Кудеяр - Николай Костомаров

— А кто такой этот злодей? — спросил Кудеяр.

— Имя ему Кудеяр, — сказал купец, — он был в плену у татар, там принял бусурманскую веру и от Христа Бога отрекся, а хан крымский выпустил его на Русь и научил его нашего православного царя убить, только не попустил Бог.

— А мне говорили не так, — вмешался в разговор другой проезжий, — говорят, он принял бусурманскую веру и вернулся в Русь, а того никому не говорит, что он побусурманился, только уж как-то узнала про то жена его и стала его корить, а он жену повесил. Государь-царь, как уведал про то, приказал привести его пред себя, а он как бросится на царя, а тут над ним совершися несказанное чудо: внезапу явился ангел и порази его мечем огненным — он как стоял, так и провалился сквозь землю.

— Да, — сказал купец, — и мы слыхали, говорят, будто провалился под землю, только вот про жену его я не слыхал.

Кудеяр умышленно поехал глухими дорогами. Спустя сутки после переправы через Угру ему случилось ехать по лесу; лошадь его притомилась, он снял с нее вьюк и седло, развел огонь и стал варить кашу с сушеным мясом в неболь-шом казанке, что находился у него под седлом, вместе с другою рухлядью, которою снабдил его Ямболдуй-мурза.

В это время послышался лошадиный топот и раздался голос:

— Что тут за люди?

— А вы что за люди? — спросил Кудеяр, вскочивши на ноги.

— А мы такие люди, — сказал незнакомец, сидевший на лошади, — что нас много, а ты один. Стало быть, развязывай мошну да лошадь свою нам отдавай, потому что у нас лошадей недостача.

Кудеяр, не говоря ни слова, уцепился обеими руками за дубок, наклонил его и переломил надвое; потом, взявши в обе руки отломленную часть дерева, замахнулся ею на незнакомца.

— Черт! Леший! — закричал незнакомец, уклонившись от удара, тронул под бока свою лошадь и поскакал…

— Не черт и не леший, — кричал ему вслед Кудеяр, — а крещеный человек, такой же опальный, бесприютный, как ты. Иди лучше сюда подобру-поздорову, да поговорим.

— Коли так, то иная речь, — сказал незнакомец и поворотил к нему лошадь. За незнакомцем ехало девять человек конных.

— Вы, братцы, — говорил Кудеяр, — верно, таковы, что коли вас поймают, так повесят, да больше ничего; ну а со мной расправились бы почище! Слезайте, братцы, с лошадей, мы свои. Мне таких надо, как вы, и я вам нелишний; будете Бога славить за то, что меня встретили.

Незнакомцы сошли с лошадей.

— Я вас не стану спрашивать, кто вы такие, — сказал Кудеяр, — а сам вам про то скажу: есть меж вас крестьяне из опальных вотчин, и боярские люди, и служилые, бежавшие от службы, и посошные, ушедшие от посохи.

— Прямо уделил! — сказал один из незнакомцев.

— Вы, — продолжал Кудеяр, шатаетесь по лесам, слоняетесь по дорогам, в чужие мошны заглядываете… а много вас?

— Человек… человек более сотни будет, — сказали ему.

— Врете, — сказал Кудеяр, — прибавили; вас не так много, вас, может быть, немного больше как полсотни!

— Отгадал, — сказал один из незнакомцев, — нас теперь шестьдесят девять человек… да ты что, ведун, что ли?

— Да, ведун, — сказал Кудеяр, — и ведаю про вас то, чего вы не ведаете; ведаю я то, что коли вы будете жить в лесу в таком малом числе, то, проведавши про ваши разбойные дела, пошлют на вас многих воинских людей, и станы ваши найдут и разорят, и вас самих заберут и перевешают. Почему вы к другим на сход не идете, чтоб у вас и у других сила была?

— Другие сами по себе, — сказал один из удалых, — и нам надобно куска, и другим тоже.

— Всяк в своем месте промышляй, а другому не мешай, — сказал другой.

— У тех свои атаманы, у нас свои, — сказал третий.

— А вы знаете, дурни, — сказал Кудеяр, — мучитель, что живет в Александровской слободе, опять пошел жечь и разорять крестьян казненных от него бояр, а своих опричников выправляет выкоренять по лесам удалых. А вы в разных местах малыми ватагами стоите, вот вас и заберут… Вам-то, дурням, всех опаснее: вы недалеко от города стоите. А подумать вам, чтобы стать вместе большою силою.

— И впрямь так, братцы, — сказал один из удалых, — вон, говорят, Муравья, что стоял промеж Серпухова и Тулы, разбили и самого взяли и повесили в Серпухове.

— Нам коли петли бояться, так и в лес не ходить, — произнес другой.

— И с голода умирать, — заметил третий, — здесь наша пожива.

— Славная, думаю, пожива у вас! — сказал Кудеяр. — Оружьишко-то у вас дрянь! Разве что на дороге бедняка оберете, алтын возьмете, да у крестьянишки какого-нибудь из клети сермяжку вытянете! Не такова была бы у вас пожива, коли б вас было поболе да все хорошо изоружены были: тогда бы какой богатый монастырь обобрали или город взяли.

— Оно правда, — сказали удалые, — поживы-то нам немного бывает… да и не часто…

— Чем вам-то по лесам скитаться невеликими ватагами, идите ко мне на службу, — сказал Кудеяр.

— Как к тебе на службу, — спрашивали изумленные разбойники, — да ты кто таков? Разве ты нам платить станешь? Ништо у тебя денег много?

— Достанет на жалованье не одним вам, даром что теперь в кармане очень мало, — сказал Кудеяр. — Найду откуда заплатить, а моя плата вернее царской. Идите воевать, я вас поведу.

— На кого воевать?

— На мучителя, что сидит в Александровской слободе.

— На царя? — сказали разбойники. — Он, видно, не в своем уме! Что вы с ним раздобариваете? Он шальной!

— Вам то в башку не приходило! Кто вам ворог, кто разорил вас и заставил шататься без приюта? Через кого жить нам стало горько? Все через него. Против него воевать пойдем.

— Да ништо это можно? Это все равно что со всею землею воевать.

— Вот и не то! Земля-то будет за нас.

— Без Бога свет не стоит, и без царя земля не правится, — заметил один разбойник, — где царь, там земля за него.

— Будет, — сказал Кудеяр, — царь иной: князь Владимир Андреевич! Земля его хочет. Мы, братцы, мучителя стащим с престола и посадим Владимира Андреевича. И за такое дело новый царь вас пожалует.

— Нашим ли рьшом такие дела вершить, — сказали разбойники. — Нам ли, мужикам, царей садить? То дело боярское.

— Бояре за нас, — сказал Кудеяр, — есть бояре опричные, те за мучителя, а бояре есть земские — настоящие-то бояре: они за нас.

— Так что же, стало быть, ты от бояр нам платить станешь? — спрашивали разбойники.

— Было бы за что платить, — сказал Кудеяр. — Вы будете на службе князя Владимира Андреевича, а я от него буду вам жалованье давать.

— Ну, давай, — сказали разбойники.

— И дам, — сказал Кудеяр, — да прежде всего ряд надо учинить: вы должны, собравшись, идти все за мною к Белеву. Там, в лесу, есть стан, а в нем стоит с ватагою атаман Окул Семенов; а к нему пристала другая ватага, у ней атаманом Урман. Вы пристанете к ним.

— Сами мы не можем идти, — отвечали ему, — у нас есть атаман выбранный, и атаман сам собою ничего не делает, а все решает круг.

— Дело правое, — сказал Кудеяр, — я поеду с вами в ваш стан, поговорю с атаманом и с кругом.

Кудеяр убрал свою рухлядь, навьючил на коня и поехал на этом коне с разбойниками. Они свернули с дороги в лес, ехали извилинами, обходя яры и овраги, и прибыли в долину, где показались признаки жилья. Вырыты были землянки, близ них виднелись следы огня. Кудеяр увидел мужчин, сидевших кружками, увидел женщин и детей.

— Э, да вы тут с бабами и ребятишками! — заметил Кудеяр.

— Не все, немногие, — сказали провожавшие его разбойники, — к нам пристали из опальных сел кое-какие люди и крестьяне с женами, у иных дети, а у других, у молодых, старые отцы и матери. Что с ними делать? Не побить же их. Да око их немного. У нас человек двадцать не более с семьями, а то все одиночные; иные сами не знают, где их жены и дети и что с ними сталось.

— Где десять баб на полсотни мужиков — неладно бывает! — заметил Кудеяр.

— Женки у нас есть варят на ватагу, — говорили разбойники, — и на всех моют, мы им даром хлеба есть не даем.

Женщины были одеты очень бедно и грязно. Видно было сразу, что они были здесь словно рабочим скотом. Лица у них были истощенные, испитые. Когда Кудеяр сошел с лошади, к нему подошла толпа удалых, одетых в серые зипуны, в лаптях, другие в сапогах, не отличавшихся крепостью. На многих шапки были с дырами, на иных, вместо серых зипунов, были вытертые ветхие тулупы, надетые шерстью вверх. Удалые, провожавшие Кудеяра, показали ему атамана. То был человек лет пятидесяти, с небольшою седоватою бородкою и с большими растопыренными усами; лицо у него было круглое, а зеленоватые глаза глядели как-то коварно. В его физиономии было что-то кошачье.

Кудеяр стал ему говорить в таком же смысле, в каком говорил встретившимся на дороге разбойникам. Атаман слушал недоверчиво, но стоявшие возле него товарищи не дали ему изъявить несогласия. Обещание давать жалованье склоняло их на сторону Кудеяра.