Ставок больше нет - Казанцев Кирилл

– Бабу режь! – безжалостно приказал Ман.

– Так она же уже, типа, все, – чувствуя, как немеют губы и трещат от боли виски, чуть слышно прошептал Лом.

– А ты что, думаешь, я один на нее "грузиться" должен?! – лицо Мана перекосила злобная усмешка. – Не-ет! Мы с тобой одной веревочкой повязаны! И в этой делюге, если че, вместе пойдем! Так что давай режь!

Какие-то мгновения Лом колебался. И даже бросил оценивающий, примеривающийся взгляд в сторону Мана – а что, если его... того? Один длинный, сильный удар под подбородок, в незащищенное горло. Отшлифованная рукоятка ножа вдруг заскользила в моментально вспотевшей ладони.

– Лом! – Теперь Ман уже не пытался приказывать – просил. – Не тяни время. Менты здесь будут с минуты на минуту.

– Да? – хрипло спросил здоровяк и облизнул пересохшие губы. Лезвие ножа чуть качнулось, принимая более удобное положение для смертельного удара.

– Да! – убежденно ответил Ман, стараясь ничем не проявить охватившего его страха. – Нам с тобой уходить надо! А что касается бабы... Пойми, мы с тобой должны верить друг другу! Полностью, до конца! Нам с тобой еще бабки надо забирать! И как же мы это сможем сделать, если между нами полного доверия не будет?!

– Бабки... – повторил магическое слово здоровяк, и Ман с облегчением заметил, как отмякают его глаза, как исчезает из них жажда убийства, стремление пролить чью-то кровь.

– Ну, давай, Лом. Она ведь все равно уже мертвая.

– Мертвая. – Сумасшедшинка во взгляде Лома растаяла полностью, исчезла. И только в эту минуту Ман в полной мере начал отдавать себе отчет, какой опасности он только что сумел избежать. На лбу выступили крупные капли пота.

Лом в это время ловко перекрутил нож в ладони лезвием вниз, примерился и, широко размахнувшись, отвернулся и несколько раз вонзил нож женщине в грудь. Остро отточенная сталь с отвратительным хрустом и каким-то жадным чавканьем рвала еще теплую плоть.

– Хорош! – сказал Ман после пятого удара, заметив, что Лом начинает входить в раж. – Уходим!

Здоровяк, послушно встав с дивана, небрежно отер лезвие о потертый гобелен.

Уже на площадке, закрывая поплотнее входную дверь, Ман с сомнением покосился на обитель любопытной бабульки. Надо бы, конечно, и ее приговорить... Для большей надежности.

Но вот только дверь выглядит внушительно. И кто знает, одна ли она дома? Не создаст ли попытка расправы еще больших проблем?

"Да что она может запомнить, карга старая? Ничего уже не соображает, наверное! И узнать – хрен узнает!" – решил Ман и, потянув апатичного, какого-то потерянного Лома за рукав, решительно сказал:

– Пошли! Нечего здесь делать!

Вновь послушный партнер тяжело затопал вниз по лестнице, следом за старшим и более изворотливым приятелем.

2

– Значит, все-таки чеченцы. – Сумин, а вместе с ним и вся группа, работающая по делу Мацкевича, только что вернулись в управление с поста ГИБДД "Северный". Вообще-то насчет "группы" сказано довольно громко – Михайлов в настоящее время занимался розыском Лены Панкратовой, а Борисов... "Важняк" все еще оставался на месте происшествия. Работал.

На посту царили разброд, шатание и всеобщая растерянность. В конце концов, офицеров милиции вот так вот, среди белого дня, при большом скоплении народа убивают не часто... Такой дерзости городская и областная милиция не знала давно. Поэтому здесь, на посту, собралось практически все городское и областное начальство. И каждый из этих людей старался отличиться, давая какие-либо указания, по большей части совершенно бестолковые и бессмысленные. Но оперативникам приходилось их выполнять, они метались взад-вперед вдоль обочины с ошалелыми глазами, но без особого толка.

К месту оказавшийся здесь Борисов немедленно взял бразды правления в свои руки с благословения все того же молодого заместителя областного прокурора.

Убедившись, что автомашина, на которой передвигались преступники, действительно принадлежит похищенному Мацкевичу, Аркадий тут же, на месте, вынес постановление о возбуждении уголовного дела, которое сразу же утвердил заместитель прокурора. В дальнейшем новое дело должно было бы быть объединено с уже имевшимся, по факту похищения.

Закончив формальности, Аркадий приступил к осмотру места происшествия, рекрутировав себе в помощь юного следователя районной прокуратуры.

Сумин же постарался на месте происшествия долго не задерживаться – какой-либо работы для оперативника здесь не было. Все было ясно изначально.

Один из преступников, тот самый, который стрелял, скончался еще до прибытия "Скорой" – захлебнулся собственной кровью.

Положение второго тоже не обнадеживало. Приехавший на место происшествия врач быстро поставил диагноз – "огнестрельное проникающее ранение головы".

– Ты мне вот что скажи...

Несмотря на отчаянное сопротивление молодого и довольно крепкого врача, Сумин сумел оттащить его немного в сторону от реанимобиля, возле которого суетились милицейские и гражданские руководители. Каждый из них считал своим долгом если не потрогать, то хотя бы посмотреть на бандита, подчеркнуть таким образом собственную причастность к серьезным и смертельно опасным делам.

– Ты мне вот что скажи... – Сумин придерживал врача за пуговицу халата. Начальнику УУР не давала покоя мысль о том, что сейчас где-то, в каком-то подвале томится заложник. Один. Возможно, без воды и без пищи. И у единственного человека, который может пролить какой-то свет на судьбу Мацкевича, сейчас дырка в голове... Поэтому необходимо было прямо сейчас сделать все, чтобы он смог сказать хотя бы несколько слов. – Когда мы этого урода допросить сможем? – только один вопрос интересовал сейчас Сумина.

– Никогда! – уверенно ответил доктор. Потом немного подумал и поправился: – Скорее всего, никогда.

– Почему?! – Сумин ловко пресек очередную попытку своего собеседника вырваться.

– Потому что вряд ли он выживет, – совершенно равнодушно сообщил врач. – И даже если выживет... Поврежден мозг... Так что даже при благополучном исходе операции он, скорее всего, будет не в состоянии адекватно реагировать на ваши вопросы.

– Это как?! – озадачился Сумин.

– Проще говоря, он станет дураком, – развел руками эскулап. – Даже не дураком, а растением. Так что и ему самому, и его родственникам было бы лучше, если бы он не выжил.

– То есть шансов на то, что он выживет и останется нормальным?..

– Практически нет. Разве что случится чудо. Но только я в чудеса не верю, – безапелляционно заявил врач и решительно отодвинул Сумина в сторону. – Извините, господин начальник, но только мне пора. Сейчас счет идет на секунды.

Сумин обескураженно смотрел в удаляющуюся спину доктора, пока тот не скрылся в автомобиле. После того как машина "Скорой помощи", завывая сиреной и подмигивая огоньками маячков, помчалась в сторону города, начальник УУР решил, что делать ему здесь больше нечего. Прихватив с собой неотлучно находившихся при нем Гнедкова и Решетилова, Федор Михайлович вернулся в УВД области.

Кроме членов группы, Сумин прихватил с собой еще одного человека. Как он сам его иногда в шутку называл, "министра иностранных дел УУР". Проще говоря, начальника отделения по работе с иностранными гражданами подполковника Покатилова.

– Значит, все-таки чеченцы, – задумчиво повторил Сумин.

– По-моему, это было ясно с самого начала, – осторожно заметил Гнедков.

– Но Скопцов уверял, что нападавшие на квартиру были русскими, – отозвался Сумин.

– А кто он такой, этот самый Скопцов? – неожиданно спросил Гнедков. – Откуда он вообще взялся? Почему живет в квартире потерпевшего, как у себя дома?

– Ну-ка, ну-ка! – Полковник заинтересованно поднял голову. – Ты хочешь сказать...

– Я хочу сказать, что этот журналист – вообще темная лошадка! – горячо заговорил Гнедков. – Мы ведь совершенно ничего не знаем о его прошлом! Что он сам за птица, что его связывает с потерпевшей? Она ведет себя с ним как с близким и доверенным человеком! А если он сам работает на чеченскую мафию? Он ведь журналюга, тварь продажная!