Прелюдия для хищника - Tanya Rivers

был тихим, в нем чувствовалась горечь.

— Хорошо, — отозвалась я, хотя подмывало спросить, куда именно он исчезнет на несколько дней.

Глава 14

Оникс ушел, аккуратно прикрыв за собой дверь, а я поняла, что сон окончательно исчез, а я чувствую себя виноватой. Я сказала Кирьяру правду, но, возможно, не всю. А может быть, он задал не те вопросы. В любом случае стоило признаться, что я иначе представляла себе наш контракт и в моей жизни, оказывается, все стало гораздо проще и приятнее с появлением оникса, чем рисовало мое воображение. Я попала не в рабство, а под защиту, и сейчас начала задумываться о том, так ли мне плохо и так ли плох Кирьяр.

Я домыла голову и вылезла из ванны, закутываясь в огромное махровое полотенце.

Дорогие вещи, шикарные апартаменты, колье, которое стоило столько же, сколько весь дом, каморку в котором я снимала долгое время, мужчина, который относился ко мне трепетно и нежно. Это все не любовь, но не о таком ли мечтает каждая женщина? Могла ли я получить все это, если бы не оникс и его контракт? Наверное, нет. Да какое «наверное»? Точно нет.

Впервые я задумалась о том, правильно ли себя веду и справедлива ли к Кирьяру. Додумать не успела, потому что уснула, свернувшись калачиком на огромной кровати, но меня грела мысль о том, что впереди у меня несколько дней без него. За это время я сумею разобраться в себе и понять, как именно воспринимать новую действительность и как себя вести. Мне жизненно требовалась передышка, чтобы я сумела все расставить по своим местам. После осознания того, что мне сейчас необходимо, на душе стало спокойно. В результате с утра я проснулась счастливая и отдохнувшая.

Кирьяр уже был тут. Он встретил мой взгляд настороженно, а я поняла, что, пожалуй, должна попросить у него прощения за вчерашнее поведение и несправедливые слова. И поэтому протянула руки, раскрывая объятия. Он понял без слов. Мягко, по-кошачьи, скользнул ко мне на подушки и поцеловал в губы. На сей раз не требовательно, а нежно. Я вся затрепетала от удовольствия, и, не раздумывая, растворилась в ощущениях, отвечая на ласки, запуская пальцы в его густые волосы. Когда закончился воздух в легких, я немного отстранилась и произнесла:

— Прости, я вчера была не права. Вела себя глупо и сказала много лишнего. Несправедливого.

— Ты часто бываешь не права, — не стал отрицать оникс, но на губах его застыла довольная ленивая улыбка.

Я поняла, что он не злится.

— Да. И я постараюсь пересмотреть свою позицию.

— У тебя будет для этого несколько дней…

Кажется, Кирьяр не хотел оставлять меня одну на эти дни. По крайней мере, в его глазах я заметила грусть.

— Я постараюсь успеть пересмотреть за них свое отношение к ситуации.

Он согласно кивнул, но не отстранился, а снова притянул меня к себе и накрыл губы теплым требовательным поцелуем — тягучим, словно мед, и таким же сладким. Сегодня было проще, я больше не дергалась и не сомневалась. Успокоилась окончательно и, признаться, уже все для себя решила, даже несколько дней оказались совершенно не нужны. Только говорить об этом ониксу я сейчас не собиралась. Еще представится случай. А сейчас мне было совершенно не до разговоров.

Просто целовала его в ответ и таяла в объятиях, каждой клеточкой ощущая все более смелые прикосновения. Рубашка полетела в сторону, сильные руки сжали мою талию, притягивая ближе к сильному, возбужденному телу. Я обхватила руками шею оникса. Он целовал меня жадно, скользил руками по обнаженной спине и вызывал бурю эмоций.

Я не заметила, как оказалась на спине, а мужчина навис надо мной. Сегодня он не спешил. В его движениях было больше неторопливой нежности. Он пытливо изучал каждую клеточку моего тела, сначала руками, а потом губами, скользнув по шее к чувствительной ямке у ключицы, где пульсировала артерия, а потом ниже, к груди.

Я застонала, когда язык медленно обвел по контуру мой сосок, изогнулась навстречу ласкам и впилась пальцами в его плечи. Мне хотелось неспешной тягучей нежности, но сдерживаться я не могла и чуяла, что оставлю следы на его коже. Кирьяр ласкал мою грудь, чуть надавливал, иногда покусывал, а я извивалась и тихо стонала, желая большего. Между ног разлился жар, я горела и хотела снова ощутить его внутри себя, но оникс не спешил, действовал медленно и неторопливо.

Покрыл поцелуями грудь, спустился к пупку, повторяя весь путь горячими ладонями. Я растворялась в его касаниях, а когда пальцы проникли в мое естество, думала, что сойду с ума от накативших эмоций. Каждое движение раздавалось шумом в ушах. Я перестала понимать, где находится низ, а где верх. Пальцы нежно скользили внутри меня, то проникали глубже, то медленно, словно дразня, ласкали клитор. Наслаждение в этот миг становилось особенно острым, словно вонзенная игла. Поцелуи, касания — все слилось в единое, доставляющее наслаждение движение. Мне казалось, я стала с мужчиной единым целым, точнее, его продолжением, пылающим дополнением к ониксу. Это на миг напугало и отрезвило, но он поцеловал меня в губы и, нависнув надо мной, медленно и глубоко вошел.

На этот раз не было даже отголоска вчерашней боли. Я прогнулась в спине, впуская его в себя еще дальше, чувствуя горячую пульсацию, закусывая губы и начиная медленное движение бедрами, интуитивно, неумело, но оникс глухо зарычал и вдавил меня в постель.

Он старался двигаться медленно и осторожно, но с каждым мигом это давалось ему все сложнее и сложнее. Я смотрела на Кирьяра сквозь прикрытые ресницы и видела закушенную губу, бисеринки пота на лбу, вздувающиеся вены на шее. Кирьяр сдерживался изо всех сил, а мне хотелось, чтобы он перестал. Я плавно, по кругу, повела бедрами, изогнулась, коснувшись напряженными сосками его груди, откинула назад голову, показывая беззащитную обнаженную шею и, облизнув нижнюю губу, застонала.

Этого казалось достаточно, чтобы из груди мужчины раздался хриплый рык. В тот же миг Кирьяр словно с цепи сорвался. Усилил напор, движения стали резкими, жесткими, дыхание сбивалось и у него и у меня. Я уже не различала, где заканчивается мое тело и начинается его. Где прекращается мое наслаждение и начинается наслаждение оникса. Перед глазами помутнело, мир перестал существовать. И я сходила с ума, теряясь в пространстве и времени. Наслаждение становилось таким сильным, что не получалось дышать, и это пугало.

Разрядка, расправляющая крылья за спиной, наступила неожиданно, дала возможность дышать