, водила и шоферюга — женского рода. Так оно и… Девица за рулем. И еще одна — рядом.

Нельзя женщинам доверять руль на продолжительной трассе. Бензина сожрут на треть больше разумного и достаточного, форсируя и форся, а средняя скорость все та же. Вон Колчин в который раз иномарочку догоняет и перегоняет, а расход у него — восемь литров на сто километров.

Он отметил девиц в красном «порше» мельком. Так бы и мимо просвистел, как и прежде, но загодя до моста как раз знак — 20 км. А на такой скорости черепашничая, невольно разглядишь, кто за рулем остановленной гаишниками машины.

Что же вас погнало, девицы-красавицы, в ночь, в слякоть? К Рождеству поспеть? Да-а… В ночь перед Рождеством. Гоголевщинка. Черти, духи, звери алчные…

МЯСНОЙ БОР — БОЛЬШОЕ ОПОЧИВАЛОВО…

Большой умник нарекал населенные пункты. Оптимист. Вот, пожалуйста, — Померанье! Патологоанатом Штейншрайбер порадовался бы ассоциативно: Опочивалово, Померанье, Мясной… Бор. Во-во! И для полного букета — Красный Латыш. Тоже населенный пункт. Кем населенный? Ночь перед Рождеством. А вдоль дороги гаишники с жезлами стоят. И тишина-а…

Впрочем, ГАИ Колчина так ни разу и не стопанула. Уметь надо ездить. Умел.

Это что у нас? Это уже Ленинградская область. Усадище. Тоже ничего название! Усадище, угробище, угадище…

Сколько сейчас? Утро. Считай, утро. 5.30. А выехал он в 22.15. Семь с половиной часов. Хорошо. Пристойный результат. Весьма пристойный, учитывая темноту, осадки и проверки на дорогах. И не устал, но даже отдохнул.

ТОСНО…

Интересно, вернулся Брадастый с озера Неро? У Егора та же манера вождения, что и у Колчина. Она, подобная манера, или есть, или ее нет. Та самая манера, когда обзор у тебя фактически все триста шестьдесят градусов, и ты ведешь машинально, не сосредотачиваясь, — даже позволяешь себе полувздремнуть. Есть такая манера. Владея ею, даже не утомляешься трассой, а, напротив, отдыхаешь. Общую картину ощущаешь — не вглядываясь, не расходуясь. Только когда что-то в общей картине меняется, тогда включаешь дополнительное внимание. Не пришлось на сей раз. Всего одна остановка — подзаправиться, заодно себя проверить, сколько точно бензина съедено на сотню километров. Да, восемь. Очень и очень пристойный результат.

А вот по Питеру придется покрутить уже в иной манере — концентрация максимальная. Питер Колчину знаком, но все же в меньшей степени, чем Москва. Когда он здесь был в последний раз? Это было недавно. Это было давно.

Московский проспект. Питер. Приехали.

Далее — по наитию. Потому что, хоть и определил для себя Колчин опорные точки, но в шесть утра несподручно звонить — хоть по домашним, хоть по рабочим телефонам.

Надо бы с гостиницей определиться пока…

Центр для поселения не годился. «Невский палас», «Европейская», «Санкт-Петербург» — вполне отвечают запросам того, кто:

«…занимается спортом, почти ни с кем не дружит, не курит, почти не пьет, в еде очень умерен. С другой стороны, обнаруживает явную склонность к роскоши в быту и знает себе цену: …автомобиль принял как должное, выразив недовольство его малой мощностью и уродливостью; недоволен также квартирой — считает ее слишком тесной и лишенной элементарных удобств; жилище свое украсил оригинальными картинами и антикварными произведениями искусства…» (Досье. Образ жизни. Стр. А-Б).

Отвечать-то они отвечают, но каждый вселившийся тут же берется под контроль криминальной общиной: клиент прибыл, клиент отечественный, в средствах не ограничен (иначе обосновался бы в «Невском паласе» — «Европейской» — «Санкт-Петербурге»?!), клиента надо бы ПОСМОТРЕТЬ.

Колчин прибыл в Питер отнюдь не за тем, чтобы его можно было ПОСМОТРЕТЬ.

Он сам не прочь ПОСМОТРЕТЬ.

Потому центровые отели — мимо. Не говоря уж о «Пулковской» и «Прибалтийской» — пусть и окраинные, но заграбастанные бандитами чуть ли не с первого дня существования.

Однако ночевать неделю (максимум неделю) в машине — себя калечить. Склонность к роскоши — она относительна. Для кого-то ванна «фуро», чистая постель, отсутствие тараканов и случайных соседей по номеру — роскошь. Для ЮК — не роскошь, а средство отдохновения. Мелочь, но на которой лучше не экономить — дни предстоят хлопотные, многотрудные, так хоть ночью бы восстановиться…

А кстати, сколько у него денег, чем он сейчас располагает? Та-ак. Недурно. Располагает, короче. Думается, в Питере обменять зелень на дерево — не сложней, чем в Москве.

Колчин держался в хвосте «порша», резонно решив, что машина с питерским индексом куда-нибудь да вывезет — дама за рулем получше ЮК ориентировалась в транспортных хитросплетениях города. Так получилось. Это вроде случайного попутчика, которого вынужден терпеть всю дорогу, а по прибытии на место — и не расстаться. Как бы незримая связь образовалась, эдакая паутинная — рвется легко, но есть.

«Порш» скинул лихость до позволенных в черте города шестидесяти, и угнаться за ним — не вопрос.

Колчин прикинул, что будет держаться за дамским экипажем до тех пор, пока тот не свернет в откровенно не нужный проулок. Тогда-то, лишившись поводыря, придется определяться по месту самому — езда в незнаемое.

Ну, не так чтобы совсем незнаемое. Одна из неизбежных точек — «Удельная». Там-то, поблизости, обитает Алабышева Ревмира Аркадьевна, приходящаяся ЮК тещей. Судьба миловала — виделись один раз в жизни, на свадьбе. Да вот подкузьмил фатум — второй раз в жизни неизбежен… И Комендантский аэродром от Удельной — сантиметр по крупномасштабной карте. Тоже предстоит визит. К Галине… как бишь ее… Андреевне. Лешаковой-Красилиной-Мыльниковой.

Это не есть посещение ближних и дальних родственников-друзей жены. Сказано: все связи порываются.

Но есть это добыча информации об Инне посредством непринужденного общения с ближними-дальними родственниками-друзьями жены.

И пусть Колчин заранее готовится к собственному принуждению для непринужденного общения. Даже с выжившей из ума Алабышевой (это не анекдотное неприятие тёшшшши, это… так оно и…), даже с пострадавшей на почве самостоятельного бизнеса старшей подругой Инны — Галиной Андреевной. (Кун-цзы кто угодно, но не дурак, и потому включение в систему человеческих отношений тандема «старший друг — младший друг» — не прихоть, проверено веками.)

«Порш» вел Колчина, будто запрограммирован. Более того! Привел! «Чайка». Гостиница…

Днем с огнем иначе бы Колчин не нашел эту «Чайку». Еще и потому, что не искал бы — понятия не имел о существовании таковой. Просто прилежно следовал за дамским экипажем. И поводырь даже подмигивал габаритными огнями в предутренней мгле — не потеряйся. Ни к чему не обязывающий флирт на дороге. Это почему-то сразу выясняется — недоброжелатель тебя преследует («Шеф! Нас преследуют!») или симпатяга, избравший тебя же Вергилием («Веди меня, о…»).

Симпатяга — не то слово, которым Колчин определил бы себя самого, ну да тем, кто в «порше», видней.