Черное Солнце. За что убивают Учителей (СИ) - Корнева Наталья Сергеевна

За дверями оказалась длинная галерея, ведущая в центральную часть храмового ансамбля. В былые годы Красный Феникс хорошо знал Янтарную цитадель, но всё же замедлил шаг и позволил ученику идти первым, как приличествовало его нынешнему статусу. Так шли они по знакомым переходам, в молчании ступали под высокими стрельчатыми сводами. Под контролем вервия Элирию только и оставалось, что идти вослед за своим пленителем без надежды противостоять ему.

Вокруг было тихо, слишком тихо. Совершенный отчетливо помнил лимонно-желтых канареек Бенну, что весело щебетали здесь в прежние времена. Красивые певчие птицы в высоких клетках. Адепты в гардениевых одеяниях хлопотливо сновали по своим делам, но сейчас — повсюду было пусто. Канареек давно не держали. И даже ярко-желтые пятна форзиции, обильно цветущей прежде, не попадались на глаза. Золотые облака мимозы также растаяли, растворились в течении дней.

Лабиринт коридоров наконец прервался. Стоило Элирию пересечь порог и выйти на просторную открытую террасу, как в лицо брызнул яркий свет.

Солнце? С ним было что-то не так.

Солнце неожиданно сильно ударило по глазам. Очень больно! Поражённый, Красный Феникс отшатнулся было назад, но, ослепнув, замер на месте и беспомощно поплыл в океане света.

Солнце целило прямо в глаза и прятало город в сиянии. На время потеряв точку опоры, Совершенный инстинктивно заморгал и, не выдержав, совсем зажмурился: солнечные лучи продолжали яростно биться о закрытые веки. Не виденное так давно, благословенное живое светило жестоко обмануло его ожидания.

Земля качалась. Свет был слишком ярким, чтобы что-то различить, — а потом стал черным. Черный воздух давил и прижимал к земле, пылью горел в горле, и Элирий отчаянно закашлялся. Дыхание перехватило. Вместо вдохов получались только громкие всхлипы: словно клекот птицы, сбитой стрелой в горло.

Священное тело отказывалось впускать зараженный воздух. Но другого тут не было, и в конце концов Красному Фениксу пришлось проглотить его.

Постепенно мир перестал раскачиваться, словно палуба после шторма, и мессир Элирий Лестер Лар пришёл в себя. Чернота перед взглядом рассеялась, рассосалась, и с террасы открылся великолепный вид на широкие улицы Бенну: город блестел на солнце раскрытой шкатулкой с черным жемчугом.

Это место теперь было не узнать. Над Вечным городом привольно разливался золотом полдень: полуденное солнце раскалило улицы, прожигая металл и камень, прожаривая насквозь немногую уцелевшую растительность. Всё пространство от неба до земли было залито болезненным для глаз сиянием. Спрятаться от него было негде.

Темная фигура ученика вызывающе контрастировала на фоне жгучего света. Арка чистого небосклона сияла над ним, пульсировала голубым и синим. Рыжие волосы волчонка приобрели теплый оттенок меда, а выражение лица как будто смягчилось.

Высоко в звенящей тишине медленно кружились птицы: только хриплый вороний грай эхом отдавался по окрестностям. Но уже в следующий миг звуки торжественного марша поплыли в прозрачном небе, и огромный восьмивратный Бенну содрогнулся от грохота голосов, выкрикивающих славу Великому Иерофанту.

Полноводная людская река могучим потоком текла по улицам. Черный жрец поднял руку в знак приветствия, длинные боевые когти угрожающе сверкнули на солнце. Вечный город погрузился в гробовое молчание. А уже в следующий миг восторженный многоголосый рёв эхом откликнулся на приветствие, многократно отражаясь от камня и мрамора:

— Аве! Аве! Многая лета Великому Иерофанту!

Улучив миг во всеобщей эйфории, Элирий чуть отстал и с любопытством поднял голову. Знамя с таким знакомым и в то же время совершенно не узнаваемым солнцем чернело над бывшей Янтарной цитаделью, а ныне — Волчьим Логовом его ученика. Полотнища тех же штандартов украшали и многие городские фасады, черные гербы и орифламмы с геральдическими символами виднелись тут и там.

Встревоженный Совершенный вновь заглянул в сияющее полдневное небо и обомлел. Проницательные глаза жреца видели иное, неразличимое простыми смертными. Такое же изменившееся солнце видел он в Последние Дни Лианора, когда священный первоогонь погас.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

И вот теперь, подобно пламенному Первосолнцу Лианора, Красное Солнце Ром-Белиата потеряло духовную силу: в небе висела лишь его бледная тень, солнце-оборотень. Изначальный свет, прогоняющий всякую тьму, рассеялся и иссяк.

Небесное светило переродилось в свой темный антипод.

Красный Феникс облизал пыль с мгновенно пересохших губ. Ясно теперь, почему Элиар не позволял прогулки в дневные часы — не хотел, чтобы он заранее увидел этот безобразный кошмар: черное солнце на фоне сияющего неба. Антрацитовые солнца в затмении отныне сияли над Бенну!

Черное солнце нельзя различить — цвет его имеет духовную природу. Только в краткие периоды затмений обычные люди могут узреть его истинный пугающий лик. Однако, несмотря на это, смотреть на затмившееся солнце открыто и длительно находиться под его лучами не рекомендовалось — концентрированный черный свет мог сделать случайных зрителей безумцами или вызвать смертельную болезнь.

Маска и плотная ткань мантии, что были на нем сейчас, частично помогали защититься от проникающего солнечного излучения. Черпающим черную силу солнца жрецам защитные маски были не нужны, но, очевидно, они стали тут чем-то элитарным, знаком принадлежности к высшему правящему классу: сам Великий Иерофант и тенью следовавшая за ними Шеата также были в масках.

Элирий понимал: прятаться от гневного взгляда светила, по большому счету, поздно: солнце было давно осквернено и несло миру великую опасность. Рассеянный черный свет свободно лился с небес, и именно он был причиной пришедшей на Материк эпидемии черного мора. Избежать губительного влияния излучения никак нельзя, разве что перенести города глубоко под землю, в тёмные пещеры, куда не просочится ни один солнечный луч.

Незримый черный свет проникал в человеческие тела, вызывая заражение и медленное истечение крови. Страдая от кровотечений, люди мучились месяцами, прежде чем умереть. И всё же, несмотря на медлительность, тяжёлая болезнь крови была неостановима и уносила множество жизней. С этой же напастью они столкнулись в Лианоре. Это катастрофа!

С трудом сохраняя сдержанность, Элирий перевёл взгляд на ученика: проклятый свет черного солнца вольготно тек по его венам, даруя запретную силу. Он и другие адепты черной магии не могли заболеть — напротив, они питались тем, что несло большинству населения только лишь смерть. Растворяясь в восприимчивой, извращенной чернокнижными ритуалами крови, черный свет придавал ей особые магические способности.

Солнце расстелило перед кочевником тень, как торжественную ковровую дорожку. Так же черен был и подол титульного одеяния Великого Иерофанта, что тянулся позади тяжелым шлейфом. Золото и чернь: цвета полуденного солнца прошлого и ночного солнца настоящего. Во всем своем великолепии эти порченые солнца отражались в сверкающих вороненых доспехах, окутывая сиянием внушительный силуэт.

Черный жрец осветил его землю черным солнцем, солнцем отступников и еретиков!..

— Вам не нравится то, что вы видите?

Второй ученик повернул к нему голову, и Элирий неожиданно увяз в чужих глазах, как птица в болоте. Яркие глаза искрились, расцветали, как золотые цветы. Что это — звереныш откровенно насмехается над ним? Или, возможно, ищет одобрения Учителя, как в былые времена?

— Что ты сделал с моим городом? С сияющей Янтарной Слезой Запада?

— Разве не становится янтарь под воздействием пламени солнца черною смолою? — не отвечая, спокойно спросил кочевник. — Разве не помнит Учитель, что изображено на гербе Вечного города Бенну?

Элирий задумался. Символом Ром-Белиата являлся огненно-красный феникс, его собственный родовой знак. Символом же Второго города Оси, если он ничего не путает, была другая мистическая птица.

— Стрикс, — полуутвердительно предположил мессир Элирий Лестер Лар. — Стрикс с золотыми перьями.