Чёрный сокол - Евгений Сапронов

– Удача нынче со мной, – покивал, Горчаков, довольно прижмурившись.

– Ты, друже, будто кот над сметаной, – усмехнувшись, покачал головой Неждан.

На только что закончившемся военном совете Еремей Глебович скороговоркой, как нечто само собой разумеющееся, предложил отправить в лобовой штурм новгородских наемников и, тут же перешел к расстановке прочих отрядов. Князья в ответ на это предложение только одобрительно покивали.

"Ну, еще бы, – подумал Олег, – не свои – не жалко!"

Теперь ему надо было отобрать тех, пойдет в атаку в первой шеренге и примет на себя первый залп. Огнеметчики не смогут прикрыться щитами. Надеяться можно только на прочность доспехов. А с этим большая проблема. Длинные похожие на стамески бронебойные наконечники монголов с сорока – пятидесяти метров прошивали кольчуги, словно это была не сталь, а мешковина. "Да какая там сталь, – мысленно скривился Горчаков, – низкоуглеродистое железо – вот как это называется!"

– Вадим, – повернулся он к оруженосцу, – отдашь Неждану свои латы.

Терять первого в этом мире друга Олег не желал категорически.

– А я в чем пойду? – удивился Вадим.

– А ты вообще никуда не пойдешь, – отрезал Горчаков. – В лесочке отсидишься.

Вадим хотел что-то сказать, но Олег посмотрел на него так, что парнишка, поперхнувшись, проглотил свое замечание.

В Новгороде трудились отличные кузнецы, и их "дощатые брони" славились по всей Руси. "Науглероженные и закаленные пластины стрела так просто не пробьет, – рассуждал про себя Горчаков, – по крайней мере, навылет, она точно не пройдет, – мысленно добавил он. – Ну а рана глубиной в пару сантиметров неприятна, но не фатальна".

Исходя из этих соображений, Олег отобрал в огнеметчики воинов, чьи пластинчатые доспехи он счел удовлетворительными. Все то, время, пока он проводил инструктаж, а потом скорые учения, состоявшие из одного единственного залпа, Берислав с озабоченным лицом вертелся поблизости. Похоже, парнишка ждал удобного случая, чтобы о чем-то поговорить, и Горчаков догадывался, о чем пойдет речь.

Европейский принцип: "вассал моего вассала – не мой вассал" действовал и на Руси. Поэтому Олег воспользовался своим законным правом и решил своих личных дружинников в этот бой не посылать.

– Ну давай, говори уже, – кивнул он Бериславу, когда новгородцы двинулись к осадным башням.

– Господине, я драться хочу! – твердо заявил юноша, сверкнув глазами. – Хочу ворогам за родителей и сестренку отомстить!

"А чего ж не мстил, когда возможность была? – чуть было не ляпнул Горчаков, но вовремя сдержался. – Оно и хорошо, что парнишка не изъявил желания участвовать в той жуткой казни, – подумал он, – зачем мне в дружине начинающий чикатило?".

– Нет брат, так не пойдет, – покачал головой Горчаков. – Близких своих ты уже никакой местью не вернешь. Но у тебя еще сестра осталась и ты ее единственная надежда и опора. Кто ее защитит? Кто о ней позаботится, ежели тебя убьют? Об этом ты подумал?

Олег сделал паузу, давая Бериславу возможность высказаться, но внятного ответа не последовало.

– Подумай, каково будет Милане последнего родича лишиться? Ступай Берислав, – успевший облачиться в доспехи Горчаков, махнул могучей железной дланью, – в такую сечу, как там сейчас будет, рано тебе еще соваться. Вот обучу тебя на мечах биться, тогда и в брань можно будет. Не переживай, – Олег криво усмехнулся, – навоюешься еще по самое немогу.

Горчаков недаром сулил князьям продемонстрировать высадку морского десанта. Если взглянуть сверху и сбоку, то ползущие по льду широченной реки короба, напоминали идущие к вражескому берегу десантные корабли, снабженные пандусами для выгрузки личного состава и техники. "М-да, парочка БМП нам сейчас бы не помешала" – вздохнул Олег, вспомнив свои армейские будни. А заодно в памяти всплыли слова песни посвященной ребятам из морской пехоты:

Нет пощады врагу и спасения нет.

Только смерч – ураган, только смерч – ураган, там, где черный берет!

А пощады сегодня действительно не было. Русские воины обычно не резали, бросивших оружие. Но сегодняшний враг, что называется, сам нарвался. Кошмарный груз, привезенный разведчиками из Спасского видели многие, а кто не видел, тем рассказали. И первыми подняли бучу конечно же новгородцы, привыкшие решать все вопросы на буйном и шумном вече. Во все полки были направлены посыльные, и у стен Коломны собралась огромная толпа. Спорить было не о чем, поэтому постановление приняли быстро и единогласно: "пленных не брать!". "У нас тоже кровь, а не водица! Раз враги ни к кому жалости не имеют, то и мы их кровушкой умоем!".

Правда, досталось в первую очередь не монголам, а той сборной швали, что "стержневая нация" гнала на убой впереди себя. Но это уж как водится. Никогда не слышавшие о Руси чжурчжэни, кидане и прочие фино-угры, не первые и не последние, кто на своей шкуре узнал, что на самом деле означает русское выражение: "в чужом пиру похмелье".

В общем, опохмелили новгородцы, коломенцы, да владимирцы с суздальцами гостей с братского востока, в которых их далекие потомки "евразийцы" отыскали какую-то особенную восточную мудрость. Имей монголы возможность прочесть все, что написали о них Гумилёв и его последователи, они бы очень удивились своей восточной мудрости, крутизне и этой... как ее... пассионарности, будь она не ладна!

Горчаков имел очень большой зуб на "евразийцев", "новохроноложцев" и прочие секты, чью ориентацию он не сумел определить однозначно. Теории были разными, зато общим было их отношение к русскому народу, как к сборищу тупых ни к чему не пригодных вырожденцев, которые только и могли, что резать друг друга в усобицах, да жечь свои собственные города.

Согласно модным теориям русские были совершено не способны ни самостоятельно объединиться, ни защититься от монголов которых по словам того же Гумилёва было в четверо меньше. По мнению других сектантов, горстка моголов разгромила русские войска превосходившие их десятикратно. Этакие супермены из американских фильмов – громят армии, берут штурмом города и при этом не несут ощутимых потерь. А дальше... ой, ну это просто умора! Золотая Орда якобы спасла Русь от порабощения католическим Западом и объединила русские княжества в единое государство!

Все эти бредни оскорбляли национальное достоинство Олега, и поэтому он злорадствовал вовсю, когда видел подходивших новгородцев с головы до ног забрызганных чужой кровью.

В передвижное укрытие поместилось сто человек. Было тесно. Над шлемами воинов поднимался пар. Щитовое сооружение скрипело, шаталось, но не разваливалось и довольно бодро ехало по льду. Горчаков на ходу выглянул в специально оставленную узкую щель. "Метров сто пятьдесят осталось" – прикинул он.

– Справа навались! Слева придержать шаг! – скомандовал Олег. Наспех построенные осадные башни плохо управлялись, и все время норовили ехать не прямо, а забирали куда-то в сторону. Воинам, упиравшимся в длинные поперечные бревна, приходилось выравнивать ход, усиливая и уменьшая нажим на противоположные концы.

Горчаков ждал залпа из аркбаллист и мощных станковых арбалетов. А его все не было. "Поближе подпускают, гады! Чтобы уже наверняка", – подумал он, и под грудью появился неприятный холодок. Олег резко выдохнул. Холодок исчез. И в этот момент по лобовому щиту словно загрохотал крупный град, что-то громко зашипело, а из смотровой щели поползли струйки белого дыма.

Штурмовая башня делилась поперечными бревнами на пять отсеков, в головном вместе с Горчаковым шли двенадцать огнетчиков и столько же помощников, которые в нужный момент должны будут поджечь пороховую замазку.

– Это еще что за напасть? – забеспокоился шагавший справа от Олега, Неждан.

Прежде чем ответить, Горчаков обернулся, посмотрел на воинов и поймал несколько вопросительных взглядов. Его порадовало, что никто из новгородцев не засуетился и не запаниковал, хотя Олег во время инструктажа этот момент как-то упустил.

– Это стрелы, обмазанные тем же зельем, что и эти жерди, – громко объяснил он сразу для всех, указав на торчавшие кверху палки, туго примотанные сыромятными ремнями к бронзовым цилиндрам импровизированных огнеметов. – Войлок мокрый и мерзлый, так что стрелы монгольские пошипят, подымят, да и погаснут, – подбодрил Горчаков своих бойцов.

В целом все так и вышло, да вот только одним залпом дело не ограничилось. Всю следующую минуту зажигательные стрелы беспрерывно барабанили по лобовому щиту и стукали в борта. Ветерком сквозь щели внутрь осадной башни затягивало белый дым, но поскольку сооружение не имело крыши и задней стены, он не особо досаждал ратникам и быстро рассеивался. А вот видимость эта дымовая завеса ограничивала сильно. Горчаков теперь не отрывался от смотровой щели. Время от времени ему удавалось разглядеть в просветах между белыми, как облака клубами повозки вражеского лагеря и тогда он корректировал курс.