Гражданская война - Влад Тарханов

в Швейцарию. А дальше будет видно.

— Ну, тогда у наших горцев-соседей случится еврейское перенаселение.

— Не случится. У них смогут остаться только самые состоятельные евреи, остальным придется искать свой путь в более безопасное место.

— Скажи, ты мог бы меня свести с человеком, который сказал тебе о возможном перевороте?

— Тебя эта тема интересует?

— Насколько я понимаю, к коммунистам будут относиться едва ли лучше, чем к евреям. А к коммунистам-евреям… в общем, надо понимать, не опрометчиво ли я поступил, приехав в Веймарскую республику накануне грозы?

— Ещё как опрометчиво. Ещё как!

К моему сожалению, разговор с герром Шульце не дал мне никакой конкретики. Будучи человеком, связанным подрядами с военными, Генрих Шульце что-то слышал, что-то додумал, но опять-таки никакой конкретики, никаких цифр и имён. Печально! Однако даже наличие таких слухов делало ситуацию в стране весьма острой — дыма без огня не бывает. Ну что же, пришла пора использовать еще одну зацепку, может быть, это и сработает. Кто его разберёт?

Бронсвальд, Алленштейн

10 июля 1933 года

— Что вы хотите узнать, пан Кольтцофф? И учтите, у меня совсем мало времени. Особенно для вас.

Мария Зентара-Малевская не была настроена говорить. От слова совсем. У неё сейчас был сложный период — женщина осталась без работы, и старалась найти место учительницы, пока безуспешно. Наши товарищи помогли мне собрать немного информации про эту сорокалетнюю даму с крепкой крестьянской фигурой и такой же крестьянской убежденностью в своей правоте. Мнение чужака ее интересовало мало. Алленштейн был городком, в котором большая часть населения имела польские корни, их еще называли вармийцами. Вармия и мазуров — названия этих славянских племен, которые влились в польский этнос. Мария описывала в своих произведениях быт местных крестьян, порой слишком подробно, стараясь не упускать малейшие детали. Ее произведения были более этнографическими нежели художественными, поэтому продавались не особо хорошо, но Мария упорно работала в выбранном направлении, хотя ей и жилось не слишком-то живо, посмотрим, что из этого получится.

— Пани Мария, мне посоветовал обратиться к вам пан Юлиан из Варшавы.

— Вам так не хочется произносить Тувим? Почему? Пан ведь тоже еврей, или я ошибаюсь?

Уфффф! Прокатило! Как же мне было бы ей объяснять, что просто не помнил, кто из этих двух Юлианов, с которыми мы трескали варшавянку: Тувим или Слонимский дали ее адрес!

— Ну что вы, пани Мария, дело в том. что когда мы с паном Слонимским заседали у пана Тувима по весьма серьезному поводу, то…

— Небось какую-то гадость пили? — догадалась Мария. — Юлик прекрасный человек, но вино его когда-нибудь угробит. И что вас свело вместе? Неужели угрызения совести? Юлики немало женских сердец разбили. А вы, пан Кольцов?

Провокаторша.

— Нет, пани Мария (я сказал это и подумал о совсем другой Марии, чёрт возьми, очень скоро я её увижу!), мы с достойными панами говорили о создании антифашистского комитета деятелей науки и искусств.

— Политика? Не интересно. От слова «совсем» не интересно.

На лице женщины нарисовалась гримаса презрения.

— Не торопитесь с выводами, пани Мария. Скажите, кого больше всего не любят в Германии?

— Загадка для первоклассника. Конечно же вас, юде.

— А на втором месте кто?

— Цыгане, наверное… — уже не так уверенно выдала она, — или мы, поляки…

— Вот именно, пани Мария. Один немецкий военный назвал поляков «гиенами Европы».

При этих словах женщину передёрнуло от возмущения. Но сдержала себя, молодец.

— И?

— Дело в том, что если к власти придут военные или, не дай Бог, нацисты, то крайней окажется именно Польша.

— Почему? — раздраженно бросила мне.

— Польшу проще всего проглотить. За неё никто не заступится. Англия далеко, за каналом, Франция пока еще не по зубам. А тренироваться немцы будут на кошках. Польских. Набив руку начнут и другие народы угнетать. Так что, пани Мария, вы можете политикой не интересоваться, но она все равно придёт в ваш дом[19].

— Вы так легко рассуждаете о мире и войне. — в словах женщины чувствовалось неверие.

— Ну, рассуждать всегда легко. Например, если к власти придут нацисты, конечно же, они первым делом начнут изгонять из страны евреев. И даже, очень может быть, начнут их просто вырезать. Почему бы и нет? Потом они примутся за другие неполноценные народы: цыгане и славяне, причём все славяне, попадают под эту категорию. Не-арийской расы. И ничего хорошего поляков опять-таки не ждёт. В первую очередь тех поляков, которые уже живут в Германии.

— И что вы хотите от меня?

— Помощи, пани Мария, чуть-чуть помощи. Может быть, кто-то из ваших знакомых как-то связан с армией и может прояснить некоторые вопросы. Не безвозмездно. Правильная информация всегда чего-то стоит, пани.

— Зачем вам это надо?

— Пани Мария, я мог бы долго убеждать вас, что только левое правительство может остановить надвигающуюся войну. Не буду. У вас есть глаза и уши. Я не хочу, чтобы Германия стала снова зачинщиком мировой войны. Поэтому прошу вас мне помочь.

— А просить меня вступить в ваш антифашистский комитет вы не будете?

— Нет, это дело добровольное, пани Мария.

— Хорошо. Но вам придётся вернуться в Берлин. Точнее, в Потсдам. Там живёт человек, который многое знает, но мало о том говорит. Получится с ним договориться, считайте, что вам повезло.

Глава восемнадцатая

Вечер трудного дня

Москва. Кремль. Кабинет товарища Сталина

18 июля 1933 года

Это был почти что конец трудного рабочего дня. В кабинет вождя вошёл Поскрёбышев.

— Товарищ Сталин, срочное сообщение из Марселя.

— Что там?

— Ремонтные работы закончены, корабли переданы перегонным экипажам. Исаков просит утвердить маршрут следования.

— Вызови Молотова.

Приблизительно через час верный соратник вождя появился в кабинете. Он уже был у Сталина дважды по различным вопросам, этот вызов был внеплановым, что Вячеслава Михайловича несколько выбило из колеи.

— Вяче, вопрос с проходом эскадры по проливам так и не решился?

— Британия подтвердила свою позицию о запрете прохода этой эскадры в Чёрное море. Форин офис заявил, что не допустит такого «перекоса в военной мощи Советского Союза в бассейне Чёрного моря, что ставит свободу судоходства в этом регионе под явную угрозу ограничения со стороны СССР».

— Тебе не кажется странным, что правительство Макдональдса, довольно тепло относившееся к СССР, сейчас поступает настолько резко антисоветски?

— Возможно, сам Джеймс Рамси Макдональд по-прежнему стоит на позициях умиротворения, в первую очередь из-за серьезных экономических проблем Британии, но по нашим данным, всю внешнюю политику на себя перетянули консерваторы, возвращение к власти правительства Стэнли Болдуина — вопрос времени. Британцы хотели бы вообще блокировать нашу эскадру во Франции, но понимают, что это казус белли, фактически, у