Мой огненный и снежный зверь - Ева Никольская

– Райс пообещал мне, что расскажет тебе одну очень важную вещь, – проговорила она, пряча тетрадь в рюкзак мужа. – Идем, – позвала, чуть улыбнувшись, и, схватив его за руку, потащила к эйри, замедлившему шаг в ожидании.

Вот и… пообщались. Честное слово, лучше бы Катерина о своих безопасных днях болтала или еще раз использовала его живот в качестве боксерской груши, а не заставляла выслушивать эту «очень важную вещь», шагая между ними и крепко держа обоих спутников под руки. Чтобы не разбежались, наверное. Или чтобы не поцапались?

В принципе новая информация ему понравилась. Во-первых, такой вариант его прошлого полностью оправдывал то, что при возвращении в Карнаэл он намерен был защищать Арэ, а не вставать на сторону Эры. Учитывая список злодеяний Хозяйки Карнаэла, решение Первого Хранителя уже не выглядело откровенным предательством, что хоть немного, но грело душу. Мужчина сделал выбор… Сделал его еще там, в стенах Дома, когда просчитывал разные возможности своих дальнейших действий. Убийство Кати было бы самым простым из всего. Но… разве он из тех, кто ищет легких путей?

То, что Арацельс сын Арда – бывшего Третьего Хранителя Равновесия, от которого в полнолуние умудрилась забеременеть его мать, скорее порадовало, нежели огорчило мужчину. По крайней мере, теперь он мог откинуть версию о том, что его папашей был какой-то неизвестный Высший из Безмирья. Пусть кораг… пусть. Но ведь в теле человека, к тому же, если верить словам сослуживцев, хорошего человека.

Нелл никогда не рассказывала своему единственному чаду о том, чем на самом деле занимался его погибший отец, и тем более не упоминала, что он – пришелец из другого мира. Она даже называла его иначе: «Дэр, Дэрри…» и никогда не произносила «Ард». Может, ей просто не было известно настоящее имя возлюбленного? Или она не хотела, чтобы его знал сын? В детстве мальчик считал, что мужчина, давший ему жизнь, был иноземным магом: большим, сильным и непременно добрым. Таким его преподносила мать, и воображение ребенка запечатлело именно этот образ. Когда Арацельс повзрослел, он стал иначе воспринимать события прошлых лет. Особенно после того, как во время изучения ядов и целебных снадобий в Карнаэле наткнулся на «Хрустальные слезы», аромат которых навсегда врезался в его память. Откуда у матери мог быть эликсир бессмертия, основным ингредиентом которого являлся сок цветка, не произрастающего в мирах Карнаэла? А ведь она говорила, что миниатюрный флакон с золотой крышкой – это последний подарок Дэрри… Тогда-то Первый Хранитель и начал подозревать, что таинственный родитель – демон. Не самое приятное умозаключение, но… оно многое объясняло. Например, пусть слабую, но все же имеющуюся у Арацельса возможность противостоять корагу в период условной ночи, не теряя до конца остатков собственного разума. И Ритуал единения Эра предлагала провести только ему, и в Карнаэл привела его раньше возраста, подходящего для Обряда посвящения. Тогда она мотивировала свой поступок тем, что не желает упускать очень сильного и перспективного мага. Сейчас Цель понимал, что ей просто нужен был подходящий материал для нового эксперимента.

И ради этого она убила его родных?

Арацельс невольно прикрыл глаза, мысленно вернувшись в главный кошмар своего детства. Даже скрежет когтей, вой и топот за дверями каэры в ночные часы не вселяли в него столько ужаса и отчаянья, сколько он испытал тогда. Но время шло, будущий Хранитель научился уживаться со своими воспоминаниями, позволяя им просто существовать. Это была часть его биографии, боль, навсегда поселившаяся в груди, память о самых близких людях, которых ему не удалось спасти. Слушая короткий и довольно сухой рассказ Райса о своем происхождении, Первый Хранитель чувствовал, как в тысячный раз холодеет сердце и в бессилии сжимаются кулаки. Ему тогда уже исполнилось двенадцать… Талантливый маг-стихийник, повелитель снегопада… он должен был помочь им! Он… и этот так называемый друг семьи. Где его – такого хорошего и заботливого – носило, когда Нэлл умирала? Впрочем, ясно где… сидел под каблуком у Луаны.

Мысль о перевертыше заставила блондина поморщиться. То, что случилось давно, не изменить – это прошлое. А вот некоторые моменты из настоящего и ближайшего будущего явно нуждались в коррекции.

– Твое рождение их обоих обрекло на смерть, – выдал Райс под конец и замолчал.

Катерина дернула бывшего Хранителя за рукав и нахмурилась, затем перевела тревожный взгляд на мужа и нахмурилась еще больше.

– Может быть. – Красные глаза светловолосого эйри сузились, превратившись в темные щели на окаменевшем лице. – Зато твоя дружба могла спасти хотя бы ее, да только тебе, видать, было не до того.

– Много ли ты знаешь, мальчишка?! – Мрачная усмешка скривила губы Райса.

– А много ли ты говориш-ш-шь… дядя? – изучая собеседника поверх кудрявой девичьей головы, процедил Арацельс. – И сколько в этих словах правды? Мои воспоминания не сохранили твоего образа.

– Покажи ему медальон, – попросила Катя, в очередной раз дернув брюнета за руку.

– Вот еще!

– Показывай уже, – вмешался в разговор четэри. – Достали все эти недомолвки. Что там за медальон такой?

К моменту завершения рассказа все уже стояли. Во-первых, потому, что на пути встретилось подходящее, по мнению Лемо, дриддерево, у которого он намеревался попросить временной защиты для всей компании. А во-вторых, потому, что эта самая компания даже не пыталась скрывать, что прислушивается к столь любопытной беседе. Да и что еще делать, бредя по лесу в поисках места для стоянки? Не изображать же из себя воинствующих пришельцев, ожидающих засады за каждым кустом? И пусть подобное допускалось по умолчанию, разговорам это не мешало.

Райс недовольно фыркнул, но под тяжелым взглядом четэри достал из-за ворота рубашки требуемую вещь.

– Вот… Это ведь твоя мама? – спросила девушка, открыв медальон и показав супругу на изображение женщины, тот кивнул. – А это тот самый Ард? – обратилась она к Четвертому Хранителю и, получив утвердительный ответ, заявила: – Что и требовалось доказать.

– Катенок, наличие у Райса портретов этих людей вовсе не означает, что в их гибели повинна Эра, а не он сам, – проговорил Арацельс, пока остальные с большим интересом изучали крошечные гравюры на металлических половинках медальона.

Смерть укоризненно посмотрел на друга, Иргис задумчиво скользнул взглядом по обоим мужчинам, а Лемо даже ухом не повел, продолжал с почти детским восхищением любоваться на искусно выполненные портреты.

И почему они доверяют этому эйри? Ведь однажды он уже бросил их, променяв один Дом на другой. Или старая дружба, как тот Феникс, имеет свойство восставать из пепла?

– Хм, ты думаешь, он стал бы лгать о таком? – удивилась Катерина и, крепко сжав локоть мужа, потащила подальше от остальных, явно собираясь прочитать нотацию.

Блондин вздохнул, но покорился. Пусть выскажется, ему не жалко. Всяко лучше, чем слушать рассказ о том, что этот скользкий тип был лучшим другом отца и матери. Тем, кто спасал Нэлл и ее сына от преследования и кому они оба обязаны пусть недолгой, но жизнью. Подобные заявления и тон, которыми они были сказаны, вместо уместной в данном случае благодарности (ну или хотя бы сдержанного интереса) раздражали Первого Хранителя. Он почему-то ощущал себя уязвленным и, что гораздо хуже, уязвимым. Расскажи эту историю кто-то другой, Арацельс проникся бы к нему совсем другими чувствами, но Райс ему по-прежнему не нравился. И потому верить во все, что тот говорил, мужчина не собирался. Возможно… даже наверняка, Ард действительно был его отцом, и Эра вполне могла позаботиться об устранении неугодных, не поленившись потом немного подчистить память своему будущему Хранителю, но… любую историю можно подать по-разному: что-то приукрасить, умолчать о мелочах, и сразу восприятие одних и тех же событий изменится.

– Глупые обвинения не снимут с тебя ответственности… малыш. – Насмешливый голос эйри неприятно резанул по ушам, блондин скрипнул зубами и хотел было обернуться, но девушка сильнее сжала его руку, уводя спутника прочь. Позади них что-то сердито рявкнул Смерть, Райс огрызнулся, с ним начали спорить, и… разговоры Хранителей оборвались, поскольку их накрыло звуконепроницаемым щитом.

– Хватит уже! – сказала Катя, остановившись и повернувшись к спутнику лицом. – Если вам так хочется подраться, устройте спарринг. Но только когда мы будем в относительной безопасности. И… – Она запнулась, виновато взглянула на мужа, а потом тихо пробормотала: – Прости меня.

– Это за что же? – напрягся Арацельс, мысленно прикидывая, какой еще «сюрприз» приготовила ему жена, раз даже на извинения расщедрилась.

– Ну… я заставила тебя вспомнить о том, что причиняет боль, – как-то не очень уверенно начала девушка.