Из Лондона с любовью - Сара Джио

поправила лямку на правом плече нового синего бикини.

– Почему?

– Элоиза, – продолжал он. – Нам нужно поговорить.

Вот оно. Сейчас он предложит, чтобы мы развелись.

Я представила, как пакую вещи. Это не займет много времени – я возьму с собой только самое необходимое. Конечно, это вышло бы печально, как заключительная сцена трагической оперы, но, по крайней мере, это был бы финал. И я наконец-то смогу вернуться домой. Конечно, придется начать новую жизнь. Там меня никто не ждет, кроме Милли. У нее квартира и успешная карьера адвоката. Я могла бы пожить с ней, пока не встану на ноги. Это было бы как в старые добрые времена, как будто я и не уезжала в Калифорнию. Как будто… ничего этого и не было. Все эти годы я чувствовала, что не могу вырваться из нашего союза, но что, если бы Фрэнк… освободил меня?

Колесики в моем мозгу вращались так быстро, что, когда Фрэнк погладил меня по плечу, я едва заметила его прикосновение. Но потом наши глаза встретились, и я увидела в его взгляде желание. Мне стало ясно, что он не собирается прощаться.

– Элоиза… – продолжал Фрэнк. – Это были тяжелые годы для нас обоих. Меня не было с тобой рядом. Я только молюсь, чтобы ты смогла… простить меня. Если ты не против, я… хочу попытаться все исправить.

Моя книга полетела на землю. Я перечитывала свой любимый роман «Последняя зима» об одинокой балерине Сезанне, втянутой в сложные любовные отношения. Но моя ситуация в каком-то смысле даже сложнее. Фрэнк наконец-то открывает мне сердце, но я не уверена, что смогу открыть ему свое.

Мне казалось, что я застряла между вымышленным миром книги и своим собственным, реальным, и тут же напомнила себе, что конец истории Сезанны никогда не изменится, но если я постараюсь, то смогу изменить свою.

– Дорогая, – сказал Фрэнк. – Я работаю, путешествую и слишком часто оставляю тебя одну. Ты одинока, и это моя вина. Прости меня… за нас. Мне очень жаль, что наш брак превратился… в это.

Я медленно кивнула, вслушиваясь в его слова, но с трудом осмысливая, что происходит. Я никогда не чувствовала, что Фрэнк понимает меня. Неужели он наконец решил попытаться?

– Давай сходим куда-нибудь вечером. Нарядимся и повеселимся, как раньше… в Лондоне.

Я вспомнила наши еженедельные свидания, когда он ухаживал за мной. Казалось, это было целую вечность назад. Я действительно ценила его внимание, он удивлял меня, раздобывая нам места во всех лучшие заведениях. Он восхищался мной. Как я соскучилась по тому, чтобы мной восхищались, чтобы меня замечали. В Калифорнии я чувствовала себя настоящей невидимкой, блуждающей по страницам романов, между тем как один неизменно солнечный день перетекал в другой.

Но в этот момент я внезапно вернулась в тот вечер, когда мы ужинали в клубе Ретта. Фрэнк смотрел на меня с обожанием. В тот вечер я увидела Эдварда с другой женщиной. В тот вечер я приняла предложение Фрэнка и сделала смелый шаг вперед – к новой жизни.

Потом я вспомнила слова Бонни, которые она сказала мне вскоре после моего приезда в Калифорнию. «Вы нужны Фрэнку».

Эдварду я никогда не была нужна.

А нужен ли он мне, спросила себя я. Может быть, он нужен мне гораздо больше, чем я думаю, мой американский ковбой? Мы пережили свои лучшие дни, но может быть, они у нас еще будут?

– Звучит… соблазнительно, – сказала я, и мое лицо смягчилось в улыбке.

Он улыбнулся мне в ответ. Его светло-зеленые глаза были того же оттенка, что вода в бассейне. Он потянулся к моей руке, и я спросила себя, что заставило Фрэнка изменить настроение, что растопило весь этот копившийся годами лед. Но что бы это ни было, это неважно. Мы стояли на развилке дорог. Я могла бы исследовать вместе с ним новый отрезок нашего пути – а могла вернуться назад одна.

– Ну, так что скажешь? – спросил он, заглядывая мне в глаза. – Принимаешь мое приглашение?

Я чувствовала, что меня притягивают оба направления – и путь вперед, и назад. Мне действительно отчаянно хотелось домой. Но глаза Фрэнка манили меня. На его лице было написано ожидание, но также и то, чего я так давно не видела: любовь.

– Да, – наконец сказала я.

Мы поехали в тихий итальянский ресторан на Венис-Бич. Говорил в основном Фрэнк, не выходя за рамки поверхностных тем: работа, планы по обустройству сауны на заднем дворе. Все это звучало прекрасно. Словно мы – старые друзья-однополчане, впервые встретившиеся в мирное время. Некоторые темы лучше было не затрагивать.

Поэтому я рассказывала ему о своих прогулках по окрестностям, о любимом кафе – мелочи, о которых могли бы болтать при встрече два полузнакомых человека, а не те, что женаты почти десять лет. Но если мы хотели начать все сначала, многое требовалось наверстать. Я рассказала, как мне нравится искать сокровища на распродажах и ракушки на пляже. О Диане я заговорить не решалась: я помнила, как подняла эту тему через несколько недель после выкидыша, когда все еще принимала обезболивающие и мои эмоции зашкаливали. «Ты все еще любишь ее? Неужели я просто замена? Почему ты скрывал это от меня?» Ответ меня далеко не обнадежил. Фрэнк просто полностью отгородился от расспросов. Тогда я поняла, что эта тема была и всегда будет закрытой: хранилище, запертое навсегда, пусть даже от него остался ключ. Если мы собираемся помириться, мне придется соблюдать эти правила.

Когда разговор за ужином начал иссякать, я решила поговорить о цветах.

– В Лондоне я больше всего любила нарциссы, – сказала я ему. – А здесь, в Лос-Анджелесе, мне нравятся розы – о, и фуксии. Знаешь ли, это единственное местное растение, которое цветет в разгар лета. – Я улыбнулась; мне самой было тошно от своего щебетания, но, по крайней мере, я старалась. Если бы Фрэнк смог сделать шаг навстречу, я бы тоже могла. – Они скоро зацветут.

– Хотел бы я сейчас подарить тебе букет, – сказал он, осторожно потянувшись через стол к моей руке. – Моя калифорнийская роза.

Я тут же спросила себе, не говорил ли Фрэнк таких же комплиментов первой жене, может быть, даже в этом самом ресторане. Эта мысль грозила отравить нам вечер, как и мои давние воспоминания, и я просто прогнала их. Вместо этого я тепло улыбнулась в ответ.

– Ты сегодня выглядишь совершенно сногсшибательно, – продолжал он. – Совсем как в тот день, когда я впервые встретил тебя. Помнишь?

Я сжала его руку и сделала глоток