Код власти - Юрий Гарда

И все-таки противников было слишком много, да и уровень подготовки доброй половины эскадрильи оставлял желать лучшего. Ветераны, конечно, пытались хоть чем-то помочь, прикрыть желторотиков, но их, ветеранов, катастрофически не хватало, а идущие прежним боевым порядком штурмовики ждали помощи. Первым из «стариков» погиб неугомонный весельчак и ловелас Джакомо. Его напоровшийся на плазменный импульс истребитель даже не взорвался, рассыпавшись гроздью обломков, а превратился в стометровый огненный мазок, косо растекшийся по будто бы внезапно отвердевшему небосводу. И почти сразу же отлетал свое Маркос, «Акула» которого, успев разорвать в клочья двоих противников, сама превратилась в такие же бесформенные клочья…

Дальнейшего Лидка практически не запомнила, попросту не успев его осознать. Цельная картина боя в ее памяти так и не сложилась: все происходило слишком быстро для человеческого восприятия. Она атаковала, уходила от преследования, маневрировала, снова атаковала. Хрипела, почти теряя сознание от боли, когда компенсатор не справлялся с перегрузками, но все-таки ухитрялась удерживать машину в воздухе, а себя – в сознании. «Шарк» она не жалела, поскольку знала – спастись и выполнить задание можно только так, на пределе и своих, и его возможностей. За бортом вспыхивали взрывы, и каждый означал завершение чьей-то жизни. С пугающей быстротой менялись местами небо и земля. Тревожно мерцали на тактическом экране предупреждения, которых с каждой секундой становилось все больше: заканчивался боекомплект к спаренным электромагнитным пушкам, что-то выходило из строя, превышала допустимую нагрузка на двигатель, бортовая сеть начинала захлебываться излишним количеством вводимых данных и сбоить. В эфире, и без того нещадно забиваемом помехами, царила сущая неразбериха, и разобрать, кто что орет, было почти невозможно. Близким разрывом наполовину снесло вертикальный киль и намертво заклинило крышку правого оружейного отсека, лишив истребитель половины огневой мощи. Но все это было неважным. Важными казались лишь две вещи: штурмовики, потеряв лишь две «тройки», вышли на цель и сейчас слаженно избавлялись от смертоносного содержимого бомбовых отсеков и ракетных контейнеров. И второе – от ее эскадрильи осталось лишь несколько машин, две, может быть, три, и Тореадора среди уцелевших не было…

А потом ее сбили. «Шарк» ощутимо тряхнуло, тактический экран полыхнул и погас одновременно с коротким предупреждающим «вскриком» отключившейся бортовой сети. И старшему лейтенанту осталось лишь одно: заученным движением рвануть на себя скобу системы экстренного катапультирования. Рвануть, надеясь, что это короткое движение не останется лишь бессмысленным сокращением измученных перегрузками мышц. Не осталось. Пиропатроны исправно сработали, вспарывая внешнюю броню и выбрасывая спасательную капсулу из искореженных обломков обреченного истребителя. Навалилась перегрузка, да такая, что Лидка все-таки потеряла сознание. Впрочем, теперь это было даже хорошо – спасительное беспамятство избавило девушку от переживаний о том, сработает ли посадочный антиграв или чудовищный удар размажет ее по поверхности лежащей под ней планеты с красивым названием Посейдон…

11

Данила

«…Вцелом масштабные совместные боевые действия Военно-космического флота и Колониальных войск против войск Межпланетной Финансовой Корпорации завершены. В самое ближайшее время боевые корабли и суда обеспечения ударной группировки ВКФ будут возвращены на базы постоянной дислокации. Боевые действия на поверхности планет Посейдон и Байд вошли в заключительную фазу. Силы колониальных войск при поддержке десантно-штурмовых подразделений Флота приступили к окончательной зачистке территории и наведению конституционного порядка. Аналитический отдел Флота небезосновательно предполагает, что не далее чем к концу месяца последние очаги сопротивления в указанных районах будут подавлены и инсургенты из «Новой Формации» предстанут перед справедливым судом Всемирного федерального правительства…»

Откинувшись в кресле, контр-адмирал Чебатурин прищурился, изучая с таким трудом выстраданный текст. Вроде нормально, как раз то, что и нужно пресс-службе Флота – сплошной позитив, гром победных фанфар, обтекаемые, словно корпус атмосферного истребителя, фразы – и никакой конкретики. Эдакая классическая полуправда-полуложь. С другой стороны, зачем обывателям знать, что, несмотря на «возвращение ударной группировки на базы», до окончания боевых действий еще о-го-го сколько времени? И что за вполне невинной формулировкой о «заключающей фазе наземных боевых действий» кроется куда более суровая правда? Правда о том, что пришедший на смену десанту корпус планетарной, будь она трижды неладна, пехоты вчера с позором (и большими потерями) вышибли с поверхности Байда, заставив их запросить экстренную эвакуацию под прикрытием флотской авиации, а по поверхности планеты пришлось нанести точечные орбитальные удары? И сейчас там вовсю шуруют две десантно-штурмовые дивизии Космодесанта, повторно высаженные на планету? Вот именно, что знать им этого вовсе не нужно! Как и того, что боевые действия на Посейдоне еще только начались и, мягко говоря, весьма далеки от завершения. Три дивизии десанта уже на поверхности, еще и четвертая на подходе, ждет лишь сигнала от выброшенного для захвата плацдарма спецназа. Флотского спецназа, ясное дело, не армейского! Ошибки Байда они больше не повторят и дожмут противника сами, а там уж передадут освобожденную планету колониалам – пусть себе наводят «конституционный порядок».

С чувством выругавшись, контр-адмирал поднялся из кресла и подошел к встроенному в переборку сейфу. Автоматически выполнив положенную процедуру (ретиносканер, тактильный папиллярный сенсор, цифровой код), он открыл дверцу и вытащил наружу початую бутылку из настоящего бьющегося стекла. Судя по выцветшей, практически стершейся от времени этикетке, внутри раритетной емкости был самый настоящий армянский коньяк, изготовленный на Земле века два назад. Семейная реликвия офицерской династии Чебатуриных, к которой он позволял себе прикоснуться только по самым исключительным случаям, музыкально набулькала в подставленную рюмку ровно пятьдесят граммов божественного напитка. Ароматная жидкость приятно обожгла нёбо, и немного успокоившийся адмирал вернулся в кресло. Предварительно крепко-накрепко задраив бутылку. Ну, и сейф, разумеется.

Еще раз взглянув на мерцающий перед глазами голографический экран с набранным текстом, Сергей Геннадиевич нажал ввод, отправляя «писульку» пресс-офицеру по связям с общественностью. И сам текст, и его содержание Чебатурина волновали исключительно постольку-поскольку; и уж конечно, вся эта новостная штатско-пиджачная галиматья не стоила и капли драгоценного коньяка.

На самом деле волновало его кое-что совсем иное.

Вернее, кое-кто…

Очень хотелось курить, но сигара так и осталась неприкуренной в пепельнице. Нет, нельзя, ведь он дал слово, слово самому себе – пока Лика не вернется, он не закурит. А если не вернется… стоп, об этом он просто не имеет права думать! Не имеет – и все тут!..

Тяжело вздохнув, адмирал бросил взгляд на часы и, презрительно поморщившись, отдал мнемоприказ, активируя индивидуальный интерком…

* * *

В этом выбросе все с самого начала пошло не так! И то, что замышлялось грамотно спланированной акцией по захвату плацдарма под высадку основных сил, накрылось медным тазом еще в верхних слоях атмосферы. Накрылось в тот самый миг, когда их теоретически невидимый для вражеской ПВО челнок смело с окрашенного в нежные предутренние тона небосклона властной рукой плазменного залпа. Не помогла ни антирадарная оболочка, ни сбрасываемые ловушки, ни работавший на полную катушку генератор ложных целей. Правда, зацепило их самым краешком широкофокусного контура – похоже, система наведения просто пальнула наугад, не будучи способной до конца идентифицировать и захватить цель. Впрочем, им хватило; более чем хватило, и поврежденный модуль, наискось перечеркнув утреннее небо, огненным болидом врубился в девственный местный лес. Многократно продублированная автоматика не подвела, и тормозной гравикомпенсатор все-таки включился, хоть и не в ста метрах над поверхностью, штатных для планеты с притяжением в одно «g», а в тридцати, но включился. И на месте посадки остался не дымящийся кратер, усеянный фрагментами корпуса, а «всего лишь» пропаханная в грунте стометровая борозда. Не предусмотренная конструкцией перегрузка почти разорвала корпус на уровне десантной рампы, однако челнок все-таки продолжал движение, с каждой секундой теряя убийственную скорость. Удача отвернулась от обреченной машины на последних метрах, выставив навстречу выход скальной породы. Подобного корпус выдержать уже не мог, и малый десантный модуль раскололся, будто тот извечно невезучий хрестоматийный орех.