Гражданская война - Влад Тарханов

во время уличных боев против фрайкора во время восстания двадцать третьего года.

— Мари, меня прислали предупредить, тебя ищут наци. Подключили криминальную полицию. Наши люди выяснили, что состряпали совершенно идиотское дело о краже. Тебе опасно возвращаться из Парижа напрямую. Руководство еще раз предлагает остаться во Франции, работы тут будет более чем остаточно. Если не согласишься, то в страну надо будет добираться окружным путем.

Девушка стиснула губы, долго раздумывать она не собиралась, ей казалось, что её место там, в Германии, там, где решается судьба ее страны. И она тихонько давила в себе мысль, что надеется на то, что Михаил появится в Веймарской республике. Не может такого быть, чтобы ему не дали снова поручения по партийной линии, не может такого быть! Почему-то она решила, что Кольцов во Францию не приедет, почему? Кто поймёт, как крутились мысли в этой прелестной головке? Женская логика вообще непонятная и непредсказуемая штука, но какая-то интуиция вела ее на родину, и риск казался ей вполне обоснованным.

— Макс, я возвращаюсь в Берлин.

— Хорошо. Тогда так, ты садишься на поезд в Милан. Выйдешь в Лионе, там пересядешь в поезд до Берна, там тебя встретят наши товарищи и машиной перевезут в Австрию. В Вене посадят в поезд на Прагу, а оттуда через Дрезден на родину. Там тебе скажут, где будут встречать товарищи. Возможно, тебя попытаются перехватить после пересечения границы.

— Хорошо.

— На вокзале в Дрездене выйди на перрон. Там к тебе подойдёт человек, пароль: «Это вы невеста Макса Фриша». Отзыв: «Вы ошиблись. Я помолвлена с Гюнтером Рау». Этот человек и передаст вам место встречи с нашими товарищами. Берегите себя, Мари. — добавил он неожиданно тепло. Конечно, он не был в неё влюблён, но эта миниатюрная женщина со стальным характером вызывала у юноши неожиданное уважение, даже более того, почтение.

— Спасибо, Макс, буду стараться.

Вена

5 июля 1933 года

Европа очень маленькая. Особенно это чувствуется, если тебя преследуют. Слежку за собой Мария заметила еще в Париже. Она не была уверена, но, скорее всего, хвост за собой притащил Макс. Поэтому она взяла билет на поезд Париж-Берлин, но Шарль, товарищ из Коминтерна, купил ей билет на следующий день на Марсель. В день отъезда поезда на Берлин Мария появилась на вокзале, отправила багаж, а потом переоделась и ушла из здания вокзала через служебный ход, помогли те же французские товарищи. Переночевала на конспиративной квартире. На этот день слежки уже не было. Спокойно загримировалась и села в поезд. Мелькнула мысль, что стоило бы поменять маршрут, но её должны были встретить в Швейцарии, нет, не хватило бы денег, чтобы добраться на родину каким-то другим путём. Да и в связном она не сомневалась. Может быть, зря. Но никакие предчувствия Марию не терзали. Она спокойно добралась до Лиона, переждала на вокзале, затем пересела на поезд, шедший до Берна, где провела сутки. Она сняла комнату в частном пансионе, довольно скромном и недорогом. Встреча со связным из Коминтерна произошла только на следующий день, они столкнулись за два квартала от оговоренного места, узнали друг друга, всё равно обменялись паролями. Генрих сразу же сообщил, что сможет довести Марию только до Вадуца, к сожалению, ему надо будет задержаться в Швейцарии. Дорога по горным дорогам Швейцарии была самым ярким впечатлением за прошедшие дни. Красивая местность, верный товарищ за рулем, мерное урчание мощного мотора — вот как мало нужно для счастья, разве что присутствие любимого человека.

Она всю дорогу размышляла о своих отношениях с Кольцовым, всё рано ни о чём особо говорить не хотелось. Товарищ Риман был человеком неразговорчивым, но именно с ним Мария работала в Австрии, когда собирала материалы на Гитлера. Теперь до Дрездена ей предстояло совершить свой путь в одиночестве. Надо сказать, что совершенно расслабленной Остен не была — она постоянно контролировала дорогу, но никакой слежки не заметила. Утром пятого она была в столице Австрии и взяла билет на вечерний поезд до Берлина. Чемодан оставила в камере хранения, а сама решила перекусить, тем более, что знала одно весьма неплохое заведение с блюдами хорошей немецкой кухни. Впрочем, тот же штрудель прекрасно готовят во всех немецких землях, Австрия не исключение из общего числа, правда, они называют его венским штрудлем, и дерут за него на треть больше, чем в других городах и весях. Но сейчас она могли себе позволить немного и протранжирить.

К сожалению, потратить деньги Марии не удалось. Она шла по Рингштрассе, удаляясь от здания Венской оперы, до нужного места оставалось всего два квартала, а потом поворот налево, но тут она услышала:

— Госпожа Остен?

Прямо перед ней стоял высокий крепкий мужчина, выражение лица которого Марии сразу же не понравилось. Она хотела сказать что-то типа вы ошиблись, пропустите, помогите, но вот эта секундная растерянность сыграла против неё. Распахнулась дверца стоящей на обочине машины, куда Марию затолкали, закрыв рукой рот. Всё было сделано настолько быстро и профессионально, что девушка даже не успела понять, что происходит, а Опель 1,8 litre уже сорвалась с места и взяла курс из города. Окна были зашторены, ее с двух сторон крепко удерживали враги. Она была в шоковом состоянии: никакой слежки не заметила, ни в Вадуце, ни в Вене. Как и кто мог ее найти и перехватить? Худшим был вариант, что это нацисты.

Шторка отделяла салон от места водителя, так что Мария не догадывалась, куда ее везут, но понимала, что куда-то за город. Где-то через полчаса городской шум сменился совсем другими звуками, но куда они едут, девушка так и не понимала. Её ни о чём не спрашивали, только крепко держали за руки, а в рот вставили кляп, что было крайне неприятно, но пока всё равно кричать она не могла. Да и дёргаться не получалось. Что это за люди? Она понимала, что узнает это тогда, когда окажется на месте. И что им надо? Ей так не хватало информации. Мозг посылал сигналы тревоги один за другим. Искал ответы, задавал вопросы, ей стоило большого труда привести свои мысли в порядок. Но ничего вразумительного не приходило на ум.

Всё стало ясно, когда ее выволокли из машины — они оказались на ферме, по всей видимости, неподалеку от Вены. Ехали сюда не более часа. Скорее всего, петляли по дороге. Ее затащили в дом, где одели наручники и приковали к стулу. Всё стало ясно, когда в комнату вошёл довольно полный мужчина с гладко выбритой физиономией, на лацкане пиджака был партийный знак НСДАП. Значит, всё-таки наци.

— Вы заставили нас попотеть, госпожа Остен. Мы так долго искали вас, чтобы задать несколько вопросов. Согласитесь, вы доставили нашей партии несколько неудобных моментов, поэтому нам очень