Шептунья - Любовь Белякова

запишешь на диктофон, отправишь мне, будешь ждать дополнительные указания на месте.

Высокий человек средних лет взял папку и вышел из комнаты.

– Артем, ты едешь на улицу Заречную.

В комнату вошла медсестра. Она положила на стол с дюжину папок, пояснив:

– Еще дела, синим маркером помечены те, что вел Новиков!

– Вам цены нет! Костя, вези его сюда!

Костя был щуплым малым, работал в их управлении. Он сразу уткнулся в телефон, чтобы найти адрес Новикова.

Алексей медленно сел.

– Вы как здесь оказались?

– Как и ты, на вертолете прилетел! – жестко ответил Каргин. – У меня с этим подлецом свои счеты. За Юру он мне ответит!

Николай Петрович относился к Юре несколько иначе, чем к остальным. Парень вырос в детдоме, родни у него на этом свете не было, Каргин чувствовал ответственность за его судьбу и карьеру. Когда Юра погиб, главный следователь управления стал молчалив, эта потеря была его личной. Он все сделал, чтобы его подчиненного проводили с почестями, как настоящего героя.

– У нас, Леша, совсем мало времени. Чужой сделает все, чтобы убить Машу. Девочка уже проявляет беспокойство! Он готовит ее к смерти, заставляет испытывать страх. Иди сюда, присядь.

Алексей перебрался к столу, сел на старый стул.

– Вот, смотри, что прислал мне Олег.

Алексей включил видео на телефоне. На экране появился уже примелькавшийся за последние две недели корпус рязанской больницы. Наверху стоял парень, он резко поднял руку вверх, потом смело шагнул вперед. Крик Саши был искажен микрофоном. Парень вдруг замахал руками, как будто пытаясь уцепиться за что-нибудь.

– Я не приветствую документирование таких моментов, однако тут нам, можно сказать, повезло. Медбрат решил заработать на этом видео, продав его местному каналу.

Николай Петрович видел, что Алексей не понимает в чем их везение.

– Олег считает, что выход Чужого происходит в результате выброса гормонов страха, таких как адреналин и кортизол. Он покидает сознание жертвы за секунду до гибели. Маша знает, что Чужой контролирует ее, он готовит девочку к неизбежному, играет с ней, то беря ее реальность под контроль, то отпуская. Ему нужно, чтобы она боялась смерти так же сильно, как человек, видящий перед собой висельницу.

Николай Петрович включил следующее видео. Это была съемка камеры, установленной в изоляторе девушек.

Маша сидела в углу, она прижала колени к груди, обняла руками ноги. Дрожа, девочка плакала и тихо говорила, смотря на белый мягкий пол перед собой:

– Я знаю, он убьёт меня! Он убьёт меня! Никто не поможет!

Руки Маши ушли наверх, дрожащие пальцы запутались в волосах, и она горько завыла.

Саша приподнялась, она была готова прийти на выручку. Девушка медленно пошла к Маше.

– Маш, все будет хорошо! Папа все сделает, чтобы спасти тебя! – сказала она.

По мере сближения, Маша все больше дрожала, а потом замерла и вдруг кинулась на Сашу. Завязалась борьба. Этот бой был явно не в пользу Саши, она не могла бить девочку, которой и так было очень тяжело. Удары были болезненны, девушка еле сдерживала их. Маша вдруг вскочила и опять забилась в угол, там горько заплакав. Чужой как будто нуждался в передышке.

– Он не смог долго удерживать вектор поведения Маши, что-то его отвлекло! – задумчиво произнес Алексей. – Мы можем вывести его из сознания Маши, введя в ее организм коктейль гормонов?

– Так и будет. Один вопрос, почему ему требуется при этом смерть человека? Можно ведь и с парашютом спрыгнуть, это тоже даст необходимый всплеск гормонов. У Олега есть теория, что помеченный носитель для него является некой гравитационной ямой, в которую он сваливается при входе в поле действий. Именно поэтому смерть человека ему необходима. Сразу после инъекции Маше, Чужой должен быть нейтрализован. Сам понимаешь, определённым лицам это не выгодно. У нас Леша тут своя война, поэтому мы здесь!

– Как мы будем действовать?

– Коллеги будут обходить пациентов и их родственников, мы будем анализировать показания здесь, на месте. Новикова сейчас везут сюда. Все должно закончиться там, где началось.

На улице стемнело, но в кабинете врачей горел свет, исходящий от настольных ламп. Четыре человека прослушивали показания свидетелей, которые приходили из разных концов города и области. Людей будили среди ночи, заставляли вспоминать не самые приятные моменты их жизни: периоды борьбы, отчаяния, смерть. Сейчас перед следователями лежал разобранный пазл ужаса. Только собрав его, они увидят лицо дьявола.

– У мужа моего рак легкого был! – говорил слабый голос старушки в наушнике Леши. – Он лежал долго. Одно легкое ему, в конце концов, удалили.

– Что вы можете сказать о Новикове Александре Михайловиче?

– Лапочка? Помню такого. Он не был нашим лечащим врачом. Однако в тот день, когда мы выписывались, и к нам зашел. Своего врача мы отблагодарили, а тот тоже ждал. Он каждую неделю с нас собирал, всегда при выписке пациентов приходил.

– Кто лежал рядом с вами?

– С нами рядом лежал мужчина, он был желтым, худым. Не помню, что у него было. За ним жена ухаживала. Мы все тогда делились своими похождениями по медикам. Так вот ему все диагноз ставить не хотел этот Лапочка, биопсии им не хватало, не могли взять. Его практически не лечили. А женщине нечего было дать, сын – инвалид, лежачий, тут еще кормилец семьи умирает…

– Помните, как ее звали?

– Не помню. Мальчика ее звали так же, как и моего отца Даниил.

Леша поднял взгляд, посмотрел на Новикова. Перед ними был палач, он спокойно сидел на диване, читая от скуки медицинский журнал. Этот человек видел в своей профессии лишь источник хороших доходов. Для него жизнь неизлечимо больного пациента ничего не значила. Возможно, он думал, что делает услугу родственникам и пациентам, сокращая последним срок жизни. При этом он знал, что больные люди отдадут ему все, лишь бы избавиться от страданий. Больница стала для него неиссякаемым источником земных благ.

Алексей сощурился, смотря на врача, его мышцы напряглись, мысли наполнились ненавистью.

– Не боитесь кары небесной? – вдруг резко произнес Алексей.

– Мне нечего бояться, я все отдал, мне осталась только жизнь! – спокойно ответил врач.

Следователь опустил взгляд, нашел следующую запись.

– У меня был рак груди! – говорил голос в наушнике. – Я лежала в больнице несколько раз, и потом мне все-таки сделали операцию.

– Считаете ли вы, что помощь была оказана вам в полной мере?

Собеседница на минуту задумалась. Она подбирала слова.

– Как вам объяснить, я судьей работала, потому по-своему объясню. Вот представьте, допустим, я – обыватель, не знающий законов, и есть некий конфликт, который я хотела бы разрешить