Враг на рейде - Вячеслав Игоревич Демченко

флотом союзников».

Но, увы, неудачи союзников, последовавшие вскоре после начала Дарданелльской операции, исключили всякую возможность занятия Босфора десантом. Черноморскому флоту оставалось лишь оказывать посильное содействие союзникам путем демонстраций.

По существу, единственным видом их оставались бомбардировка укреплений Босфора и демонстративное пребывание флота перед Босфором якобы с целью высадки десанта. В Одессе производились открытые приготовления транспортной флотилии, стягивание войск, посадки и тому подобные действия, имевшие целью ввести разведку неприятеля в заблуждение.

Резюмируя:

Угроза русского десанта на Босфор должна была удерживать в районе Константинополя те 4 турецких корпуса, которые с начала войны были расположены там для обороны Босфора и столицы и при отсутствии этой угрозы могли быть переброшены для обороны Дарданелл и Галлиполийского полуострова…

Почти аналогичным способом и почти те же силы демонстрировали готовность турок открыть Крымский сухопутный театр боевых действий.

Пока же, предупредив о невозможности десанта и блокировки турецких проливов, Ставка предоставила адмиралу Эбергарду «на свое усмотрение» демонстрировать, «кто в доме хозяин». Вопрос этот пока оставался спорным…

…Сейчас же пять русских линкоров – «Евстафий», «Иоанн Златоуст», «Пантелеймон», «Три святителя» и «Ростислав», – обстреляв Трапезунд и поставив у турецкого побережья мины с заградителей «Константин» и «Ксения», возвращались в Севастополь.

– Ваше высокопревосходительство! – вытянулся перед адмиралом радист, силясь придать изможденному лицу должное подобострастие. Однако глаза его были красны, как у марсового, – служба почти такая же, бессонная, на пределе внимания, а развлечений и того меньше. – Радио от Морского генерального штаба.

Эбергард кивком поощрил дежурного.

– «Гебен» и «Бреслау» в море.

– Господин адмирал… – тотчас же встревоженно вклинился капитан 1-го ранга.

– Знаю-знаю, – досадливо отмахнулся «господин адмирал». – Угля на поиск нам, конечно, не хватит. Так и не будем искать, Валерий Иванович. Не будем. Идем домой. Но помним! – предупредительно поднял он палец в белой лайковой перчатке. – Помним, господа. Сушон сделал ответный ход. Сам нас ищет…

Глава 13 большой враг

Пятнадцать минут у Сарыча

«И всего-то пятнадцать минут. Почти…» – проследил за торопливой секундной стрелкой Вадим остановившимся взглядом. В звенящей тишине, казалось, было слышно даже потрескивание механизма в корпусе брегета.

Но вот уже сквозь паклю глухоты стали прорываться крики, гулкий топот по железу пайол и даже как ни в чем не бывало отбили склянки…

Когда в предыдущий раз корабельная рында «Евстафия» отзвенела положенный счет, никто ее, кажется, не услышал. За исключением равнодушно грохочущих в утробе броненосца машин – на палубе воцарилась напряженная тишина. Все, что не спешило, не бежало, движимое приказом, – все замерло, навалившись на фальшборты спардека, леера надстроек на баке.

Только что, оставив на серой ряби моря две широкие пенные борозды и прибитые туманом дымы, отвернули вправо и влево крейсера «Память Меркурия» и «Кагул». Отвернули, пока более проворный враг не нагнал их, и тотчас канули в тумане. Теперь, словно баковое орудие прямой наводкой, в туман целился стальной бушприт.

О том, что где-то там, в белом мороке, прячется, точно диковинный зверь в броневой чешуе, сшитой стальными клепками, «Гебен», уже знали. С «Алмаза» его видели воочию, а радист «Евстафия» подслушал отрывистый лай немецких команд в эфире.

Контр-адмирал Сушон, державший флаг на «Гебене», нашел русскую эскадру. И теперь предстояло выяснить, на чью голову такая сомнительная удача…

18 ноября в 45 милях от мыса Херсонес

Широта 42° и долгота 34°,

юго-западнее Ялты у мыса Сарыч. 12:10

– Чертов туман совершенно положил дым, ваше благородие! – высунув голову из орудийного порта, выругался старший комендор.

Вадим и сам беспокоился. Если они сами тут, в авангарде, мало чего (да ничего, если честно, не видят), то что может видеть управляющий огнем бригады старший арт-офицер, оставшийся сзади, на «Иоанне Златоусте», где и туману не надо – одного дыма со всей эскадры, и впрямь прибитого сыростью, хватит? Не зги.

Так оно позднее и оказалось. Кроме флагмана «Евстафия», отчетливо видевшего цель, вся сводная бригада дружной стрельбой только рыб пугала далеко по-за немецкой эскадрой. Переданное по радио расстояние до турецкой, читай немецкой, эскадры «прицел 60» было на самом деле почти в полтора раза больше реального.

Уже узнаваемый силуэт «Гебена» Вадим увидел в амбразуру орудийного спонсона на баке.

Теперь он не казался мистически громаден. Все-таки смотрел на него старший лейтенант с борта линкора. Немногим меньшего «турецкого немца». Это совсем не то, что смотреть на стальную махину, задрав голову с приплюснутого бака эсминца, на уровне чуть ли не подводной лодки в надводном положении.

Завивая в вихри белесый туман и взрывая белый бурун, двигался прямо на них обрубленный форштевень линейного крейсера с близоруко сошедшимися черными глазами двойных клюзов гигантских океанических якорей. Будто странное четырехглазое рыло морского чудовища, немного показавшегося на поверхность серой клепаной чешуей, таким казался рассаженный корпус. Еще два черных зрачка на вытянутых в их сторону щупальцах-стволах уставились прямо на Вадима поверх рыла чудовища – и это были 280-мм орудия огромной носовой артиллерийской башни. И совсем уж мелкими казались иллюминаторы мостика и боевой рубки с головной надстройки.

Но не было в этом ничего особо пугающего, когда за спиной твоей целая эскадра, по крайней мере похожих стальных исчадий убийственного гения человеческого. Даже притупилось как-то понимание, что сейчас это грозное дымно-стальное противостояние намерений разрешится адом противоборства…

«Напротив», – поймал себя на мысли Вадим. Хотелось, чтобы началось оно, разрешилось поскорее…

Видимо, та же мысль витала и наверху, на капитанском мостике флагмана.

Морская хроника

18 ноября. Бой у м. Сарыч.

Возвращаясь в Севастополь, Черноморский флот, идя в походном порядке (линейные корабли – в кильватерной колонне, крейсера – в дозоре в 3,5 мили, сзади линейных кораблей – миноносцы), в 12 час. 10 мин. слева по носу обнаружил неприятеля.

Линейные корабли начали последовательный поворот влево, приводя противника на курсовой угол 90°.

С дистанции 40 каб. «Евстафий» в 12 час. 20 мин. открыл огонь и первым же залпом накрыл «Гебена».

Через минуту начал стрельбу и «Гебен»…

…Как только «Евстафий» развернулся правым бортом, низкий железный потолок над головой Вадима содрогнулся так, что облупилась и порхнула хлопьями не такая уж и старая покраска, – ударил двухорудийный залп башенных.

– Выстрел! – тотчас же скомандовал лейтенант, отскочив от амбразуры. И через секунду, после лязга затворной камеры, крикнул: – Пли!

Амбразуру затянуло горьким пороховым дымом, и поэтому Вадим не увидел…

305-мм снаряд с «Евстафия» просадил борт «Гебена» в районе фок-мачты.

Матросы третьего 150-мм каземата разлетелись от соседствующих орудий комками красно-черного тряпья. Первое Mein Gott! раздалось уже с покореженных пайол, где-то под тучами желтого дыма, в котором светлел только пролом