Сон № 9 - Митчелл Дэвид

Вот так я и умер – сразу после полуночи, на отвоеванной у моря земле, где-то на южном берегу Токийского залива. Я чихаю, заплывший правый глаз дергается и ноет. Воскресенье, семнадцатое сентября. Не могу назвать свою смерть неожиданной, особенно после этих двенадцати часов. С тех пор как Андзю показала мне, что такое смерть, я замечал ее в подъездах, в лифтах, на аптечных полках. Видел, как она бьется о скалы в океане у берегов Якусимы. Всегда в отдалении. Теперь же она сбросила маску, как в кошмарном сне. Теперь это действительно происходит – со мной. Вот он, кошмарный сон наяву, от него не проснешься. Я повержен на лопатки, вдали от всех, кто меня знает, и столбик жизни на нуле. Тело истерзано, а температура поднимается выше, чем этот мост. Небо сыплет звездами, огоньками пролетающих самолетов и спутников. Какая мутная, жестокая, бестолковая, неправдоподобная, преждевременная, сопливая смерть! Гнусная и грустная авантюра, изначально обреченная на провал. В голове проносится, наверное, последняя мысль: если этой бессмысленной истории суждено продолжаться, Богу-вивисектору понадобится новый подопытный кролик. Так много звезд. Для чего они?

В среду после обеда я иду в банк рядом с вокзалом Уэно, чтобы заплатить за сообщения в колонках платных объявлений. Банк в десяти минутах ходьбы вниз по Асакуса-дори, поэтому я сажусь на осиротевший велосипед – служебный транспорт бюро находок. На эту развалину вряд ли кто-нибудь польстится, но велосипед помогает сэкономить четверть часа от обеденного перерыва, так что мне не приходится пробиваться сквозь толпу на улицах, раскаленных выхлопными газами и угасающим летом. В Токио нет тени, а сплошной бетон копит жар. Паркую велосипед снаружи и вхожу в банк – в обеденное время там кипит бурная деятельность, сопровождаемая особым банковским шумом. Трутни, телефоны, принтеры, бумага, автоматические двери, перешептывания, скучающий младенец. Оплатить план «Г» через банкомат дешевле – главное, не ошибиться, набирая длинный ряд цифр, иначе мои деньги улетят не на тот счет. Виртуальная кассирша на экране кланяется, сцепив руки перед собой. «Пожалуйста, подождите. Производится трансакция».

Жду. Читаю всякую ерунду о потерянных пластиковых картах и дешевых кредитах. Когда же снова поднимаю глаза на виртуальную кассиршу, она говорит нечто другое.

Я не верю своим глазам.

«Ты скоро встретишься с отцом, Эйдзи Миякэ».

Раза три я моргаю и снова смотрю на экран – сообщение не исчезает. Оглядываюсь по сторонам. Должен же быть автор у этого розыгрыша. В начале ряда банкоматов стоит живая кассирша, чтобы помогать клиентам, если у них возникнут затруднения; видя мое замешательство, она спешит подойти. У нее такие же униформа и выражение лица, как у ее виртуальной коллеги. Я молча указываю на экран. Она проводит по нему пальцем.

– Трансакция завершена. Вот ваша карточка, и не забудьте сохранить чек.

– Но взгляните на сообщение!

Голос у нее как у мультяшной мышки Минни:

– «Трансакция завершена. Пожалуйста, заберите карту и чек». Все в порядке.

Смотрю на экран. Она права.

– Там было другое сообщение, – настаиваю я. Оглядываюсь вокруг в поисках шутника. – Сообщение, в котором ко мне обращались по имени.

Ее улыбка застывает.

– Это крайне маловероятно.

Очередь прислушивается. Я взрываюсь:

– Я понимаю, что маловероятно! Иначе зачем бы мне…

На сцене появляется человек в униформе с желтой нашивкой на рукаве. Он всего лишь на пару лет старше меня, а уже Капитан Зазнайка, Самурай корпоративных финансов.

– Спасибо, госпожа Вакаяма. – Он отпускает свою подчиненную. – Я – дежурный менеджер. Что именно вас встревожило?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Я перевел деньги…

– Автомат допустил ошибку?

– На экране загорелось сообщение. Личного характера. Предназначенное для меня.

– Могу я узнать, почему вы пришли к заключению, что сообщение предназначалось вам?

– Там значилось мое имя.

Участливая мина Капитана Зазнайки явно отрепетирована на семинаре по обслуживанию клиентов.

– Что именно говорилось в сообщении, господин?

– Что со мной хочет встретиться отец.

Домохозяйки в очереди переглядываются, сгорая от любопытства. Капитан Зазнайка весьма убедительно изображает врача, беседующего с душевнобольным пациентом.

– Вполне возможно, что наш автомат использует иероглифы, которые трудно прочесть.

– Я не работаю в банке, но читать умею, спасибо.

– Ну конечно же. – Капитан Зазнайка оглядывает мой рабочий комбинезон и с притворным смущением чешет в затылке. Потом выразительно косится на часы, намекая, что смущаться следует мне. – Я имею в виду, что здесь либо какое-то недоразумение, либо вы стали свидетелем феномена, ранее не имевшего места ни в истории Токийского банка, ни, насколько мне известно, в истории японского банковского дела вообще.

Я прячу карточку в бумажник, сажусь на велосипед и возвращаюсь на вокзал Уэно. До самого вечера мне настолько не по себе, что госпожа Сасаки спрашивает, в чем дело. Я вру, что меня знобит, и она дает мне лекарство. В перерыв я подхожу к банкомату на вокзале, который выдает справки о счетах, но не принимает платежи. Ничего необычного. Всматриваюсь в лица посетителей бюро находок, пытаясь уловить многозначительный взгляд. Ничего. Может быть, это проделки Суги? Но Суга не знает о моем отце. Никто в Токио не знает о моем отце. Кроме отца.

Подлодка везет меня в Кита-Сэндзю. Я все время озираюсь. Паранойя. Трутни на меня не смотрят, только какая-то девчушка таращится. По пути домой от станции ловлю себя на том, что высматриваю преследователей в уличных зеркалах. В супермаркете покупаю окономияки[95] со скидкой в полцены и молоко для Кошки. «Бунтаро», – думаю я, стоя в очереди. Я поселился у него, потому что один из родственников моего учителя игры на гитаре, который живет в Кагосиме, знаком с подругой жены Бунтаро. Может, Бунтаро прознал про моего отца? Но разве у владельца скромного видеосалона есть возможность использовать экраны банкоматов для рассылки личных сообщений? А может, Суга и Бунтаро коварно сговорились между собой? В «Падающей звезде» подозреваемый, ероша редеющую шевелюру, беседует с женой по телефону. Обсуждают детские сады для Кодаи. Он кивает мне и складывает ладонь в клюв гогочущего гуся. Я просматриваю пару сцен из фильма ужасов под названием «Вскружи мне голову»[96]. Полицейский преследует маньяка, который заставляет людей испытывать то, чего они больше всего боятся, и жертвы умирают от страха.

– Ну да, парень, ты наверняка думаешь, что это странно, – говорит Бунтаро, вешая трубку. – Ведь Кодаи еще даже не родился. Но списки желающих попасть в эти заведения длиннее, чем гитарные соло Grateful Dead[97]. Того, кто пристроен в правильный детский сад, конвейер довезет до правильного университета. – Он вздыхает, качая головой. – Ох, как я глубокомысленно рассуждаю об образовании. Заботливый папаша. А у тебя как дела? Судя по виду, из тебя высосали костный мозг.

Бунтаро угощает меня сигаретой и вычеркивает себя из моего списка. Невероятно, но единственный оставшийся подозреваемый – отец. И что же нам теперь делать? План «Д».

В обед в четверг я иду в то же самое отделение того же самого банка, чтобы еще раз проверить тот же банкомат. Дежурит та же самая женщина, – узнав меня, она отводит глаза. Вставляю карточку в прорезь, набираю пин-код, и виртуальная кассирша отвешивает мне поклон. Вот это да! «В какой темной комнате нет выхода, а только входы в комнаты еще темнее, чем первая? Отец ждет твоего ответа».

Пытаюсь разгадать – это что, предупреждение? Оглядываюсь в поисках Минни-Маус, но меня уже поджидает Капитан Зазнайка.