Звезда среди ясного неба - Мария Жукова-Гладкова

Потом он попросил подробно пересказать все, что говорил Роберт, с самого начала, в мельчайших деталях, которые мне удалось запомнить. Мне что — пересказала. Мы расстались довольные друг другом, я поехала на работу, потом за Джулией, в редакцию, где Джулии очень нравилось быть в центре внимания. И народ даже не трогал ее прокуренными руками!

Наконец мы с собакой тронулись в направлении дома.

Глава 18

Я вышла из автомобиля напротив своего подъезда, но войти в него не успела.

— Наташа, подожди! — прозвучал незнакомый мужской голос.

Я обернулась. Из припаркованного метрах в двадцати автомобиля выходили мужчина и женщина. При их приближении я поняла, кто это.

На ночь глядя меня решили навестить единоутробный братец и родная мать, которую я, встретив на улице, не узнала бы.

Но я узнала в ней Фифу — ту самую, которая в злополучный вечер приходила к Аглае. Я совсем недавно рассматривала ее на записи камеры видеонаблюдения, но тогда не признала в ней свою мать. Хотя столько лет прошло со дня нашей последней встречи…

Я помнила ухоженную молодую женщину, которая любила красиво одеваться и крутиться перед зеркалом. Вообще, главным моим детским воспоминанием о том, чем занималась мать, было рассматривание ею себя в зеркале. В университете, где я училась на психолога, нас спрашивали, какой мы помним мать из детства. Требовались самые ранние воспоминания. У моих сокурсников, кроме меня и одного парня, воспоминания были только положительные. Мама ассоциировалась с запахом булочек, которые пекла, с другими вкусными и приятными вещами. А у меня…

— Так, я уже давно взрослая! — сказала я сама себе. У меня замечательный отец. У меня замечательные братья. У меня есть тетя Тоня — замечательная женщина, которая любит вообще всех! И теперь у меня еще есть собака!

Джулия как раз лизнула меня в щеку.

— Ой, ты взяла эту кусачую тварь? — удивленно спросил единоутробный братец при виде Джулии у меня на руках и даже сделал шаг назад.

Собака оскалилась и зарычала. Я впервые видела, чтобы Джулия на кого-то так реагировала. Она была очень дружелюбной и общительной. Она ни на кого не рычала у нас в редакции. Ей только сигаретный дым не нравился, и тогда она кривилась. Я не думала, что собака может кривить морду, оказалось — еще как может. Но она не скалилась и не рычала!

— Невоспитанное животное, — сказала наша с Константином мать. — Хотя какая хозяйка, такая и собака.

— Это ты про меня, мама?

— Нет, про Аглаю.

— Про мертвых вообще-то…

— Так ведь в самом деле была невоспитанная наглая девка! — каким-то визгливым неприятным голосом заявила моя мамаша.

Я не помнила ее голоса. Я не узнала бы его в телефонной трубке. Я при личном общении его не узнавала. Но я увидела, что она пополнела, а она всегда была стройной и следила за своим весом. Я помнила, как она меня ругала за съеденные булочки. Но если у меня наследственная полнота со стороны отца, то у нее явно возрастная. Лицо, похоже, подтянутое, но про косметику она не забывает. И шляпка… Мне эта шляпка с перышком и каким-то странным (для меня) шариком показалась смешной. Может, спросить, что это за шарик такой? Может, он как-то по особому называется и служит, например, признаком статуса или опознавательным знаком типа бабочки у женщин определенной ориентации? Или сигналами служат и шарик, и перышко? Ведь в дореволюционной России был так называемый язык веера. Девушки и женщины на балах им очень активно пользовались. И мужчины этот язык прекрасно понимали. Может, теперь у фиф тоже есть свой язык? Или у светских львиц? Кто у нас носит такие шляпки?

— Наташа, нам нужно с тобой поговорить, — заявила мать, беря себя в руки. — Я думаю, что на улице неудобно. К нам мы тебя приглашать не стали, так как подумали, что ты можешь не приехать.

«Правильно подумали», — усмехнулась я про себя, но вслух ничего не сказала.

— Мы можем подняться к тебе? — спросил единоутробный братец.

— О чем вы хотите со мной говорить?

Я не думала, что эти двое могут нанести мне какой-то вред, в смысле физический. Красть у меня по большому счету нечего. Но мамаша может начать критиковать. Я до сих пор помню, что, по ее мнению, я всегда все делала неправильно. А слушать критику мне совсем не хотелось. Кому она приятна? И с какой стати мне на ночь глядя слушать критику матери, которая меня никогда не любила, и единоутробного братца, о котором у меня тоже не самые лучшие воспоминания, если выразиться мягко?

— Наташа, ты пригласишь нас к себе или нет? — взвизгнула мамаша.

— Зачем?

Ни мать, ни Константин не успели ответить. Рядом со мной оказался Андрей, с которым мы сегодня познакомились у Пелагеи Васильевны. Я не слышала, как он подошел. Я не слышала, чтобы подъезжала машина, открывалась дверца…

Но что он здесь делает? Следил за мной? За моими родственниками? Решил вмешаться, когда понял, что…

А что он понял?

— Добрый вечер, — сказал Андрей, останавливаясь рядом со мной и улыбаясь мне. — Что тут происходит?

— Молодой человек, идите своей дорогой и не мешайте нам разговаривать! — опять взвизгнула мамаша.

— Наташа, пойдем, — предложил Андрей, хотя днем мы еще были на «вы».

И я пошла в направлении своего подъезда. Андрей поймал мой взгляд и подмигнул. Мои родственники остались стоять там, где стояли. Жаль, я не видела выражений их лиц. Мы вошли в подъезд. Пока ждали лифт, смотрели в небольшое окошечко. Моя мать и Константин, похоже, спорили и решали, что им делать дальше. Слова до нас не доносились, да и не орали они на весь двор.

— Ты не думаешь, что мне стоило их выслушать? — спросила я у Андрея, который явно собирался ко мне в квартиру. Кстати, зачем?

— Я думаю, что они в самое ближайшее время позвонят тебе в дверь. И лучше будет, если я поприсутствую во время вашей беседы и еще ее запишу. Ты не возражаешь?

— Нет. Думаю, что для меня лучше говорить с ними при свидетелях.

— Можешь сказать, что я твой муж.

Я рассмеялась.

— Они вполне могли выяснить…

— Гражданский, — добавил Андрей.

* * *

Андрей оказался прав. Звонок в дверь прозвучал примерно минут через пятнадцать после того, как мы вошли ко мне в квартиру. Поскольку я вчера хорошо затарилась в супермаркете, мне было чем накормить незваного гостя, который пришел без еды и выпивки, но со шпионской аппаратурой. Хотя у сотрудников органов (пусть даже бывших) принято приходить в гости без подарков. И вообще-то он тут по делу. И я не исключала, что он вообще не собирался ко мне подниматься. Я не успела спросить, за кем именно он следил.

— Я открою, — сказал Андрей, которому я уже поставила тарелку. Пельмени варились на плите.

— Вы здесь живете? — вместо приветствия прозвучал мамочкин голос.

— А вам какое дело? — ответил Андрей совершенно спокойным ровным тоном.

— Но Костя выяснил, что Наташа до сих пор не замужем!

Я не знала, плакать мне или смеяться.

— Вы решили на ночь глядя про нравственность поговорить? — поинтересовался Андрей. — Вот вы, например, сколько лет встречались с женатым мужчиной? А ваш сын вступает в половые связи с женщинами только после заключения официальных браков, пусть и не освещенных церковью, и никогда не блудит с актрисками старше себя по возрасту?

В коридор выбежала Джулия и залаяла. Пельмени сварились.

Я тоже решила выйти в коридор.

— Андрей, иди ужинать, — позвала я, вроде бы не замечая мать и Константина, который не проронил ни слова.

Я решила, что Андрей хочет вывести их из себя. Ведь человек в раздражении и гневе вполне может сказать то, что не собирался. Не знаю, как прошла бы беседа, если бы я была одна, если бы все шло так, как запланировала моя мать. Но ее планы явно были нарушены, и серьезно. И это, думаю, было хорошо для меня.

Они с Константином все-таки вошли в квартиру и были приглашены Андреем на кухню. Табуреток хватило на всех (их у меня как раз четыре). Я предложила гостям чаю, они отказались. Неужели думали, что отравлен? Остатки торта я сегодня отвезла Пелагее Васильевне, но было печенье, купленное в первую очередь для Джулии. Андрей с большим удовольствием трескал пельмени (ложкой), обильно политые сметаной, я тоже, только с кетчупом и вилкой, мы оба похрустывали огурчиками, извлекаемыми руками из банки, подкармливали Джулию печеньем. Моя мать кривилась, кажется, от всего. Ей не понравились моя кухня, Андрей, наш ужин, собака. Косте, как мне показалось, было все равно, если не считать собаки, от которой он постарался отодвинуться подальше. Ему хотелось поскорее уйти, и он уже, похоже, жалел, что поддался на уговоры матери. Я не сомневалась, что визит ко мне был ее идеей.

— А вы, собственно говоря, кто? — наконец решила начать разговор моя мать, обращаясь к Андрею. Странно, что не прокомментировала состояние кухни и поданные на ужин блюда.