Бедная Марта - Маурин Ли

— Ох, родная моя. — Миссис Келлауэй помрачнела. — Я так хотела, чтобы у вас все получилось. А с этой девушкой из Лондона у него серьезные отношения?

— Ради всего святого, откуда мне знать об этом, мама? Вряд ли он станет обсуждать со мной свою невесту, верно? Все, что мне известно — это ее ужасное имя, Леттис.

— А мне представляется, что Леттис — милое и свежее имя.

— Вероятно, именно поэтому он на ней женится — ее имя ему нравится больше, чем мое.

Миссис Келлауэй приняла замечание дочери всерьез.

— Вряд ли это действительно так, дорогая. — Она продолжала вчитываться в письмо Клайва. — Во всяком случае, — сказала она спустя несколько мгновений, — похоже, что в следующее воскресенье он свободен и сможет прийти на обед. Я напишу ему, что мы с нетерпением ждем его.

Клайв вновь ехал в Блэкпул, чтобы встретиться с редактором газеты «Ланкашир пост».

— Мне очень жаль, Клайв, но я говорю «нет». — Эдгар Гендерсон отодвинул от себя некролог, написанный Клайвом в память о Джо Росси. — Он слишком эмоционален. И слишком импульсивен; того сорта, который вызывает революции. — Редактор сделал паузу, чтобы затянуться зловонным дымом из своей трубки. — Нет, — повторил он. — На этой неделе, как и на любой другой, мы получили добрый десяток некрологов о людях из нашего района, погибших на войне во Франции. Все они краткие и не содержат велеречивых сентенций о том, как несправедливо, что погиб именно этот человек.

— Я все понимаю, сэр, но именно этот человек оказался сущим ребенком. — Клайв с такой силой сжал кулаки, стараясь унять гнев, что ногти впились в ладони. — Во-первых, это нарушение закона. Во-вторых, отправка детей на фронт — не те действия, которыми может гордиться наша страна.

— Согласен, но и наших читателей нечего волновать лишний раз. — По лицу Эдгара можно было заключить, что он устал проявлять разумное долготерпение. — Это ведь не они отправляют мальчишек на фронт. Даже если забыть о том, что на войне убивают их родственников, у каждого из них хватает собственных проблем, чтобы беспокоиться еще и о твоем парнишке. Вот что я тебе скажу, — редактор откинулся на спинку стула и выпустил клуб дыма в потолок, — я помещу его фотографию, такого же размера, что и остальные, а внизу дам сведения о нем, как и о других погибших. Этот вариант тебя устроит?

— Не могли же вы отказать мне в такой малости? — Клайв постарался не выдать горечи, которую сейчас испытывал. — Вы не можете выбирать, чьи некрологи публиковать, а чьи — нет. А возраст Джо вы соизволите указать? Или вы беспокоитесь, что это может расстроить уважаемых читателей?

— Разумеется, я укажу его возраст. А если кто-нибудь из читателей пожелает написать в редакцию и выразить свое возмущение этим фактом, я непременно опубликую его письмо.

— О, большое спасибо, сэр, — с издевкой сказал Клайв. — Огромное вам спасибо.

И теперь, несколько дней спустя, когда он направлялся в Лондон на встречу с Леттис Конуэй, своей фиктивной невестой, у него все еще было подавленное настроение. Он поехал на поезде и купил билет в первый класс, чтобы обдумать все без помех. В шесть часов пополудни он встретился с Леттис в ресторане отеля «Ритц», где они должны были поужинать. Оркестр наигрывал мелодию «Peg О' My Heart»[27].

— Ты выглядишь великолепно, — с восхищением произнес Клайв. Он прибыл в Лондон по ее просьбе. Леттис, с гривой непокорных иссиня-черных волос и ярко-красными губами, была вызывающе красива. Ее изумрудно-зеленое шелковое платье удерживали на плечах две узенькие бретельки. В ресторане не было мужчины, который не пожирал бы ее глазами.

— Душка Клайв, — промурлыкала она, соблазнительно проведя язычком по губам. Но он остался равнодушен к ее прелестям.

— Что тебе нужно, Летти? — поинтересовался он. Ее трюки были для него не в новинку.

— Мне нужен муж, — проворковала она. — Шампанского! — выдохнула она, подняв глаза на приблизившегося к их столику сомелье[28].

— Муж? — переспросил Клайв.

Леттис всегда клятвенно уверяла его, что не выйдет замуж до тех пор, пока ей не стукнет хотя бы сорок. «Когда я стану старой и уродливой и больше не смогу веселиться», — говорила она.

— Я беременна, дорогой, — с шутливым надрывом в голосе призналась она. — Залетела и пеку пирог в своей печке, как выражаются в нашем семействе.

— И кто же отец?

Обычно Леттис забавляла Клайва, но сегодня он обнаружил, что она действует ему на нервы.

— Да один лорд, повеса из высшего общества, скучный до невозможности и старый настолько, что годится мне в отцы. — Она небрежно взмахнула безупречной формы белой рукой с длинными пальцами, ногти на которых были такими же алыми, как и ее губы. — Развлекается охотой, рыбалкой и тому подобными глупостями.

— Если он смертельно скучен, то как вышло, что ты с ним связалась? — осведомился Клайв. — Не говоря уже о том, что легла с ним в постель.

— Дорогой мой Клайв, я сама не перестаю удивляться этому недоразумению. Не исключено, что его внушительный банковский счет ослепил меня. — Леттис сухо улыбнулась. — На день рождения он подарил мне норковую шубку.

— Ох, Летти, ты невероятно безответственная особа. — По правде говоря, он был шокирован. Не так должны приходить дети в этот мир, совсем не так. — Ты можешь сделать аборт? — задал он прямой вопрос.

Она вздохнула и перестала изображать из себя роковую женщину.

— Не могу, дорогой. Слишком поздно. Прошло уже четыре месяца, и это может быть опасно. — Леттис вздрогнула всем телом. — К тому же мысль об аборте приводит меня в ужас. Так что, боюсь, мне придется рожать.

— И ты хочешь, чтобы я подыскал тебе мужа?

— Нет, Клайв, любовь моя. Я хочу, чтобы ты и стал моим мужем.

Он ничего не смог с собой поделать и громко расхохотался. У Леттис, благодарение Господу, достало ума не обидеться, и девушка засмеялась вместе с ним.

— Значит, я отвергнута? — все еще посмеиваясь, полюбопытствовала она.

— Боюсь, что да, Летти. Я всегда буду твоим другом, но мужем не стану никогда, хотя я польщен, конечно, что ты сделала мне предложение. А как насчет того нудного лорда, разве он не хочет жениться на тебе?

— Хочет настолько, что прямо выпрыгивает из штанов, — лаконично отозвалась Леттис. — Он еще не знает о ребенке, но предлагает мне выйти за него замуж примерно раз в неделю. Я как-то была у него в поместье, это неподалеку то ли от Дорсета, то ли от Дарема, не помню в точности.

— А это действительно его ребенок? — спросил Клайв. Он не стал упоминать о том, что Дорсет и Дарем находились в противоположных концах страны.

Леттис поджала свои ярко-алые губы и с сомнением взглянула на него.

— Я почти уверена в этом.

— Но не на сто процентов?

— Нет, конечно, дорогой.

— Ох, Летти! — Клайв посмотрел на ее тщательно и умело накрашенное лицо и вдруг, совершенно неожиданно для себя, подумал о Кейт Келлауэй, красивой и естественной, не прибегающей к женским ухищрениям, вспомнил ее розовые губы и блестящие глаза. Она была прямой и искренней, начисто лишенной томных вздохов, уловок и многозначительных улыбок Леттис. Клайв очень удивился, обнаружив, что ему хочется быть рядом с Кейт, спорить с ней о чем-нибудь действительно важном, например об этой проклятой войне, а не сидеть за столиком фешенебельного ресторана с Леттис, которая всегда думала только о себе.

Только в декабре Марта узнала о том, что Альби Ллойд вернулся домой. К тому времени она пребывала в некоторой растерянности, обнаружив, что ждет ребенка. То, что Господь послал ей ребенка после нескольких минут равнодушных занятий любовью с Карло, казалось ей настоящим чудом. Это мог быть только мальчик, который заменит ей потерянного на войне сына. И сейчас ее беспокоила лишь клятва, данная самой себе в том, что жизнь Лили и Джорджи непременно изменится к лучшему. Но как она сумеет этого добиться с грудным ребенком на руках?

Марта еще ни с кем не говорила об этом. Совсем скоро она, правда, собиралась рассказать обо всем Кейт, которая, несомненно, будет счастлива, но зато Марта терялась в догадках относительно того, как отреагирует на новость Карло. Она боялась, что он лишь мрачно проворчит: «Еще один рот, который надо кормить», — хотя он был не в состоянии прокормить даже себя, не говоря уже об остальных.

Она зашла к Ллойдам после работы. Дул пронизывающий ледяной ветер, и тротуары покрылись корочкой льда. Кое-где витрины лавок уже украшали бумажные гирлянды и игрушки — до Рождества оставалась всего неделя.

Дверь ей отворила миссис Ллойд. К невероятному удивлению Марты, она тепло обняла ее и втащила в дом. Марта вспомнила их последнюю встречу, когда женщина отнеслась к ней с нескрываемой холодностью и грубостью. Тогда ее оставили стоять на ступеньках, а потом захлопнули дверь перед самым носом.